– Кто там?

– Это я, староста, я пришел посмотреть, как вы устроились.

Подумав, Али отпер дверь. Староста вошел, хозяйским взглядом окинув помещение, проследовал в следующую комнату. Али последовал за ним.

– Ты что-то ищешь? – прямо спросил он.

– Нет, просто смотрю, не надо ли вам чего.

Но Али понял, что он пришел неспроста. Чего-то вынюхивал. Когда староста вдруг направился в сад, Али сообразил, что он сейчас увидит Йасмину с распущенными волосами. Однако девушка сидела в головном уборе и выглядела вполне мальчиком.

– Ладно, – сказал староста. – Вижу, что все в порядке, отдыхайте, завтра пришлю к вам женщину, убраться в доме. А вы кто будете вазиру, родственники?

– Я его секретарь, буду здесь работать над его бумагами.

– Пойду, – сказал староста и, бросив взгляд на Йасмину, направился к выходу.

Али, заперев за ним дверь, взял из стенной ниши самый маленький из кувшинов и вернулся в сад.

– А ты молодец, – сказал он. – Сообразила. Не ожидал.

– А чего ты ожидал? Что я глупей тебя? А это что ты принес, все-таки пить будешь?

– Совсем немного, если это вино, – сказал Али. – А?

– Имей в виду, – предупредила Йасмин, снимая с головы чалму, – Напьешься, позволишь себе вольности – тебе несдобровать.

– Хватит меня пугать, и так весь день в страхе провел.

Али сломал глиняную печать и наполнил вином чашу, пригубил, сморщился и выплюнул.

– Уксус, – сказал он. – Испортилось. Кто же вино на полке держит? Его в погребе надо хранить.

– Так тебе и надо, будешь слушать меня.

– Это ты сглазила. Заладила: не пей, да не пей. Раз в жизни захотелось вина выпить, а оно тут же в уксус превратилось. У Иисуса уксус в вино превращался, а у меня наоборот. Ладно. Как думаешь, староста узнал тебя?

Йасмин пожала плечами.

– Вообще-то я его не помню.

– Главное, чтобы он тебя не помнил. Не нравится мне он.

– Отец со мной не говорил о делах. Хотя про старосту я что-то слышала. Кажется, он хотел его снять, как-то он себя неправильно вел во время монгольского нашествия. Но потом пожалел и оставил его на месте.

– Напрасно. В трудных ситуациях человек всегда очень быстро проявляет свое истинное лицо.

– Я так боялась, что монголы возьмут город, и нас всех убьют. Мой отец собирался защищать город. Но атабек пошел на переговоры с татарами, откупился и приказал перебить хорезмийский гарнизон. Отец был против этого. Но татары вернулись и вновь осадили город. Узбек уже удрал к этому времени, и моему отцу уже никто не мешал занять оборону. Когда татары увидели, что Табриз хорошо укреплен, они решили довольствоваться откупом. Мой отец решил, что его размеры приемлемы и выполнил их условия.

– Так вот почему Джалал ад-Дин напал на нас, из-за убитых хорезмийцев.

– Да, наверное. А где ты был в это время, ты ведь не табризец?

– Я родом из Байлакана, здесь учился в медресе, а в то время я был на стенах среди защитников города.

– Это там ты научился убивать людей?

– Я не мог поступить иначе. Должен сказать, что я убил человека впервые в жизни, поэтому и выпить хочу. Это был мародер, и он пришел грабить твой дом. Я же защищал тебя. Ты не поняла, что он хотел изнасиловать тебя?

– Поняла, поняла, совсем необязательно произносить это вслух.

– Извини, мне показалось, что ты осуждаешь меня.

– Ты не будешь это доедать? – спросила Йасмин, показывая на ломоть хлеба, лежащего перед Али.

– Нет, ешь, пожалуйста, – сказал Али, пряча улыбку.

– Не смей улыбаться.

– Однако пора отдыхать. Где ты будешь спать?

– У меня в этом доме есть спальня.

– Хорошо, пойдем, я тебя провожу.

Али отвел девушку в ее комнату, которая была сплошь устлана коврами, отчего в комнате воздух был спертым. Али отворил окно.

– Зачем ты его открыл? – спросила девушка.

– Надо проветрить, дышать нечем.

У стены стоял сундук. Йасмин подошла к нему.

– Здесь лежит постель.

Али поднял крышку, извлек оттуда постельные принадлежности.

– Можешь себе тоже взять, – разрешила Йасмин.

– Спасибо, добрая девушка. Я пойду на крышу спать, если ты не возражаешь.

– Я не возражаю, только окно закрой.

Али закрыл окно.

– Спокойно ночи.

– Светильник оставь мне.

Али поставил светильник на сундук, взял подмышку тюфяк, одеяло, муттаку [71] и вышел из комнаты. Услышал, как за спиной стукнула дверная щеколда. Осторожно шаря руками в темноте, он вышел в сад и по лестнице поднялся на плоскую крышу. Видно, Шамс ад-Дин проводил здесь немало времени, так как здесь все было устроено для отдыха: две сколоченные из дерева лежанки, круглый низкий стол с каменной столешницей. Само место отдыха было огорожено, видимо, для того, чтобы никто во сне не свалился с крыши. Али аккуратно расстелил матрас и с наслаждением вытянулся на нем, устремив взгляд в звездное небо. Некоторое время он мысленно перебирал события минувшего дня, улыбаясь, долго думал о Йасмин, а затем как-то неожиданно заснул. И, как ему показалось, мгновенно проснулся оттого, что кто-то шепотом повторял:

– Эй, эй, эй ты, секретарь.

Али приподнялся на локте, увидел чью-то голову над лестницей. Распознав знакомые нотки, он сиплым со сна голосом сказал:

– Меня, между прочим, зовут Али.

– Секретарь Али, – произнесла голова.

– Можно просто Али.

– Али.

– Вот так значительно лучше. Я слушаю тебя.

– Я не могу заснуть, мне страшно там одной, – жалобно сказала девушка.

– Хочешь, чтобы я разделил твое одиночество?

Девушка не сразу ответила. В предложении Али ей почудился какой-то подвох.

– Мне страшно там спать, – наконец повторила она.

– Ты хочешь, чтобы я спустился к тебе?

– Нет, тем более, что я уже поднялась. Я тоже буду здесь спать.

– Ну ладно, залезай.

Йасмин ступила на крышу, подошла и села на второе ложе.

– Там в комнате жуткая духота, а здесь хорошо, прохладно. Сходи за моей постелью.

Али спустился вниз и принес ее постель, подождал, пока она устроится, помог расстелить тюфяк, нечаянно при этом коснувшись ее руки. Йасмин отпрыгнула, как кошка, сказав:

– Не смей дотрагиваться до меня.

– Случайно, – буркнул Али и вытянулся на своем месте. Усталость, накопившаяся в нем, была так велика, что, несмотря на присутствие девушки, он тут же стал засыпать.

– Какие звезды, – услышал он восхищенный шепот. А затем, погружаясь в сон, насмешливый: – Теперь уже ты точно должен будешь на мне жениться.

– Непременно, – подавляя зевоту, ответил Али. – Только об этом и мечтаю.

– Расскажи что-нибудь, – попросила девушка.

Задремавший было Али, вздрогнул.

– Что рассказать?

– Сказку.

– Какую еще сказку?

– Какую-нибудь.

– Ничего в голову не приходит. – Подумав, сказал Али. – Коран могу почитать.

– Не надо. Тогда я сама тебе сказку расскажу. Про Али-бабу и сорок разбойников.

– Про меня что ли?

– Разве тебя зовут Али-Баба.

– Меня так отец называл. Ладно, рассказывай.

– Жили в Хорасане два брата, – начала Йасмин. – Одного звали Али-Баба, другого Касым…


Проснулись они под лучами палящего солнца. Несмотря на ранний час, было уже довольно жарко. Али, щурясь, поглядел на небо, чтоб определить время. Судя по положению светила, было около девяти часов. Али заглянул в лицо спящей девушке, оно было так прекрасно, что у него защемило сердце. Он наклонился над ней, едва удерживаясь, чтобы не поцеловать.

– Только попробуй, – произнесла девушка, не открывая глаз.

Али отпрянул.

– И прекрати смотреть на меня, – добавила Йасмин. – Это неприлично.

Али отвернулся и стал обозревать окрестности.

– Что у нас на завтрак? – спросила Йасмин.

– То же, что и вчера.

– Нет уж, хлеб с сыром я есть не буду.

Йасмин села, отбросила одеяло и сладко потянулась. – Никогда я так хорошо не спала. Вот уж не думала, что на крыше так хорошо спится.

– Я думаю, что дело не в крыше, а в свежем воздухе. Я дома всегда в саду спал летом.

– Да, теперь я понимаю, почему тебя отец на работу взял.

– Почему? – удивился Али. – Потому что я в саду спал?

– Нет, потому что ты умный, хотя последнее твое замечание заставило меня в этом усомниться, – съязвила девушка. – Так что насчет завтрака?

Произнесенная тирада привела Али в некоторое замешательство. Он взглянул на Йасмин, думая, на какое из ее замечаний отреагировать.

– Ну, давай уже говори что-нибудь, – нетерпеливо сказала девушка.

– Как-то я с утра плохо соображаю.

– И давно это у тебя.

– После ночи, проведенной с тобой. Раньше я такого за собой не замечал.

– Ты хочешь сказать, что мужчины теряют разум рядом со мной?

– Про других не скажу, но я, так точно. Так что ты там говорила?

– Я говорила про завтрак, что я не буду есть черствый хлеб с сыром и запивать сырой водой.

– Есть еще винный уксус.

– Уксус пей сам, тебе это на пользу пойдет, ухмыляться перестанешь.

– Чего же предпочитает принцесса на завтрак?

– Зря смеешься, ко мне сватался один принц из Сирии, но отец не отдал меня.

– Почему?

– Сказал, скучать буду, далеко.

– А ты пошла бы за сирийца?

– Пошла бы, в наше время принцы на дороге не валяются.

Али хмыкнул, поднялся и пошел к лестнице.

– Эй, ты куда?

– Пойду готовить завтрак вашему высочеству.

– Раздобудь молока и свежего хлеба. Я тоже сейчас спущусь.

Али спустился в сад, умылся у колодца. С крыши он видел, как во дворе одного из ближайших домов дымился тандыр. Выйдя из дома, он направился туда. Остановившись у ограды, Али вежливо поздоровался.

– Мир тебе, добрая женщина.

Обернувшись, хозяйка приложила ладонь ко лбу козырьком и, разглядев Али, закрыла нижнюю часть лица краем платка и слегка поклонилась, отвечая на приветствие.