Он вручил отцу пятьсот долларов, подписал подготовленные бумаги, получил расписку, схватил Тома за руку и поволок к двери. Том попытался упираться, но отец был наготове: он сзади подтолкнул его и слегка ударил ногой по голени. А дедушка сидел, покачиваясь взад-вперед, и вырезал очередную фигурку.

У двери Тома прорвало.

– Я не хочу уходить! – закричал он, пытаясь вырваться.

Отец бросился ко мне. Я пыталась было отскочить, но он со спины схватил меня одной рукой за волосы, а другой – за горло, готовый в любой момент сдавить его.

Когда Том увидел, что меня держат, словно цыпленка, перед тем как открутить ему голову, у него, похоже, внутри все похолодело.

– Пап! – закричал он. – Не трогай ее! Если ты продашь Хевенли, как и всех остальных, подыщи ей самую хорошую семью. Если ты так не сделаешь, я однажды вернусь и ты горько пожалеешь, что у тебя вообще были дети! – Его возбужденный взгляд встретился с моим. – Я вернусь, Хевенли! – крикнул он. – Обещаю, что не забуду нашей клятвы. Спасибо за все, что ты делала для меня и для всех нас. Я буду часто писать, мы будем поддерживать связь, так что не скучай. И я везде разыщу тебя, где бы ты ни оказалась! Я клянусь тебе!

Я чувствовала, что у меня глаза опухли от слез.

– Том, пиши, пожалуйста, пиши. Мы увидимся, я это точно знаю. Мистер Генри, где вы живете?

– Не говори ей, – поспешил упредить его отец, сжимая мне горло. – От нее только несчастья. И не давай Тому писать письма. По крайней мере, не этой – по имени Хевен. Ее надо было назвать Хелл[4].

– Пап! – выкрикнул Том. – Она – это лучшее, что есть у тебя, только ты этого не знаешь!

Тома увели за порог, но дверь осталась открытой. Мне удалось крикнуть вдогонку сдавленным, хриплым голосом:

– Томас Люк, помни, что впереди всегда есть мост! И ты добьешься своей мечты, я точно знаю!

Том обернулся. Он услышал и понял. Брат помахал мне рукой и улыбнулся. Потом, сев в кабину пикапа, крикнул мне из окна машины:

– Не важно, где мы и кто нам мешает быть вместе, я все равно найду тебя, Хевенли! Я никогда не забуду тебя! А вместе мы разыщем Кейта и Нашу Джейн, как и договаривались!

Грязный и старый пикап тронулся с места и исчез на разбитой дороге, а я осталась одна – с отцом и дедушкой. Когда отец отпустил меня, я, обессиленная, в шоке от происшедшего, упала на пол.

Я уже поняла, что предстоит перенести Тому.

С образованием будет покончено, никаких развлечений в виде охоты или рыбалки, никакого бейсбола, никаких встреч с приятелями, только работа, работа и еще раз работа.

Тома, с его светлой головой, с его мечтами и стремлениями, заживо похоронят среди пастбищ и скотных дворов, и будет он вести жизнь фермера, про которую говорил, что никогда не согласится на это.

Но то, что предстояло мне, пугало меня не меньше.

Мой выбор

Итак, Тома со мной не было.

Не осталось ни единой души, которая любила бы меня. Кто теперь снова назовет меня Хевенли? С Томом исчезли смех, добрая шутка, новизна, яркость впечатлений и мужество переносить тяготы ведения нашего домашнего хозяйства. Вся веселая сторона моей жизни уехала вместе с этим пикапом, номерной знак которого был так заляпан грязью, что разобрать было невозможно, хотя я и старалась. Еще после отъезда Кейта и Нашей Джейн я почувствовала себя одинокой, не подозревая поначалу, что мне предстоит. Теперь же я действительно осталась в одиночестве, да еще при отце, который ненавидел меня.

Я пыталась утешить себя мыслями о том, что я единственный человек, способный сделать что-то путное в доме – в смысле готовки, уборки, ухода за дедушкой, и отец наверняка не захочет оставлять здесь дедушку в одиночестве…

Так хотелось, чтобы отец ушел, хлопнул дверью, вскочил в свой пикап и уехал в Уиннерроу, в свой любимый «Ширлис плейс».

Но он не уезжал.

Он занимал позицию возле единственной двери, как сторожевая собака, и держал меня пока в заключении, а там, видно, тоже продаст.

Отец ничего не говорил, просто сидел с хмурым видом. С наступлением ночи он пододвигал стул поближе к печке, вытягивал свои длинные ноги и полузакрывал глаза. Выражение лица у него при этом становилось жалкое.

После того как Том уехал с Баком Генри, оставшуюся часть недели я собиралась с силами, чтобы бежать в одиночку, если представится шанс, а это было возможно только при посещении домика на отшибе.

Но в отсутствие Тома, Кейта и Нашей Джейн у меня не хватало ни мужества, ни желания бежать куда-то и спасаться от собственной судьбы. Если вот только послать записку мисс Дил. Вернулась ли она? Каждую ночь я молилась, чтобы появились моя учительница или Логан и спасли меня.

Но никто не приходил.

Из всех детей отец ненавидел только меня, и он уж постарается подсунуть меня самым плохим людям, каких сумеет найти. Наверняка небогатым. Даже не такому, как Бак Генри. Очень может быть, что он продаст меня мадам, которая заправляет заведением «Ширлис плейс».

Чем дольше я размышляла о своей судьбе, тем большая злость закипала во мне. Неужели он так поступит со мной?! Я же не бессловесное животное, которое можно продать и забыть. Я человеческое создание с вечной душой, с неотъемлемым правом на жизнь, свободу и стремление к счастью. Мисс Дил так часто говорила об этом, что ее слова впечатались в мою память. Во мне воспылал тот дух, который она прививала в классе, и он велел мне держаться, потому что вот-вот должна появиться мисс Дил и спасти меня. Я почти слышала, как она призывает меня мужаться, ее голос звучал все громче и громче, достигая нашего горного уголка. «Поспешите, мисс Дил, – хотелось мне закричать так, чтобы она меня услышала. – Я так нуждаюсь сейчас в вас! Мне сейчас не до гордости! Я без смущения приму от вас любую помощь! Скорее придите и спасите меня, время не терпит!»

Помолившись, я вставала и шла к кухонному шкафу, заглядывала внутрь. Несмотря ни на что, жизнь продолжалась, и надо было по-прежнему готовить еду…

Дедушка, вернувшись из своего путешествия по нужде, принес сухих сучьев и уселся в качалку. В его красноватых влажных глазах светилась надежда. Он не взял в руки нож, а устремил глаза на меня. «Не оставляй меня, – умоляли глаза, – останься здесь», – просили они даже тогда, когда он подошел ко мне и шепотом произнес:

– Обо мне не беспокойся, детка, я знаю, о чем ты думаешь. Ты хочешь бежать. Беги, когда будет возможность. Ты выскользни, когда Люк заснет.

Я была так благодарна ему за эти слова. Я так любила его за это, что даже простила дедушке молчание, когда отец продавал других детей. Я понимала, что мне необходимо любить кого-то, иначе можно было и умереть.

– Ты не возненавидишь меня, если я оставлю тебя одного? Ты поймешь меня?

– Нет, не пойму. Я просто хочу, чтобы ты делала, как тебе хочется. В душе я понимаю, что папа поступает, как считает лучше. Ты про себя думаешь, что он делает как хуже.

Похоже, отец последний раз выспался где-то вдали отсюда. Он даже не дремал, совсем не смыкал глаз. Его холодные темные глаза не оставляли меня ни на миг. Это не значит, что он ловил мой вызывающий взгляд. Нет, только держал меня через полуопущенные ресницы в поле внимания, глядя на любую часть тела, но не в лицо.

Миновало семь дней, а отец все сидел и сидел дома.

И вот однажды в дверь постучался Логан. Он пришел, как сказочный принц, чтобы спасти меня!

Я открыла дверь, думая, что это дедушка вернулся с прогулки к дальнему домику.

– Привет, – сказал Логан, широко улыбнувшись, а потом покраснел. – Я в последнее время все думал о вас, спрашивал себя, почему Том да и другие не появляются в школе, хотя и погода неплохая. Почему никто из вас не приходит? Что такое случилось?

Значит, он не видел и Фанни – интересно, почему?

Я втянула его в дом, откуда однажды фактически выгнала, придумав миллион причин, почему ему нельзя входить сюда.

– Отец рубит дрова за домом, – в сумасшедшей спешке стала я тараторить шепотом, – а дедушка в туалете, так что у меня мало времени. Отец приходит каждые несколько минут проверять, на месте ли я. Логан, я в большой опасности. Отец продает нас одного за другим. Он продал вначале Нашу Джейн и Кейта, потом Фанни, за ней Тома, и следующей буду я.

– С кем это ты там говоришь, а? – прорычал от двери отец.

Я вся сжалась, а Логан повернулся и с достоинством встретил это сильное и грубое чудовище – моего отца.

– Меня зовут Логан Стоунуолл, сэр, – вежливым, но твердым голосом представился Логан. – Мой отец – Грант Стоунуолл, он держит аптеку в Уиннерроу. Мы с Хевен дружим с того момента, как наша семья переехала жить в этот город. Меня очень обеспокоило, что Хевен, Том, Фанни, Кейт и Наша Джейн больше не ходят в школу, вот я и пришел выяснить, в чем дело.

– Ходить им или не ходить – не твое собачье дело, – выпалил отец. – А теперь катись отсюда. Нам тут не нужно, чтобы кто-то совал нос в наши дела и проверял, что и как мы делаем.

Логан снова повернулся ко мне:

– Я думаю, что буду дома еще до захода солнца. Пожалуйста, заботься о себе. Кстати, наш учитель сказал нам, что мисс Дил вернется на следующей неделе. – Он направил в сторону отца долгий и многозначительный взгляд, и сердце у меня сжалось. Он верил в меня, верил!

– Передай учительнице, чтобы она держалась отсюда подальше и занималась своим делом! – прорычал отец, угрожающе надвигаясь на Логана. – Ты все сказал? Теперь вали отсюда.

Логан спокойно обвел глазами дом, запечатлевая в памяти нищету нашего убранства, что было нетрудно сделать. Он старался не показать виду, как он поражен увиденным, но ему это не удалось. Синие глаза Логана встретились с моими, желая что-то передать мне взглядом, но что – я не поняла.

– Надеюсь увидеть тебя снова через несколько дней, Хевен. Я передам мисс Дил, что ты вовсе не больна. А теперь скажи мне, где Том, Фанни, Наша Джейн и Кейт.