Персия Вулли - Гвиневера: Королева Летних Звезд

Увидев великана Сирн-Аббаса, я открыла рот от изумления. Изображение мужчины с широко расставленными ногами и поднятой дубинкой занимало большую часть склона холма.

– Говорили, что это изображение Геркулеса, – напомнил мне Агрикола, – хотя сразу видно, почему бездетные пары приезжают сюда.

В самом деле, половой орган великана был четко вырисован и резко выделялся из всего изображения, и я подумала, вдруг он действительно помогает супружеским парам зачать ребенка. Когда я предложила Артуру сделать это, он онемел.

– Похоже, что это будет… немного на людях… тебе не кажется? – пробормотал он после паузы. – Я имею в виду, что получается, будто мы не можем…

После недолгих уговоров Артур согласился забраться со мной на холм, когда лагерь заснет.

Потом, когда я лежала, глядя в звездное небо над нами, я молила древних о зачатии ребенка.

Но боги не услышали меня, и мои месячные приходили регулярно со сменой лунных циклов.

Слабое, терзающее душу сомнение начало омрачать мою жизнь.

Когда мы оказались на Саксонском берегу, я почувствовала, что нас ждут приключения. Как и древних людей, саксов мы знали больше по слухам, поэтому предстоящая встреча с ними волновала меня.

Человек, который ожидал нас у столба на седьмой миле после Портчестера, был светловолосым, коренастым и неулыбчивым. Он положил свою руку на рукоятку метального топора, заткнутого за пояс, и, когда мы приблизились, вышел на середину дороги, всем своим видом показывая, что это его собственность.

Его тон был таким же недружелюбным, как и его лицо, и он быстро пересчитал наших спутников прежде, чем посмотреть на наш флаг.

– Артур Пендрагон?

– Это я. – Артур расправил плечи и посмотрел в глаза мужчины.

– Я Брида, послан, чтобы проводить тебя к господину Витгару.

Не произнеся больше ни слова, проводник повел нас через темный лес и дальше по грязной дороге к заливному лугу у реки. Я слышала, что саксы предпочитают селиться во влажных низинах, и, похоже, что в этом Витгар не был исключением. Поля были вспаханы, пастбища подготовлены к выгону скота, вокруг маленького селения выстроена бревенчатая стена.

Частокол из цельных стволов деревьев, вбитых в землю, был очень могуч. Говорили, что саксы снимали кожу с живых врагов и развешивали ее на частоколах для устрашения. На этом частоколе ничего не висело, но я вздрогнула, вспомнив слышанное когда-то.

– Не говори мне, что тебе страшно, – поддразнил меня Артур. – Я думал, что кельтские королевы ничего не боятся.

– Конечно, мне не страшно! Не нужно никакого мужества, чтобы делать то, чего ты не боишься, – ответила я, вызывающе подняв подбородок, и мы оба засмеялись.

К моему удивлению, Ланселот тоже усмехнулся, и я прочла одобрение в его глазах. Неожиданно мое настроение улучшилось.

Брида на трубе подал сигнал о нашем прибытии, и мы подъехали к усадьбе. Ворота распахнулись, открывая нашему взору десятка два людей, которые выходили из домов и конюшен. В большинстве своем они были светловолосые, высокие и посматривали на нас с опаской. Даже кузнец в кузнице перестал работать и посмотрел на нас, а молчание его замершего молота казалось зловещим.

Проехав в ворота, мы остановились, волкодавы прижались к лошадям. Их лохматые головы были высоко подняты, а драгоценные камни на бронзовых ошейниках переливались на солнце. Дворняжка во дворе усадьбы предупреждающе гавкнула, но ни Кабаль, ни Цезарь не удостоили ее ответа.

Небольшая толпа саксов стояла в отдалении. Все молчали, лишь некоторые подталкивали друг друга локтями и показывали в мою сторону. Мне было интересно, что им рассказывали о нас.

Через некоторое время из дома вышел Витгар.

– Значит, ты приехал, британский король, – крикнул сакс, быстро оглядев нас. – Отдаю честь твоей храбрости.

– А я отдаю честь твоему гостеприимству, – тон Артура был очень гордым. – Мы приехали с миром, и, надеюсь, уедем тоже с миром.

Витгар кивнул и начал говорить о верности союзных саксов, упомянув о годах преданной службы его народа королю. Пока он говорил, я рассматривала его.

Витгар был крепкого сложения, его волосы уже тронула седина, кожа его была загорелой и обветренной. Янтарный талисман висел на его мече, а его накидка была по краям обшита яркой тесьмой. Хотя он был хозяином этой усадьбы, сапоги его были запачканы землей с полей, и в его манерах не было аристократизма.

На пригорке за его спиной виднелся Мед Холл, огороженный толстыми стенами. Дом был прямоугольным, как все римские дома, но совсем не так изящен. Крыша была очень крутой, резьба на балконах напоминала чудовищ, а над дверью на длинной стороне дома висели рога. Все окна дома имели ставни и не были застеклены.

Вокруг главного здания теснилось множество домишек и навесов.

Придавленные крышами, которые доходили почти до земли, они были похожи на склады, но не на жилые дома.

– Ну, что же вы, остолопы!? – обратился Витгар к своим людям. – Устраивайте поудобнее британского вождя. Брида, присмотри за лошадьми. Герта, позаботься о женщинах. А ты, Эостре, готовь стол для наших гостей.

Мужчины и женщины засуетились. Они бормотали что-то, когда проходили мимо меня, и протягивали руки, чтобы дотронуться до моей лошади. Тень, которая никогда не была смирной, мотала головой и пыталась отступать назад. Фрида пробилась через небольшую толпу и, взяв Тень под уздцы, удерживала ее, чтобы я могла слезть.

– Эти люди не обидят тебя, – шепнула она. – Просто белая лошадь для них священна. Дотронуться до нее – это хороший знак.

Мне не нравилось, что мою лошадь трогали руками незнакомые люди, но Артур уже уходил, и я боялась разлучаться с ним. Но когда я повернулась, чтобы побежать за ним, передо мной решительно встала какая-то женщина.

К каждому ее плечу были приколоты пряжки, шею украшали цепочки и бусы, и я предположила, что она жена вождя племени.

Женщина была такой же ширококостной и плотной как Витгар, с сильными и мозолистыми от физической работы руками. Я вспомнила римскую матрону в Дорчестере. Она говорила, что саксы, где бы они ни жили, считали себя хозяевами этой земли.

– Жилища для гостей находятся вон там, – объявила хозяйка. – Там тебе будет удобно.

Я последний раз умоляюще посмотрела на Артура, но он уже поднимался к дому, а Фрида, удерживая меня, положила свою руку мне на плечо. Поэтому, когда мужчины вошли в дом, чтобы есть и пить, мне пришлось остаться с саксонскими женщинами.

«Жилища» как раз были теми строениями, которые я разглядела раньше. Там были навесы и помещения для любых работ – от прядильной и ткацкой до кожевенной, они были не только темными и душными, но еще и очень тесными. Отведенные нам комнаты для сна были побольше и поуютнее, в них стояли скамьи для спанья, и полы были деревянные. В углах были кучей свалены шкуры и кожи, и я подумала, что зимой здесь будет уютно.

Когда я устроилась, Фрида повела нас на кухню, где саксонки проводили время, пока мужчины сидели в зале. Они бесцеремонно рассматривали нас, проявляя явный интерес к золотому ожерелью Игрейны. Даже мое платье вызывало у них удивление, и Винни тоже купалась в лучах славы своей хозяйки.

Меня усадили на скамью около печи, и жена вождя представила мне своих домочадцев, а затем познакомила меня со своей самой младшей дочерью.

– Эостра, – материнская гордость придала силу голосу Герты. – Она наш виночерпий.

Девушке, которая, как богиня весны, сияла в этом сумрачном мире, подходило это имя. Светлые волосы Эостры были заплетены в длинные косы, и, когда она поклонилась, я вспомнила Ровену, эту знаменитую саксонскую красавицу, ставшую женой Вортигерна.

Говорили, что старый тиран влюбился в нее, когда она подносила ему на пирушке чашу с вином. Я гадала, что же случилось с ней, когда Амброзии победил ее мужа – никто никогда после этого о ней не говорил.

Когда закончились представления, женщины начали разговаривать между собой. Несмотря на то, что они говорили на диалекте, я понимала их речь. Саксонки говорили о детях. Как я поняла, каждая из них уже имела детей, а некоторые даже жаловались, что их слишком много. Я же хотела всего одного ребенка и злилась из-за такой несправедливости, недоумевая, за что боги разгневались на меня.

На следующий день мы выехали из усадьбы Витгара, сопровождаемые веселыми криками и дружескими пожеланиями доброго пути. Мужчинам у Витгара понравилось гораздо больше, чем мне Артур обещал этим людям, что будет защищать их права, выслушивать жалобы, а они заверили его в своей преданности. Я считала, что эта поездка была напрасной потерей времени, но мой муж остался ей доволен.

Витгар послал с нами Брида, чтобы он провел нас через Вельд, чащу, в которой римляне некогда плавили железо, и где до сих пор остались огромные насыпи шлака. Теперь здесь располагались отдельные саксонские поселения. Все дома казались нам одинаковыми.

Когда мы выехали на Римскую дорогу, мужчины разделились на две группы: одни поехали впереди, а другие сзади женщин, чтобы охранять их Ланселот занял свое место рядом с Артуром. Некоторое время я пыталась ехать рядом с ними – ширина дороги вполне позволяла это, – но бретонец с Артуром пустились в бесконечные разговоры, не обращая никакого внимания на меня. Казалось, что реакция Ланселота на мои слова, произнесенные у въезда в усадьбу саксов, никогда не повторится.

Я отстала от мужчин и ехала в одиночестве, со злостью глядя на Ланселота. Когда я увидела его в первый раз, мне показалось, что он застенчив и неловок в обращении с женщинами, но потом я видела много раз, как они с Энидой разговаривали: он смеялся и вел себя совершенно непринужденно. Ланселот никогда не позволял себе обмениваться ни с кем страстными взглядами или интимными шуточками, которыми обычно обмениваются воины, если у них есть возлюбленная. Поэтому было понятно, что его враждебность была направлена против меня, и только против меня. Меня это волновало бы меньше всего на свете, если бы он не проводил столько времени с Артуром.