— Вы скоро узнаете, что мистер Хенвелл весьма способный и старательный наставник.

— Не сомневаюсь.

— Я уверен, вы будете прилежно исполнять свои обязанности. Вы не компаньонка, мисс Джонсон. И не ожидайте, что станете ею.

Софи задела резкость тона. Видимо, князь уловил ее недовольство, но ошибся в причине. И все же почему ей так не нравится мистер Хенвелл?

— Я буду глубоко признательна мистеру Хенвеллу за помощь, — произнесла Софи.

— Через два года Татьяна отправится в Смольный. И я рассчитываю, что эти два года вы пробудете с нами. А может, и дольше.

Два года показались Софи ужасно долгим сроком. Два года она не сможет видеться с семьей… за это время Аделаида выйдет замуж, познает радость семейной жизни и материнства. Софи спохватилась, что блуждает мыслями далеко, и отвлеклась от того, что говорил князь.

— Девочкам необходимо знание английской истории, — продолжил его сиятельство, — и позже, когда мы переберемся в деревню, — основы ботаники. Так что вы будете много гулять по полям, и все время дети должны говорить исключительно по-английски. Ваш голос и дикция, мисс Джонсон, безупречны и чисты. Смольный институт вас бы одобрил. — На этот раз губы князя тронула лишь тень улыбки.

— Вы очень добры, ваше сиятельство.

Софи знала, что Смольный институт благородных девиц — привилегированное учебное заведение для дочерей аристократов, где большое внимание уделялось воспитанию безукоризненных манер и совершенному знанию этикета.

Князь поднялся, а вместе с ним и Софи. Он поклонился, отпуская девушку, и вновь сел. Сделав реверанс, Софи направилась к двери, которая, словно по мановению волшебной палочки, отворилась прежде, чем она успела до нее дотронуться. Софи не обернулась, но все еще словно воочию видела перед собой князя, сидящего за столом и бесцельно вертящего в руках ониксовую головку. Его образ не покидал ее сердце… То был образ мужчины, внешнее спокойствие которого скрывало властность и силу.

Комната Софи встретила ее теплом кафельной печи. Лучи мартовского солнца, вестники весны, словно затеяли игру на полу под окном. Софи переступила через них и загляделась на бескрайнее небо, далекие купола, ощущая безмерность огромного города. Девушка мысленно представила руку князя, сильную, красивой формы, с глубоким рваным шрамом на тыльной стороне ладони. Медвежье рукопожатие. Она тогда засмеялась. Вместе с этими словами в комнату ворвалось нечто древнее, первозданное, словно внезапный ветер всколыхнул бархатные занавеси и пробежался по лицам смотрящих со стен предков. Вольный, дикий ветер. Несмотря на тепло комнаты, Софи поежилась. Она неожиданно испугалась себя, чувствуя пробуждение в душе странного, щемящего чувства, какого не знала прежде.

«Я такая же фантазерка, как и Аделаида, — подумала девушка, — и такая же глупая. Хоть тут и жарко, я пока не привыкла к здешнему холоду, так что нужно поскорей закутаться в шаль, если не хочу простудиться».

Накинув на плечи шаль, Софи уселась составлять список необходимых для занятия книг. Чем быстрее она узнает точное расписание своих занятий, тем лучше. Софи считала безделье самым непростительным грехом, а пока, пользуясь свободой, решила написать письмо домой.


«Дорогая мама. Я знаю, вы с нетерпением ждете письма, чтобы узнать обо всем, что случилось со мной с того момента, как я покинула дом…»


Ее перо словно бежало по бумаге, перечисляя все события, описывая славных воспитанниц и хозяев. О князе девушка сообщила: «Мне кажется, князь Разимов будет заботливым и справедливым хозяином. Он придает большое значение образованию детей. Его взгляды поразительны и глубоки». Но, подписавшись: «Ваша преданная и послушная дочь Софи», она решила, что князь, о ком она писала в письме, и тот, кого она видела в библиотеке, два разных человека. «У него на правой руке, — добавила Софи, — шрам, оставленный когтями медведя. Знаете, мама, я читала, что охота на медведей очень опасное занятие. Но я спешу заверить вас, что русские далеко не дикари».


Чистый, будто хрустящий, воздух обжигал лицо. Грациозные лошади, трясущие гривами и позвякивающие бубенцами, стремительно мчали карету вдоль Невы. На меховой шапочке Татьяны весело подрагивало перо. Коричневый мех придавал свет и глубину карим глазам девочки, обещавшей в недалеком будущем стать настоящей красавицей. Голубые глаза княжны Екатерины сверкали двумя яркими звездами, когда она выглядывала из-под соболиной накидки. Маленькая девочка смотрела на все с нескрываемым восторгом. Рядом, выпрямив спину, сидел Алексис. Мистер Хенвелл указывал Софи на достопримечательности великого города.

Теперь перед ними вздымалась ввысь величественная статуя Петра Великого. Какой необузданный конь под ним, подумала Софи, как могущественна рука, что указывает в сторону Невы!

Снег прекратился. Миновав роскошный фасад Зимнего дворца, они увидели вдалеке Петропавловскую крепость. Воздух, холодный и прозрачный, был словно наполнен колокольным звоном церквей и звоном бубенцов на лошадиной сбруе. Звенела также, устремляясь вдаль, река.

Было три часа пополудни. Морозное солнце играло лучами на шпилях и куполах соборов, на бронзовых решетках Летнего сада с заиндевелыми деревьями.

Софи взирала на живописный городской пейзаж с детским восторгом. Ей казалось, что окутывающая ее морозная мантия поддается под первыми, гулко пульсирующими ударами пробуждающейся жизни. Девушка будто впитывала окружающую красоту и ругала себя за неразумность и непонятно откуда взявшийся страх. Чего она боится? Софи не знала. Ведь бояться ей было нечего.

— О! — воскликнул Алексис. — А вот и Анна Егоровна! У нее самые быстрые лошади в Петербурге. Чудо, а не лошади, да, мистер Хенвелл?

Будущий гвардейский офицер, Алексис отдал честь. Сидящая в карете дама улыбнулась и поклонилась — очаровательная молодая женщина с изящным, заостренным лицом, почти скрытым мехом капора.

— Это и в самом деле чудесные лошади, — согласился Эдвард Хенвелл.

Что-то в его тоне заставило Софи повернуться к нему. Он улыбался, словно посвященный в тайну. Софи смотрела вслед карете, увлекаемой сказочными лошадьми, пока она не исчезла.

— Какая красавица, — тихо обронила девушка.

— Вы не хуже, мисс Джонсон! — с жаром заявила Татьяна, которая со свойственной детям горячностью поспешила выказать Софи свою преданность. Все, что касалось мисс Джонсон, в ее глазах выглядело совершенным.

— Я согласен с княжной Татьяной. Я тоже считаю, что капор очень идет мисс Джонсон, — улыбнулся мистер Хенвелл.

Как он смеет! Обсуждать ее внешность, да еще при детях! Стараясь сохранять спокойствие, Софи немного отодвинулась от мистера Хенвелла. Однако мужчина уловил ее движение, и тут же его взгляд стал насмешливым. Софи догадывалась, что, доведись им находиться в компании друг друга слишком много времени, ей пришлось бы держать себя в руках, чтобы не потерять терпение. Мистер Хенвелл обладал удивительной способностью выводить ее из себя. Вряд ли он делает это намеренно, размышляла девушка, стараясь избавиться от неприязни к нему.

И тем не менее, Софи была рада его помощи. С не меньшим интересом, чем дети, она слушала увлекательные рассказы об истории Петербурга, на которые мистер Хенвелл был неистощим.

— А на следующей неделе, — закончил он, — мы поедем в Эрмитаж.

— В музей! Как ну-д-но, — протянула княжна Екатерина, помахав меховой варежкой маленькому мальчику в проезжавшей мимо карете.

— Ничуть не нудно, — сделала замечание Софи. — Даже я читала об Эрмитаже. Там есть золотой павлин с хвостом, украшенным драгоценными камнями. Он распускает его, словно живая птица. А еще там есть золотой петух, который кукарекает, и золотая сова, которая вращает глазами, и все они прячутся в укрытие под золотым деревом.

— Я подарила бы вам золотого павлина! — произнесла Татьяна, влюбленно глядя на гувернантку.

— А я — золотую сову, — подхватил Алексис.

— А я, — заявила княжна Екатерина, — золотого петуха.

— Но тогда мистеру Хенвеллу ничего не осталось бы! — воскликнула Татьяна.

— А я подарил бы самую лучшую вещь, — вмешался мистер Хенвелл. — Я подарил бы мисс Джонсон золотое дерево, чтобы она могла прятаться под ним от дождя. — Он повернулся и серьезно глянул на Софи, но она сказала сердито в ответ:

— Мне кажется, вы все болтаете глупости. Как вернемся, напишете подробный отчет о том, что видели сегодня. На правильном английском!

— Ну вот, — с досадой заметила Татьяна, — вы теперь стали похожи на мадемуазель Альберт. Я передумала дарить вам павлина, моя дорогая мисс Джонсон.

И, словно в поддержку ей, веселая компания дружно рассмеялась.


В просторном холле у мраморной колоны их поджидала мадемуазель Альберт — темная фигура на фоне мраморной белизны. Когда дети, радостно щебеча, вошли в холл, мадемуазель резко оборвала их по-французски. Повернувшись к Софи, она добавила на английском:

— Манеры не менее важны, чем английский, мисс Джонсон.

— Я не заметила ничего предосудительного, — возразила Софи. Интересно, слышал ли мистер Хенвелл, поднимавшийся по ступеням вслед за Алексисом, реплику мадемуазель, подумала она. Ее щеки вспыхнули румянцем от упрека, который она сочла незаслуженным.

— Дети должны вести себя в соответствии с этикетом. Вы должны понимать, я отвечаю за их манеры перед Еленой Петровной, — заявила мадемуазель Альберт, когда княжны ушли в сопровождении горничной. — Сегодня утром в классной комнате было слишком шумно, — добавила она. — Наши юные ученицы — высокородные княжны и должны вести себя подобающе.

— Но они живые дети, как и все в их возрасте, мадемуазель.

— Вам лучше прислушиваться к моим советам, мисс Джонсон.

— Хорошо, мадемуазель Альберт. Если я совершаю ошибку, проявляя снисходительность, я постараюсь ее исправить.