- Ты псих!? Быстро слезь с меня! – девушка в который раз за сегодня от шока не знает, как реагировать и что сказать, потому что сильное, голое тело брата вжимает ее в пружинистый матрас. Потому что лицо его уже во второй раз за последние два дня слишком цинично близко от ее лица, а горячее сигаретное дыхание щекочет нос.

- Я предупреждал, - лениво пояснил Стас, - моя сестра не будет ругаться матом. Это некрасиво для девушки, и, в частности, для тебя, – ничего больше не говоря, парень резко поднялся, схватил брыкающуюся и сопротивляющуюся изо всех сил Олю и потащил в ванную.

- Ты не посмеешь! – заверещала девушка в испуге, но Стас с бесчувственным выражением лица взял кусок дорогого мыла для умывания, надавил длинными пальцами на щеки девушки, заставляя ее приоткрыть рот, и так же беспристрастно засунул туда кусок мыла.

Оля тут же закашлялась, пробуя отвратительный вкус мыла, выплевывая его на пол. Стас, наконец, отпустил ее, не пытаясь вернуть мыло обратно.

- Ты – больной! – прохрипела девушка, едва сдерживая слезы. – Ты никогда не станешь мне ни братом, ни членом семьи! Катись в свою Англию обратно! – развернувшись, она убежала в свою комнату, закрывшись там на ключ и врубив на всю громкость специально посвященную Стасу песню ‘Нет терпения’.

Оставалась еще надежда, что мать с Жекой, вернувшись с кино, свернут шею Стаса за прокуренную квартиру, но когда родители веселые и счастливые зашли в дом поздно вечером, они только уловили приятный запах свежепожаренных блинчиков и увидели милого ангела Стаса в розовом фартуке Елены.

- Оля, - Елена радостная с блином во рту зашла в комнату к дочери, - какой Стасик молодец, не хочешь покушать? И, вообще, поучилась бы готовить у брата, яичницу только и можешь пожарить, - засмеялась женщина. А в дверном проеме школьница заметила маячившую фигуру беззвучно смеющегося Стаса.

- Мам, - девушка от бессилия готова была разрыдаться, а Стас за спиной женщины немного напрягся, ожидая ее слов, - мам, я….я на диете, – обреченно сказала Оля.

- Боже, Оля, кожа да кости, хватит выдумывать чушь, - все смеялась счастливая Елена.

- Правда, сестра, - Стас дружелюбно протянул ей тарелку с аппетитными блинами, от которых Олю чуть не вывернуло, так же как и от его рожи, - совсем тощая.

- Я плохо себя чувствую, лягу лучше спать, завтра еще в школу, - процедила девушка, накрываясь одеялом с головой.

Стас, пожав плечами, вышел из комнаты, а Олина мама, вздохнув, строго попросила дочь быть вежливее и тоже ушла.

Оле же вдруг стало так обидно за себя и за весь идиотизм ситуации, что она тихо заплакала, уткнувшись в подушку. Во рту все еще стоял вкус мыла, хоть она и почистила зубы. Отчаянно хотелось поговорить с Миленой, но та не отвечала на звонки.

- Бесит, бесит, бесит! – пыхтела девушка под одеялом, глотая соленые злые слезы.


Жги, блондиночка

Прозвенел звонок, объявивший начало урока. Гул в классе стих, все уставились на влетевшую в класс Олю, вслед за которой неспешно вошел Стас. Девушка поспешно выгружала на парту книги и тетради, в то время как парень преспокойно уселся на свое место и уставился в телефон.

- Итак, раз все в сборе, полагаю, можно начать? – улыбнулся Дмитрий Алексеевич, раскрывая свой ежедневник. – Во-первых, хочу поздравить вас с концом первой учебной недели, - в глазах учителя были смешинки, - и напомнить, что в выходные вам предстоит прочитать “Мастера и Маргариту”, - над классом разнесся вздох уныния, на который молодой учитель только головой покачал. – Ну, что же, вы? Где восторг? Это очаровательное произведение, вам понравится, обещаю, - он коротко хохотнул, а потом опустился за преподавательский стол и открыл журнал, тут же становясь серьезным. – Так, а теперь приступим к проверке домашнего задания. Что у нас было? – пробормотал он, листая ежедневник. Милена, уже привычно сидевшая на первой парте, неотрывно смотрела, как тонкие, длинные пальцы перелистывают страницы. – А вот оно, я задавал выучить стихотворение на свободную тему. Интересно послушать, что вы выбрали, - задумчиво протянул он. – Ну, что, Кузнецова, прошу вас к доске.

- «Восстань, пророк, и виждь, и внемли,


Исполнись волею моей,


И, обходя моря и земли,


Глаголом жги сердца людей», - закончила девушка под одобрительным взглядом учителя.

- “Пророк”…хороший выбор, - улыбнулся Дмитрий Алексеевич. – Громко, выразительно, молодец Кузнецова. Бесспорно, пять, - он поставил оценку и кивнул, отпуская Олю.

Один за одним ученики выходили к доске, читая самые разнообразные произведения. Пара человек была не готова, и учитель безжалостно выставил им двойки. Стас вышел к доске одним из последних.

- У меня тоже Пушкин. “Узник”, - парень говорил неторопливо, на одному ему понятный лад. Но не сбивался, как многие, было видно, что произведение он знал хорошо.

- Интересное исполнение, - кивнул Дмитрий Алексеевич, - пять, садись. Кто еще не отвечал? – серые глаза скользнули по странице журнала. – Сушкова, к доске.

Блондинка кивнула, перехватив внимательный взгляд учителя, и поднялась с места. Остановившись на “лобном” месте, она встала в пол оборота, встречаясь глазами с преподавателем, который смотрел на нее.

- Сжаты руки под темной вуалью...


"Отчего ты сегодня бледна?"


Оттого, что я терпкой печалью


Напоила его допьяна.

Девушка говорила медленно, словно с усилием, сжимая пальцами подол короткой юбки. Синие глаза смотрели на учителя и, в то же время, сквозь него. Она словно вспоминала что-то, что-то понятное только ей.

- Как забуду? Он вышел, шатаясь,


Искривился мучительно рот... –


Я сбежала, перил не касаясь,


Я бежала за ним до ворот.

Голос ее взлетел, словно испуганная птица, но практически никто не обратил на это внимания. Только Оля внимательно слушала подругу, а Дмитрий Алексеевич, отвел взгляд, зная, что будет дальше.

- Задыхаясь, я крикнула: "Шутка


Все что было. Уйдешь, я умру".


Улыбнулся спокойно и жутко


И сказал мне: "Не стой на ветру", - последние строки Милена практически прошептала, не сводя пристального взгляда с учителя, который теперь смотрел на нее во все глаза, не зная, что сказать на столь живое выступление. Девушка молчала, ожидая реакции. Прозвенел звонок, оповещая о конце урока. Ученики стали собирать сумки, мечтая поскорее отправится по своим делам – литература была последним уроком. Поняв, что остановить их не получится, Дмитрий Алексеевич напомнил им о “Мастере и Маргарите” и отпустил. Милена так и стояла, ожидая оценки. Оля хотела было подойти к ней, но Стас буквально выволок ее из класса.

- Пойдем, у нас дела есть, потом потрещите, - отрезал он, закрывая дверь в класс.

Милена напряженно стояла, ожидая, когда учитель заговорит. Он выглядел не менее растерянным, чем сама школьница. Несколько секунд прошло в молчании.

- Красивое стихотворение, - начал он. – Любишь Ахматову?

- Вы прекрасно знаете, что люблю, - холодно ответила девушка, намекая на то, что не желает продолжать разговор.

- И подача весьма…эмоциональная, - тщательно подбирал слова учитель.

- Спасибо, а теперь, может, вы скажете мою оценку? – поинтересовалась школьница, стараясь не смотреть на то, как молодой человек ерошит волосы. Она знала, что он всегда так делает, когда задумывается. И много раз во время урока замечала, как он сам себя одергивает, чтобы не сделать это перед всем классом. На ее лице проступила грустная улыбка, когда она об этом подумала.

- Да, конечно, - смутился Дмитрий Алексеевич. – Я поставлю тебе пять. Мне очень понравилось твое исполнение. Только вот мне показалось, что ты восприняла его слишком близко к сердцу, - улыбнулся он. – Это всего лишь стихотворение, хотя и очень красивое.

- Знаете, а вы правы. Это всего лишь стихотворение, - кивнула Мила, закидывая тетрадь в сумку. – А я, наверное, действительно, чересчур эмоциональная, - добавила она, не поднимая взгляда, пытаясь дрожащими пальцами застегнуть молнию, которую, как назло заело. Она дернула несколько раз, но та не поддавалась.

- Позволь, я помогу, - голос Дмитрия Алексеевича раздался прямо над ее плечом, а потом его пальцы мягко коснулись ее рук. Она вздрогнула от этого неожиданного прикосновения и наткнулась спиной на учителя. Замерев от неловкости, она глубоко вдохнула, не зная, что сказать.

- Не стоит, я сама могу, - тихо сказала она, пытаясь убрать его руки.

- Милена, я просто поправлю молнию, - голос учителя был неожиданно теплым и ласковым, как раньше. Школьница убрала руки, позволяя ему делать, что хочет. Он ловко вытащил кусочек зажеванной ткани и застегнул сумку. – Вот и все, - сказал он, отступая назад.

- Спасибо, Дим…Дмитрий Алексеевич, - девушка слабо улыбнулась молодому человеку, который стоял близко к ней. Так близко, что она чувствовала головокружительный запах его духов. – До свидания, - нервно поправив прядь светлых волос, она направилась в сторону двери.

- Мил, знаешь, - девушка остановилась, ожидая его следующих слов. Внутри все сжалось от привычного "Мил". – Мне жаль, что так получилось, - негромко добавил он.

- Мне тоже, - еле слышно ответила школьница, выходя из класса. В глазах стояли слезы, а ноги сами понесли ее в сторону Олиного дома. Подруга жила в соседнем со школой дворе, так что через пять минут зареванная Милена уже вовсю звонила в знакомую дверь.

- Какие люди, - усмехнулся Стас, но увидев красные, влажные глаза девушки, отошел в сторону пропуская ее. – Оль, чеши сюда, тут твоя бешеная блонда рыдает! – крикнул он в глубь квартиры. Через пять секунд в прихожей возникла Оля, одетая в короткие домашние шортики и безразмерную футболку. Волосы были забраны в пучок, а в руке она сжимала карандаш.