– И все равно я предпочла бы оказаться сейчас дома, – сказал Таня, оглядываясь по сторонам и переходя из комнаты в комнату. – Я бы не раздумывая променяла всю эту роскошь на Росс. И не надо мне ничего покупать. Мне нужен лишь ты сам.

– И ты мне, солнышко. Наслаждайся моментом. Это же все равно что побыть немного Золушкой на великолепном балу.

– Ты прав, но ощущения странные. Теперь я понимаю, почему людей так все это прельщает. Но все как будто ненастоящее. Все твои любимые вещи, шампанское, конфеты, цветы. Наверное, так они принимают кинозвезд. Когда я писала мыльные оперы, ко мне так не относились. Разве что пару раз приглашали на обед. Как дорога?

– Нормально. Девочки заснули. Я выключил музыку, и теперь никто не вопит.

Таня засмеялась, представив себе эту картину, но тут же ее смех смолк.

– Смотри, как бы и ты не заснул. Может, тебе стоит все же включить радио.

– О нет, только не это! – простонал Питер. – Тишина – это так замечательно! Я готов поклясться, что они оглохнут к совершеннолетию. А я, кажется, уже оглох.

– Если устанешь – останови машину или попроси кого-нибудь из девочек подменить тебя.

– Со мной все в порядке, Тан. А чем ты сейчас собираешься заняться?

Питер пытался представить себе Таню в новой для нее обстановке. Но вряд ли это ему удастся. Все здесь было словно в кино. Внезапно Таня почувствовала себя светской львицей, невзирая даже на свою футболку и джинсы, уютно устроившейся в бунгало роскошного отеля «Беверли-Хиллз».

– Не знаю. Может, приму ванну с джакузи – спасибо тебе большое за ванну!

Таня рассмеялась: когда она рассказывала Питеру обо всем вокруг, голос у нее звенел как у восторженной девчонки. Бунгало было обставлено куда роскошнее, чем их дом в Россе. Их ванная комната за шестнадцать лет несколько поблекла; они все поговаривали, что надо бы ее отремонтировать, да так и не собрались. Здесь же все было новенькое и куда более роскошное, чем они могли бы себе позволить.

– А потом обновлю халат и тапочки и закажу что-нибудь в номер.

Таня не была голодна, но в этом было некое удовольствие, особенно во внимании к мелочам, а подарки были недешевы. Она только что обнаружила небольшую серебряную коробочку с ее инициалами, а в ней именно те скрепки, которыми она обычно пользовалась. Они не упустили ничего. Но больше всего Таню тронули оправленные в рамочки фотографии Питера и детей. Они согрели ее сердце и помогли хоть на минуту почувствовать себя дома. А еще полдюжины фотографий привезла она сама. Таня расставила их на тумбочке и на рабочем столе. И теперь могла любоваться ими в каждой комнате.

– Я с нетерпением жду, когда ты приедешь. Мы можем сходить поужинать в «Спаго» или еще куда-нибудь, или остаться тут в постели. На самом деле эта идея куда более привлекательна.

В отеле тоже был превосходный ресторан. Но больше всего Тане хотелось очутиться в постели с Питером. Они занимались любовью еще сегодня утром, и все было замечательно. Так всегда и было с самого начала, а с годами становилось все лучше. Таня дорожила каждой минутой их близости, той неповторимой атмосферой интимности, которую они оба сумели создать.

– Когда ты сюда приедешь, это будет еще один медовый месяц, – сказал Таня.

– Мне нравится, как это звучит. Но на этой неделе моя жизнь явно не будет похожа на медовый месяц. Стирать для девочек будет Маргарита?

Таня заранее оплатила домработнице дополнительное время. Маргарита также должна была готовить несколько раз в неделю, когда Питер не сможет этим заниматься, и оставлять еду в холодильнике. Девочки вполне способны были справиться с ужином, так что Таня не очень волновалась, но иногда они возвращались домой довольно поздно, а Питер зачастую приходил домой таким уставшим, что не мог даже ужинать, не то что готовить. Девочки обещали заботиться о нем в такие дни. Таня почувствовала угрызения совести – ведь она могла теперь в любой момент заказать себе еду в номер.

– Я позвоню тебе, когда мы доберемся домой, – пообещал Питер.

Таня выключила телефон и пошла в ванную. Сейчас она была уже вся во власти новых ощущений и пару минут от души развлекалась. Как будет здорово показать все это девочкам и выкупаться вместе с Питером в огромной ванне! Они любили иногда принимать ванну вместе, а здесь ванна была просто гигантской!

Таня просидела в ванне целый час, она добавила в воду ароматические соли и наслаждалась теплой водой и приятными запахами. Выбравшись из ванны, она надела атласную ночную рубашку и теплый розовый халат. В девять Таня заказала себе чай, хотя все ее любимые сорта и так имелись на кухне, еще она заказала омлет и зеленый салат и устроилась перекусить перед телевизором. Все было доставлено в мгновение ока. Таня обнаружила, что специально для нее установили кабельное телевидение. Поужинав, Таня выключила телевизор и села за компьютер. Она хотела проглядеть свои пометки, сделанные на неделе. Они имели отношение к изменениям, которые она собиралась внести в сценарий. Ей хотелось как следует все обдумать перед завтрашней встречей. Таня засиделась за работой за полночь. Сценарий, по мнению Тани, выстраивался очень неплохо, и она уже отправила Дугласу и режиссеру черновой вариант. Кажется, им понравилось. По крайней мере, до сих пор все их замечания были вполне разумны.

Выключив компьютер, Таня забралась в постель. Странно было думать, что это место будет служить ей домом на протяжении многих месяцев, но руководители съемочной группы, несомненно, постарались сделать ее пребывание здесь как можно более приятным. Они сделали все возможное, чтобы она почувствовала себя в сказке. Таня полежала некоторое время, наслаждаясь комфортом, потом снова включила телевизор и стала ждать, когда, уже из дома, позвонит Питер. Она все равно не смогла бы заснуть, не убедившись, что они благополучно добрались до дома. В половине первого Таня позвонила Питеру на мобильный. Оказалось, что они уже у моста Золотые Ворота, в каком-нибудь получасе езды от Росса. Доехали они довольно быстро, хотя и останавливались, чтобы поужинать в придорожном «Макдоналдсе». И Тане, в который уже раз, стало неловко за ту роскошь, которой она окружена. Она чувствовала себя королевой, так она и сказала Молли, когда Питер передал дочери мобильный. Таня хотела поговорить и с Мэган, но та разговаривала по мобильному с кем-то из друзей и не захотела прервать разговор.

Таня задумалась: когда же Мэган сменит гнев на милость? Последние два месяца дочка злилась на нее, и Мэган до сих пор ничуть не смягчилась. Питер был уверен, что Мэган скоро успокоится, Таня же в этом сомневалась. Мэган способна была затаить обиду надолго, и, похоже, она решила выдержать характер. Если она считала, что ее предали, то не прощала этого никому. У Мэган был свой собственный этический кодекс, а кроме того, она привыкла, что мать всегда рядом и готова решить любую проблему. Неожиданная смена привычного порядка вещей стала для Мэган настоящим шоком, и она плохо его перенесла. Молли считала, что сестра ведет себя как избалованный ребенок. Но Таня чувствовала, что Мэган прячет под внешней враждебностью свой испуг и тоску, потому и прощала поведение дочери. С точки зрения Мэган, мать их всех предала, для нее не существовало полутонов – только черное и белое. Таня была готова к тому, что не скоро вернет себе доброе отношение дочери – если это вообще когда-нибудь произойдет.

Таня говорила с Питером по мобильному до тех пор, пока они не доехали до дома. На прощание Питер сказал, что целует Таню, пожелал спокойной ночи и отправился помогать девочкам нести их вещи. Он обещал позвонить ей с утра, а Таня собиралась позвонить позже и подробно рассказать ему, как пройдет первая встреча с продюсером. Она решила встать в половине седьмого и попросила дежурного разбудить ее. В половине второго Таня выключила свет и некоторое время лежала в темноте, пытаясь представить себе, что сейчас делают ее дети. Она была уверена, что девочки разошлись по спальням, а Питер отправился на кухню что-нибудь перекусить, прежде чем улечься спать. Тане вдруг до слез захотелось сейчас оказаться дома, рядом с мужем. Так было странно находиться в одиночестве здесь, в этой роскошной спальне бунгало номер два гостиницы «Беверли-Хиллз», в новенькой атласной ночной рубашке. Таня долго лежала без сна – ей никак не удавалось заснуть без объятий Питера. Они почти никогда не проводили ночей в разлуке, это случалось лишь тогда, когда Питер уезжал по делам фирмы. Но и тогда Таня иногда отправлялась с ним.

В конце концов к трем часам Таня уснула, так и не выключив телевизор, а в половине седьмого ее разбудил зазвонивший телефон. Спала Таня мало и чувствовала себя совершенно разбитой. Надо было побыстрее привести себя в порядок, чтобы быть в форме к моменту встречи. Встреча должна была состояться в «Поло Лаундж». Таня выбрала для этой встречи черные брюки и футболку, сандалии, а в последний момент, уже выходя из комнаты, прихватила еще джинсовую куртку. Таня оделась так, как могли одеться ее дочери, впрочем, так одевалась и она сама дома, в Россе. Интересно, а одобрили бы это ее девочки? Жаль, что она не может с ними посоветоваться. Хотя, что ей переживать, она не голливудская звезда, чтобы удивлять всех своими нарядами. Ее внешний вид вряд ли кого волнует. Ее дело – сценарий, значение имеет лишь то, насколько сценарий хорош, а Таня была уверена, что он очень даже неплох. Она положила распечатку в большую сумку от «Прада», а в последний момент надела в уши крохотные бриллиантовые сережки, которые Питер подарил ей на Рождество. Таня любила эти сережки и подумала, что в Лос-Анджелесе они будут вполне кстати, хотя в Россе она не стала бы их надевать на утреннюю деловую встречу. Войдя в зал ресторана, Таня тут же поняла, что правильно сделала, надев сережки. Без них она еще больше чувствовала бы себя провинциалкой, особенно на фоне сидящих в зале посетителей.

Ресторан был полон солидных мужчин и красивых женщин, среди них было и несколько знаменитостей. Ослепительные красавицы завтракали с подругами или небольшими компаниями. Мужчины тоже в основном сидели в обществе мужчин. Пар было немного, в основном мужчины с гораздо более молодыми спутницами. Таня заметила Шарон Осборн, завтракающую в тихом уголке с молодой женщиной. Обе были в дорогих нарядах, а на пальцах и в ушах у них поблескивали крупные бриллианты. Барбара Уолтерс сидела за столиком в компании трех мужчин. В зале главным образом были люди, имеющие отношение к индустрии развлечений. За большинством столиков явно происходили сугубо деловые встречи, и в зале отчетливо пахло деньгами и властью. «Поло Лаундж» выглядел очагом благополучия и успеха. Таня отчетливо почувствовала это и сразу ощутила себя нелепой и неуместной здесь в своем простеньком наряде. На Барбаре Уолтерс был бежевой льняной костюм от «Шанель» и жемчуга. Шарон Осборн была в черном платье с глубоким вырезом. Большинство присутствующих женщин явно претерпели косметические операции и побывали в руках лучших пластических хирургов, другие – они были в меньшинстве – могли служить рекламой коллагена и ботокса. Таня подумала, что здесь она, пожалуй, единственная, которая сохранила лицо, дарованное природой. Она снова напомнила себе, что она здесь не для того, чтобы демонстрировать себя, поэтому неважно, как выглядит. Но это все равно было обескураживающим ощущением – оказаться среди такого количества красивых, безукоризненных, холеных женщин. Таня отдавала себе отчет в том, что не в силах конкурировать с ними – не стоило даже и пытаться. Ей оставалось лишь одно: быть собой.