– Потерпи, – попросил Али, – пожалуйста.

– Может, мы выйдем, мы же не брали их денег.

– Они нас убьют только за то, что мы знаем про их тайник.

Новый замысел разбойника стал ясен, когда сверху стал спускаться на веревку горящий факел, освещая все внутреннее пространство.

– Ну, все, – сказал Али. – Нам конец.

Скрыться на водной глади можно было, только уйдя под воду.

– Видишь что-нибудь? – спросил разбойник у своего товарища.

– Нет, – ответил тот.

В этот момент раздался голос третьего разбойника, который крикнул:

– Скорей сюда, там какие-то люди поднимаются по склону, кажется, хорезмийцы.

Брошенный факел с шипением упал в воду вместе с веревкой. Наступила кромешная тьма.

– Держись за камень, – сказал Али и в несколько гребков достиг веревки, медленно уходящей под воду.

– Я сейчас полезу наверх, посмотрю, что там, потом вытащу тебя веревкой.

– Не уходи, – взмолилась Йасмин. – Я боюсь.

– Надо выбраться, пока они заняты, – сказал Али.

Он завязал веревку на ее поясе и полез вверх. В гроте с сокровищами никого не было. Али быстро вытащил из сундука с оружием кинжал с рубином на серебряной рукояти, и, осторожно ступая, стал продвигаться в пещере. Бежавшие в спешке разбойники оставили горящий факел, он торчал из расшелины в стене. Лишь выглянув из-за выступа, Али увидел, что пещера пуста, а выход закрыт. Догадаться, что спугнуло разбойников, было несложно. Это мог быть отрядхорезмийцев, разыскивающий Али и его спутницу. Он прислушался. Сквозь скальную толщу звуки не доносились. Али вернулся и вытащил Йасмин. Затем, собравшись с духом, повернул рычаг механизма. Скала отъехала в сторону. Ослепительный дневной свет заставил их зажмуриться. Были слышны гортанные крики, доносившиеся откуда-то издалека. Они осторожно вышли из пещеры и увидели яростную схватку, происходившую на склоне горы. Часть отряда хорезмийцев, видимо, оставшаяся караулить появления Али с женой, взяли в кольцо троих разбойников, которые, несмотря на малочисленность, сражались, как львы. Али, схватив Йасмин за руку, бросился бежать вниз по противоположному склону горы.

Нахичеван. Месяц спустя.

– Когда мы расстались, – сказал Али, – он собирался подняться на эту гору, чтобы поохотиться на зайцев. И сейчас на вершине кто-то стоит. Может быть, это он?

– Давно вы расстались?

– Давно.

– Хочешь сказать, что он все это время стоит и высматривает тебя?

– Конечно, нет. Думаю, что он давно уехал на родину.

– Зачем же мы сюда едем?

– Вообще-то мы едем в Байлакан, в мое ленное владение.

– В наше.

– В наше.

– А по дороге заехали в Нахичеван. Сестра его здесь – Лада. Расспрошу ее о нем.

– Я бы не сказала, что нам по дороге, мы делаем крюк.

– Иногда подобный крюк укорачивает путь, больше чем прямая дорога.

– Кажется, он нам машет.

– Кто?

– Тот человек на вершине горы.

В этот момент до их слуха донесся свист.

– Этого не может быть, – сказал Али.

– Как не может быть, когда он свистит, ты что, не слышишь?

– Значит это Егорка, кто еще может свистеть нам. Я здесь больше никого не знаю.

– А как он нас разглядел с такого расстояния? – спросила недоверчиво Йасмин.

– Он охотник, зоркий глаз, верная рука.

Между тем «зоркий глаз и верная рука», торопясь, насколько это было возможно, спускался по склону горы. Сомнений не оставалось. Это был Егорка. Уже можно было различить фигуру человека богатырского телосложения. В одной руке он держал лук, в другой какой-то серый мешок, который от его прыжков раскачивался из стороны в сторону, словно норовя вырваться из рук.

– Вот что значит мужская дружба, – сказал Али. – Сколько времени прошло, а он стоял на том же месте и ждал, когда я вернусь.

– Даже не знаю, что и сказать, – произнесла Йасмин. – Кажется, я начинаю ревновать.

Это, в самом деле, был Егорка. Убедившись в этом, Али спешился и пошел навстречу другу. При ближайшем рассмотрении серый мешочек в его руках оказался зайцем, который не оставлял попытки вырваться из рук. Друзья обнялись, затем отстранились, разглядывая друг друга.

– Салам алейкум, ханум, – сказал Егорка и поклонился Йасмин.

Она ответила улыбкой и наклоном головы.

– А это что? – опасливо спросила Йасмин, показывая на зайца, которого, Егорка держал за уши.

– Это заяц, – гордо сказал охотник.

– А почему он дергается?

– Так он живой, я его силком поймал.

– Силком или в силки? – уточнил Али.

– В силок. Это тот самый заяц, который ушел от меня в прошлом году, когда я тебя провожал.

– А как ты его узнал? – спросила Йасмин. – Ты что, его в лицо запомнил?

– Нет, он мне сам признался. Шучу. А ведь это та девушка, которую мы искали? – полувопросительно-полуутверждающе произнес Егорка, глядя на Йасмин.

– Да, и она моя жена, – ответил Али.

– Я рад за тебя. Как хорошо, что вы приехали, надеюсь, что ко мне, а не проездом.

– Вообще-то проездом, но сделали крюк, чтобы увидеть тебя и Ладу.

– Это хорошо. Пойдем, Лада будет рада. Ничего, если я сяду на вашу вьючную лошадь?

– Конечно.

– Подожди садиться, – сказала Йасмин, – скажи прежде, что ты собираешься делать с этим зайцем?

– Зарежем его, в честь вашего приезда.

– Давай его отпустим в честь нашего приезда.

– Твое желание, ханум, для меня закон.

– А ты что же, домой не поехал? – спросил Али.

– Поехал, только я недавно вернулся. Мать опять послала за Ладой. Сказала, сунуть в мешок и привезти. Я, наверное, так и буду взад-вперед между ними валандаться.

Говоря это, Егорка распутал петлю на лапах зайца и отпустил его. Перепуганная дичь унеслась в несколько прыжков. Затем он повесил на плечо лук и взобрался на вьючную лошадь.

– Далеко еще до города? – спросила Йасмин. – А то я больше сидеть не могу.

– Да нет, недалеко, вот ту гору обогнем, и стены уже видно будет.

– Как дома? – спросил Али.

– Хорошо. Мать была так рада, когда узнала, что Лада жива-здорова. Она уже и меня-то оплакала. А когда я сказал, что Лада вернется только когда замуж выйдет, тут она осерчала. Стала кричать: «За басурмана, ни за что!» К ней еще до моего отъезда один сватался.

– Ты все-таки полегче насчет басурман, – заметил Али.

– Извини.

– Ну и ну, – неожиданно развеселился Али.

– Тебе смешно, – укоризненно сказал Егорка. – А Лада страдает. Она хотела уже дать согласие. А оказалось, что у него еще есть жена. Лада не стерпела, выгнала его.

– А почему я вовремя? – поинтересовался Али. – Может, ты думаешь, что я должен на ней жениться?

При этих словах Йасмин показала Али кулак.

– Я был бы рад, если бы ты на ней женился, но боюсь, что время уже упущено. Ты уже женат. Раньше надо было думать. Теперь она только за свободного человека замуж выйдет.


Лада стояла на террасе, закутавшись в шаль, и смотрела на Аракс, когда услышала топот копыт за забором, высота которого оставляла всадников невидимыми взору. Затем в ворота постучали, и она услышала голос брата. Гадая, откуда взялись лошади, если он уходил пешком, она велела слуге открыть. Увидев, кто ступил во двор, произнесла:

– Смотрите, кто пришел! – и затем добавила, – Хош гэлмисиниз [165].

* * *

В Нахичеване было неспокойно. Близость татар и атмосфера неминуемой гибели вселила в жителей своего рода безумие. Отсутствие твердой власти совершенно распустило чернь, которая бездельничала и занималась поиском виноватых. На их роль идеально подходили неверные. Особенно богатые неверные. Уже нельзя было выйти на улицу, чтобы не услышать оскорбление в свой адрес. Это больше всего возмущало Ладу, принявшую ислам. Брат уговаривал ее вернуться домой.

– Что тебя держит, я не понимаю? – говорил Егорка. – Разве ты не видишь, что все идет к тому, что город возьмут татары. Но до тех пор есть вероятность пострадать и от местных жителей.

Лада обратилась за советом к Али. Тот вынужден был признать правоту слов своего друга. Накануне того дня, когда Али и Йасмин собирались отправиться в Байлакан, на родину Али, Лада устроила прощальный ужин. За ужином Али сказал:

– Если ты не хочешь вернуться на Русь, то почему бы вам ни поехать вместе с нами в Байлакан.

– Хрен редьки не слаще, – заметил Егорка.

– Не ругайся, – одернула его Йасмин.

– Да я не ругаюсь, – возразил Егор.

Йасмин взглянула на Али. Тот пояснил:

– Хрен – это у них такой корнеплод, вроде морковки. Только белый, острый на вкус.

Лада не ответила, как обычно, категорическим отказом, вздохнула и сказала:

– Сегодня повар огрызнулся, когда я сделала ему замечание.

– Уволить к чертовой матери, – сказал Егорка. – А потом продать дом и уехать.

– Опять он за свое. Не могу я продать дом, не могу, – взмолилась Лада.

– Почему?

– Потому что я его люблю, – жалобно сказала она. – Он такой большой, красивый. А эта терраса – просто моя жизнь, отсюда такой красивый вид на Аракс.

Все повернулись и стали смотреть на реку.

– У меня больше никогда не будет такого дома, – со слезами на глазах сказала Лада.

– Ерунда, ты купишь дом еще красивее этого, – сказал Али. – Лучшее нас ждет впереди.

– Я в этом не уверена, к тому же, на покупку нового дома у меня нет денег, все, что оставил мне Узбек, я все потратила, а за этот теперь много не выручишь.

– С деньгами у нас все в порядке, – сказал Али.

При этих словах Лада и Егорка взглянули на Али.

– В большом порядке, – добавил тот.

– Хорошее приданое? – спросила Лада.

– Да нет, она у меня бесприданница. Но я ее люблю, поэтому и взял без приданого.

– Как это благородно, – сказала Лада.

– Довольно, – оборвала их Йасмин, – мне не нравятся эти шутки.

– Извини, дорогая.