– Если вы это приказываете, миледи, мне остается лишь исполнить вашу волю. Мы оба знаем, каким вы будете подвергаться без меня опасностям, и я предпочел бы остаться. Но я дал слово и почти тридцать лет служил и вам, и Артуру. И теперь не собираюсь перечить. – Вновь обретя достоинство, он поднялся на ноги. – Пойду соберу кое-что для путешествия, а вы пока напишите имена…

После того как Кэй ушел, я задумчиво смотрела на огонь и удивлялась, что он так долго мог хранить свой секрет, а я ни о чем не догадывалась. Но теперь была рада, что сенешаль не заговаривал об этом раньше.

Следующим утром Кэй отплыл на континент, а к вечеру в башню проскользнули Линетта и Инид. Они смогли выбраться из Камелота, не вызвав подозрений Мордреда. Судя по всему, он был слишком занят тем, что со своей мятежной армией прочесывал округу в поисках меня. Поэтому не заметил исчезновения двух вдов и троих детей.

– В Девоне люди должны были остаться верными вам, – заявила Инид, когда мы уложили детей и уселись у огня. – Нужно послать весть Петроку и Гвинлливу и заверить, что Артур возвращается.

– Чем больше найдем союзников до приезда Артура, тем больше шансов на победу, – согласилась я, радуясь ее помощи.

Следующие два дня мы провели, рассылая послания союзникам. Гонцы поехали к Вортипору в Демеции, к шотландским вождям в Стратклайде и Стерлинге, к Константину в Корнуолле (король Марк был уже слишком стар) и к Вуффе в Восточной Англии. Я даже отправила письма лондонскому епископу, прося его о помощи, которую способна оказать церковь, и Катбаду, рассчитывая, что он поддержит Артура.

А потом мы стали ждать. Целыми днями я ходила по комнатам в башне, забиралась на разрушенный парапет и вглядывалась в Темзу, стараясь угадать место, где сойдет на берег муж. Лондон казался безопаснее, но Канал в районе Дувра уже, хотя, возможно, контролирующие его союзные племена успели присоединиться к Мордреду. Он мог также высадиться и в заливе Уош, но никто не знал, остались ли там верными саксы. А мог свернуть в Бристольский залив, сойти на землю у Гластонбери, чтобы зайти Мордреду в тыл. Во всем этом было одно утешение: если я видела столько возможностей, не мог не заметить их и Мордред. Значит, ему придется распылять силы, ориентируя их по многим направлениям.

По вечерам я сажала на колени маленьких Лору и Миган и рассказывала им разные истории. По странности судьбы резная деревяшка, которую подарил мне Кимминз, оказалась среди драгоценностей. Я достала фигурку и, показывая девочкам, радовала их сказками о невидимом Хедли Коу. Они слушали, разинув рты, как он сводил с ума повариху, переворачивая горшки, портил все в маслобойке, а потом удирал на своих полосатых ногах, оглашая все вокруг своим лошадиным смехом. Я говорила о героях, которых так хорошо знал их отец, вспоминала прежние дни в Камелоте. Это помогало скоротать время и поднимало дух.

А по ночам, лежа на койке, мысленно металась из одного уголка королевства в другой, напрягая память, представляла, какие услуги мы оказали королям-вассалам, и прикидывала, кто даже из самых мелких вождей способен прийти нам на помощь. Мои люди в Регеде находились под властью Увейна, и я не имела представления, как поведут себя они и другие северяне. Мне оставалось лишь молиться.

Лондонский епископ прислал короткую записку. В ней он подтверждал, что новость о «некоторых беспорядках» в моем доме не обошла и его стороной, но ставил меня в известность, что не одобрит никаких действий, которые я могла предпринять. Я читала на воске латинские буквы, но слышала за ними голос Гилдаса, и, крепко выругавшись, швырнула вощеную табличку в каменную стену.

Не лучше был и ответ друидов. Его передал нам устно один из их представителей. Это был человек небольшого роста, и он избегал моего взгляда:

– Мы видим, что вы поселились в башне, которую римляне возвели на священном кургане, в котором покоилась голова Брана. Сначала ваш муж бездумно выкапывает череп, теперь вы, не спросив у нас разрешения, устраиваете свой двор на священной земле. Кажется, мы нужны вам только тогда, когда вам и вашему мужу необходимо поддержать свой статус, – возбужденно закончил он.

Я не могла бросить его об стену, но посмотрела так холодно, что коротышка моментально исчез и даже не обернулся.

Петрок из Девона и Константин из Корнуолла клялись в вечной верности, другие, как Вортипор, желая прикинуть шансы, спрашивали, кто еще выступает с нами, и выпрашивали милости. Гвин обещал, что поставит столько лошадей, сколько потребуется Артуру после высадки на берег.

Ответ Вуффы оказался коротким и враждебным. Он едко писал, что британцам нечего рассчитывать на союз шведских поселенцев, и сообщал, что за сотрудничество с нами имя его отца вычеркнуто из летописей племени, которое будет отныне называться племенем вуффингсов, а не веххингсов. Я вспомнила грозного старого варвара – такого гордого и глубоко преданного – и пожалела, что династия не сохранит его имени.

По мере поступления ответов я подсчитывала итог, проставляя знаки вопроса против имен тех, кто не потрудился даже написать. Может быть, они не получили нашего послания, говорила я себе.

Шла вторая неделя, когда появилась Нимю. Никто не объявил о ее приходе, и она возникла в верхней комнате, словно материализовалась из воздуха.

– Думала, тебе следует знать, – начала она, выскользнув из своего темного плаща. – Артур в пути. Ланселот наконец согласился на поединок с Гавейном, но стал лишь отражать удары, а свои наносить отказывался. Но потом, не знаю, то ли Гавейн подвернулся сам, то ли Ланс потерял терпение, но бретонец уложил противника ударом в голову.

– Насмерть? – меня так поразили недавние события, что ничего уже не могло привести в ужас.

– Насколько мне представляется, нет. – Ученица Мерлина приняла чашку с валериановым чаем и, отхлебнув, продолжала: – Мое внутреннее видение иногда меркнет, как будто смотришь на отражение в пруду, а над водой поднимается туман. Мерлин говорил, что так часто бывает. И тогда даже он не мог точно сказать, что видит.

– А ты прозрела что-нибудь из будущего? – я задала вопрос, надеясь на ее утешения.

Нимю допила чай, потом аккуратно поставила чашку на походный столик.

– Я видела смерть и страдания, Гвен. И смертельную кровавую схватку между Мордредом и Артуром. Потоки крови, крики и смерть захлестнут Британию, если ее не удастся предотвратить… по крайней мере до тех пор, пока звезды не займут благоприятного положения. Другой месяц, другой расклад… Но если они схватятся сейчас… – Нимю в отчаянии заломила руки.

– Нужно найти кого-нибудь, кто бы поговорил с ними, выступил между ними посредником. – Я готова была ухватиться за любую соломинку. – Артур прислушается к тебе. А чьего совета послушается Мордред?

– Может быть, верховной жрицы. Она его тетя, и вполне естественно выбрать ее для такого дела.

Я почувствовала себя так, будто получила удар в живот. От мысли, что нужно довериться Моргане, у меня появился привкус желчи во рту.

– А откуда нам знать, не захочет ли она убить Артура во время переговоров?

Нимю поднялась, подошла к окну и долго-долго смотрела на Темзу. Наконец вернулась и села напротив меня.

– Не могу разглядеть ни ее мотивов, ни ее участия в этом деле – лишь ужасное опустошение, если мы будем сидеть сложа руки и ничего не предпримем. Насколько ей можно доверять, зависит от того, чего она хочет добиться. Быть может, ей достаточно признания и почета, который она заслужит в качестве миротворца, но ты поступишь мудро, если предложишь ей что-нибудь еще. Нечто такое, что сможешь дать только ты. Ты представляешь, что это может быть?

– И ты меня спрашиваешь! Все эти годы Моргана не желала ничего, кроме власти!

Прежде чем ответить, Нимю щелкнула пальцем по зубам:

– Значит, в этом и кроется твое решение. Я знаю, тебе тяжело, Гвен. Но, если сражение состоится, она должна быть рядом, лучшей целительницы нам не найти.

Я застонала, понимая, что так или иначе придется просить Моргану о помощи.

– Как с ней можно связаться?

– Древние мне сообщили, что она уже покинула святилище на Черном озере и направляется в Лондон. Не исключено, что Моргана сама хочет предложить тебе какую-то сделку.

– Хорошо хоть то, что она разыскивает меня, а не я обращаюсь к ней с просьбой. Так мне будет легче, – пробормотала я. – А как ты собираешься уговорить Артура после всего того, что сделала Моргана?

Нимю грустно улыбнулась:

– Я думаю, он прислушается к голосу рассудка, Гвен. Переговоры даже через человека, которого ты не любишь, все же лучше, чем убийство собственного сына.

Охваченная страхом за мужа, я сразу не сообразила, что будет означать для него война с Мордредом. Тревога сжала грудь, и Нимю подошла и обняла меня за плечи.

– Ты ни в чем не виновата. Это их мойра, их выбор. С момента зачатия мальчика. И все, что мы можем сделать, это удержать сына и отца от кровопролития. – Я смотрела на нее, а Нимю тихо меня благословила, положив руки на веки. – А теперь займись Морганой, а я поеду к Артуру, как только он сойдет на берег. – Она направилась к двери, но на пороге остановилась и улыбнулась. – Пеллеас передает тебе, что он тоже будет на стороне Артура.

С этими словами она ушла.

Следующие несколько дней я постоянно думала, что предложить Моргане, взвешивала все снова и снова даже после того, как узнала, что верховная жрица уже в Лондоне. Но она не делала никаких попыток связаться со мной, и на второй день, испугавшись, что она переметнется к Мордреду, я послала ей письмо. Моргана ответила, что придет в башню следующим утром.

К вечеру прибежал скороход и сообщил, что Артур высадился на берег и имел первую стычку с войсками Мордреда.

– Кровь повсюду… – Гонец тяжело дышал. – Но ничего не решено. Мордред отступил, а верховный король преследует его.

Весть повергла Лондон в полное смятение. Город всегда был многонациональным. В нем жили саксы, бритты, кельты и римляне. И теперь каждый реагировал по-своему. Повсюду шли разговоры, возникали самые разные слухи: что саксы – сторонники Мордреда и собираются захватить для него город, что друиды предлагают убежище любому, кто пожелает прийти к ним в священную рощу, что над Лондоном видели самого Мерлина – он перелетел Стену и уселся на ветках вяза у Епископских ворот.