Я не поняла, что она имела в виду, и, может быть, набралась бы мужества спросить, но именно в тот момент из кухни вывалился Грифлет со щенками — ясно было, что пора уходить.

— Иди домой и хорошенько выспись, моя дорогая, — сказала Игрейна, улыбаясь и глядя мне прямо в глаза, — чтобы ты была отдохнувшей и бодрой, когда придет время представляться знати. Это достаточно интересно, и я хочу, чтобы ты получила удовольствие.

Повинуясь порыву, я наклонилась над ее хрупким телом и прислонилась щекой к ее щеке, легко обняв ее.

— Спасибо огромное, госпожа, — прошептала я, и на мгновение ее рука ненадолго задержалась на моей голове.

— Благослови тебя господь, дитя. Хорошо, что хоть кто-то в этой семье умеет себя вести.

Сон мой был неспокоен, меня преследовали беглые взгляды Морганы, а проснулась я от того, что в окно постучал Артур. Он жестом показал, чтобы я впустила его через кухонную дверь, и разбудил Грифлета, приказав ему дежурить у задней стороны дома. Потом повел меня по лестнице на чердак. Повесив фонарь из рога на скобу, он опустился на груду подушек.

От удивления у меня захватило дух, потому что он был серым от усталости и выглядел так, будто не спал много ночей.

— Гвен, — сказал он мрачно, беря меня за руку и усаживая рядом, — приятель Агриколы, человек по имени Герейнт, приехал вчера вечером с новостями из Уэльса. Он говорит, что ирландцы действительно задумали мятеж, надеясь, что мы слишком заняты свадьбой. Поэтому похоже, что завтра мы отправимся в поход.

— Завтра? — задохнулась я. Тени от фонаря колыхались по чердаку, а мне представлялись нарушенные обряды, отложенная свадьба, туманное будущее…

— Да, завтра. — Он пристально наблюдал за мной. — Ты бы не могла… отложить… свадьбу? Об этом трудно просить, но еще хуже предлагать тебе отпустить мужа на поле битвы вместо брачной ночи и, возможно, получить его мертвого еще до того, как твоя жизнь начнется по-настоящему. Я ведь могу вернуться домой изувеченным, слепым или безнадежным калекой. На войне нет ничего определенного, и мне ненавистна мысль о том, что ты должна будешь жить с мужем-калекой… для веселой юной девушки это не лучшая судьба.

Я вспомнила маму и начала было говорить, что раны и увечья не повлияют на нашу любовь, но мрачное выражение его лица остановило меня. Слова давались ему с трудом, и я всматривалась в его лицо, пытаясь понять, что стоит за ними. Может быть, вся затея с женитьбой оказалась для него обузой, от которой он хотел избавиться?

— Отложить? А ты хочешь этого? — спросила я. Он угрюмо покачал головой.

— Нет. Я предпочел бы, чтобы нас поженили и положили на брачное ложе прежде, чем я уеду, — низким хриплым голосом ответил он, глядя на наши сплетенные руки. — Мне хотелось бы знать, что будущее уже покоится в твоем чреве и, если я не вернусь, ты возьмешь бразды правления королевством в свои руки и вырастишь нового короля. — Я потрясенно ахнула. Он не смотрел на меня, но торжественность его тона подкрепляла важность этих слов.

И, — добавил он застенчиво, — это будет вдохновлять меня на подвиги, если я буду знать, что сражаюсь за семью и жену так же, как за трон и своих подданных. Кроме того, в случае моей смерти ты здесь будешь в большей безопасности. Армия станет защищать тебя как королеву. Гораздо хуже остаться невенчанной невестой побежденного короля и пытаться вернуться в Регед.

— Нет, нет! — воскликнула я. Мысль о том, что Артур может погибнуть, заставила меня забыть о своем страхе. Освободив руки, я обхватила его голову. — Ты не смеешь умереть! Я стану твоей женой и буду ждать тебя.

Он смотрел на меня с горечью и надеждой.

Видя страдания Артура, я преодолела страх и изо всех сил старалась ободрить его — в поддержке он сейчас нуждался. Прижав его голову к груди, я страстно целовала своего будущего мужа.

— Я буду твоей королевой, твоим товарищем, твоей супругой и наперсницей, и мы вместе будем править Британией многие годы… Так сказали Нимю и боги, — добавила я с наигранной уверенностью. Руки Артура обхватили меня, будто от этого объятия зависела его жизнь.

— Когда ты узнаешь, насколько плохи дела? — спросила я наконец, медленно выпрямляясь и расправляя платье.

— Вероятно, завтра утром. Сегодня вечером мы составили план, но, если он окажется невыполнимым, мы сыграем свадьбу в воскресенье, как и собирались, и посмотрим, какие еще новости поступят с севера. Это даст нам дополнительное время для подготовки, но мы лишимся преимущества внезапности. А тем временем надо сделать так, чтобы люди ничего не узнали и не запаниковали.

— Когда ты скажешь им?

Артур покачал головой и вздохнул.

— Когда решим, как поступить. Если решим драться, то сможем привлечь воинов, которые собрались на празднество, но пока планы не ясны, все должно оставаться в строжайшей тайне.

Я кивнула, встала и потянулась, пытаясь прогнать ощущение, что меня засунули в узкий черный мешок.

— Я знаю, что сегодня днем ты познакомилась с Морганой, — сказал он рассеянно, и я хмыкнула в ответ.

— Она взбесилась из-за того, что я прошла через обряды в Эйвбери, и, кажется, хочет повторить их завтра.

По сравнению с важностью проблем Артура поведение Владычицы казалось мелочным и нелепым. Чем больше я думала об этом, тем меньше мне хотелось связываться с ней.

— Обряд, который собирается проводить Моргана, займет весь день, не так ли? — спросил Артур, медленно вставая.

— Вероятно. Сначала она хочет изгнать каких-то духов. — Я содрогнулась от такой мысли. — По-моему, в этом нет нужды. Самый важный обряд уже совершен, поэтому этот можно и пропустить, если появится что-то срочное, — предположила я, спускаясь вслед за Артуром по лестнице. — Возможно, мне, в конце концов, нет необходимости проходить через обряд очищения.

Мы задержались около очага, и он притянул меня к себе.

— Нет… нет, я как раз хочу, чтобы ты занялась этим, будто не происходит ничего необычного, — прошептал Артур. — Ты не должна возбуждать подозрения своими действиями, только дай мне знать, где тебя найти в крайнем случае.

Он взял меня за подбородок и ласково приподнял мою голову. Я смотрела на него в надежде, что он скажет какие-то нежные и успокаивающие слова, но он наклонился и поцеловал меня. Это у него получилось грубее, чем он сам ожидал.

— Поспи, — прошептал он, — а я пришлю тебе весточку, как только станет ясно, что мы должны делать.

И он ушел, а я неподвижно стояла, глядя на золу в холодном очаге и гадая, чем все это кончится.


41 СВАДЬБА


Невидимые пальцы царапали спину, кололи плоть сквозь ткань моего сна, и я с ужасом смотрела, как лицо Морганы начало таять и становиться чем-то отвратительным и нереальным. Я попыталась вырваться, но жрица смеялась визгливо и пронзительно, и ее смех походил на звук, издаваемый ножом при соприкосновении с точильным камнем… и потом меня повлекло в бездну через вечность и темноту.

Стук моего сердца превратился в шум дождя, барабанящего по крыше, и я очнулась от сна на сбившейся куче одеял. Где-то вдалеке запел петух и я окончательно проснулась. Было похоже, что этой ночью поспать не удастся, и, вздохнув, я встала с кровати. По крайней мере кошмаров больше не будет, пока я не увижу Владычицу наяву.

Я как можно тише оделась в белое платье, но Бригит проснулась и подошла помочь мне, а потом, не говоря ни слова, прошла за мной к очагу в главной комнате. Мы молча смотрели на огонь, разожженный ею, и дружелюбное тепло очага разогнало по углам демонов страшного сна.

Раздался стук, и собаки вскочили. Сонный Грифлет придержал их, Бригит открыла дверь, а я протянула руку за большим темным плащом Игрейны.

В дверном проеме замаячила белая фигура человека, и, когда он откинул капюшон, я узнала Катбада.

— Дождь еще идет? — спросила я, выходя вперед и здороваясь со своим старым наставником.

— Кажется, начинает проясняться, госпожа, — сухо ответил он. Тон его был так холоден, что я подумала, не передалась ли ему неприязнь ко мне Владычицы. — Мне приказали представлять тебя вместо твоего отца, если ты не возражаешь, — добавил он.

— Почту за честь, — осторожно уверила его я и, торопливо попрощавшись с домочадцами, вышла за ним на улицу.

Вооруженный эскорт стоял навытяжку, и я испуганно осмотрелась. Женщины и мужчины в белых одеждах выглядели вполне миролюбиво, но стражники и воины были настроены воинственно. Наверное, Владычица подумала, что меня придется вести к ней силой. На востоке небо светлело, но над головой звезды были скрыты облаками, и факелы, дымившие в сыром воздухе, отбрасывали огненно-красные отражения на камни мостовой и лужи. На стенах плясали гигантские тени, и, когда мы шли по улицам, приглушенные удары барабана задавали ритм нашим шагам.

Когда мы дошли до полей, жрецы монотонно запели, сначала тихо и печально, потом громче, и барабан зазвучал настойчивей. Все это очень отличалось от похода в храм Эйвбери, где нас приветствовал соловей и боги шепотом произносили мое имя среди деревьев. Сегодняшняя утренняя музыка была тяжелой и скучной, похожей на зловещую, гортанную погребальную песнь, и мысль о том, что мне предстоит пробыть целый день в руках Владычицы, казалась еще более угрожающей. Нимю провела меня через обряд посвящения очень ласково, но было ясно, что у верховной жрицы совершенно иной подход и, хотя пышность ее ритуала впечатляла, результат, конечно же, и в половину не будет таким замечательным. Кроме того, это был незнакомый обряд, призванный стереть то, что уже сделано. Я не представляла, что он повлечет за собой, и барабанный грохот, эхом отдававшийся вокруг, усиливал мою растущую панику.

Даже присутствие Катбада не успокаивало, потому что, бросив взгляд на его лицо, почти скрытое капюшоном, я убедилась в том, что от него помощи не будет. Бегство тоже немыслимо, потому что, поддавшись страху и побежав, я не спасусь от стольких преследователей. Кроме того, я не испытывала ни малейшего желания, чтобы меня тащили к ногам Морганы, как беглую рабыню. Итак, убеги я или останься, результат будет одинаков, и от осознания этого меня затошнило.