Потому фрейлейн Браун была настроена благодушно. Они так молоды, думала она, глубоко вздыхая своей полной грудью. Ах, как это упоительно — быть молодой и очаровательной, принимать ухаживания молодого человека! А то, что мистер Хенвелл ухаживал за гувернанткой, она не сомневалась. Как и в том, что Софи отвечала ему тем же.

— Что вы имели в виду, Эдвард? — Софи повернулась к своему спутнику. В ее глазах мелькнули озорные огоньки.

— Я бы хотел, чтобы этот момент длился вечно. Может, когда-нибудь вы будете вспоминать эти дни, и они покажутся вам счастливыми. Этот воздух, эти слова, голоса детей, красота и покой вокруг… — «Твоя красота», — подумал он. С Софии, словно что-то случилось. Она расцвела, как цветок на солнце.

— Да, мне бы тоже этого хотелось. Но ведь такое невозможно, не так ли? — Софи смолкла, и на ее лицо словно набежала легкая тень.


Июньское утро выдалось жарким, наполненным сладкими летними запахами и прозрачной синевой. Софи надела розовое платье из пике, сшитое искусной миссис Уилсон по модели модного лондонского журнала «Дамский компаньон». Пышная юбка заканчивалась четырьмя рядами узкого черного кружева. Тугой лиф украшала белая кружевная шемизетка с высоким воротом, украшенным кружевной лентой, тонкая талия перехвачена простым атласным поясом. На голову девушка надела свою любимую шляпку из тосканской соломки с розовой лентой, вместо, прежней темно-синей.

Они собирались на пикник, который, по словам фрейлейн Браун, должен был стать чем-то грандиозным.

— Это не то, к чему мы привыкли. Нас будут сопровождать слуги и повар, а еда будет подаваться в приличествующей князю манере.

Софи слышала, как постукивают копытами лошади. Их запрягали в коляски, на которых должны были ехать дети. Мадемуазель предложила Софии сесть с ней и фрейлейн Браун в маленькую коляску. За ними в повозках должны были ехать слуги. Все это походит на королевскую процессию, подумала Софи.

Она подошла к окну. С улицы доносился запах жимолости и лилий. Ее взгляд устремился вдаль, через поля и сады со спеющими вишнями. Комнату заливал яркий солнечный свет. Эта простая комната отличалась от элегантной гостиной внизу, с ее зелеными роскошными обоями, рыжевато-коричневыми занавесями и мебелью из карельской березы. Здесь же стояли удобные кресла и диван, и, как всегда, в красном углу висела икона с лампадой перед ней, мерцающей мягким светом.

— Огонь каждый год зажигают от освященной пасхальной свечи, — пояснила ей княжна Татьяна. — Как может таиться зло в мире, к которому так близок Бог?

Но к этому миру был близок не только Бог, но и самые дикие предрассудки. Софи знала, что местные крестьяне невежественны и страшно суеверны. Они верили в заклинания и порчу, в дурной глаз и заговор, в то, что гром — это Божий гнев, а грибы перестают расти, если их увидит человек. Они также верили в чудесную силу обрядов. Этот страдный, полный противоречий мир затягивал Софи в свои сети, и постепенно мама, Аделаида, Джейн, Генриетта и братья стали казаться ей жителями далекого мира, который некогда был ее собственным.

Отвернувшись от окна, девушка надела шляпку и перчатки. Пора спускаться. Судя по суете внизу, почти все уже собрались.

Однако оказалось, что не все. У себя в комнате мадемуазель Альберт дописывала письмо. Почту отправляли дважды в неделю, и она спешила. Мадемуазель торопливо выводила по-французски:


«Моя дорогая Елена Петровна.

Надеюсь, вы пребываете в добром здравии. Все здесь идет согласно вашему желанию. Татьяна взрослеет с каждым днем, Алексис под руководством князя прилежно постигает все, что ему следует знать. Ваш сын имеет природное чутье разбираться в лошадях — но это вас вряд ли удивит. Что скорее удивит вас, дорогая Елена Петровна, так это странное поведение мисс Джонсон. Она постоянно флиртует с мистером Хенвеллом и, выражаясь вульгарным английским языком, буквально «вешается ему на шею». Вы можете представить, в каком неловком положении нахожусь я, отвечая за нравственное воспитание юных княжон, которым, учитывая их происхождение, предстоит занять самое высокое положение в обществе, поскольку они не могут не заметить, что их гувернантка строит глазки молодому человеку, чье поведение до сих пор можно было считать образцовым. Следует ли мне сделать вид, будто ничего не происходит, или я должна предпринять какие-то действия, которые вы сочтете уместными?»


Мадемуазель перевела дыхание, добавила поклоны и на этом закончила письмо.

Из-за лености Елена Петровна не станет предпринимать каких-либо действий. Но письмо вызовет у нее укол ревности к мисс Джонсон. Поведение мистера Хенвелла мадемуазель осторожно назвала «образцовым». Ей было известно, что однажды прошлым летом, когда князя не было с ними, Елена Петровна предприняла попытку скрасить скуку, бросая многозначительные взгляды в сторону мистера Хенвелла. Однако ее притязания были вежливо, но решительно отклонены. Мистер Хенвелл высоко ценил доверие князя. И, в отличие от месье Дюбо, он бы никому не позволил шутить над собой. Неужели, Елена Петровна останется равнодушна к успехам мисс Джонсон в деле, в котором сама она потерпела неудачу? Запечатывая письмо, мадемуазель злорадно улыбнулась.


Этот день стал для детей настоящим праздником. Пикник с папа`! Они так мечтали об этом! Теперь их мечта сбылась. Коляски, запряженные породистыми лошадьми, резвым шагом везли компанию через лес. В первой, самой большой, ехал князь, его дочери и Алексис. Следом за ними две дамы — бедные родственницы, проживающие в доме, пожилые, веселые и беззаботные.

— Должно быть, это наш последний пикник, — кокетливо произнесла та, что была в смешной шляпке и давно вышедшем из моды платье.

Муж баронессы Карлович, родственницы Елены Петровны, проиграл в карты все свое состояние — крепостных, земли и имения. Видимо, Бог пожелал сделать ее бедной, заключила женщина. Иногда она вспоминала о былом богатстве — десяти тысячах душ, проигранных им в карты.

— Разумеется, он был с большими странностями, — громко рассказывала баронесса. — Игра для него превратилась в болезнь. Нельзя допускать, чтобы страсть владела человеком до такой степени. Он стал просто рабом своей дурной привычки.

Ее компаньонка, Вера Ивановна, согласно кивнула. Баронесса продолжала предаваться мечтам вслух.

— Давай коротким путем, Федор, — велел князь кучеру. — Березы особенно хороши на той стороне.

— Как прикажете, барин, — ответил Федор и повернул лошадей.

Процессия последовала их примеру.

Софи задремала на солнышке, прислушиваясь к лесным звукам. Сегодня утром она впервые попробовала на завтрак лесную землянику со сливками. Дворовые девушки собрали покрытую росой ягоду в лесу и принесли в дом. Впереди процессии ехал князь. Он тоже ел землянику. Софи улыбнулась солнышку и своим глупым мечтам.

Они добрались до просвета в лесу, закрытого от солнца тенью деревьев. Засуетившиеся вокруг лакеи в ливреях казались Софи сказочными персонажами. На поляне разложили подушки. Слышалось звяканье приборов и стаканов. А вокруг покачивались высокие деревья, на ветках прыгали белки. Компания прибыла довольно большая, поскольку к ним присоединились соседи со своими слугами. Конюхи помогали детям взобраться на лошадей. Князь и наставники решили покататься вместе с ними.

Чувство зависти овладело Софи. Вместе с фрейлейн Браун она наблюдала, как мадемуазель Альберт суетится возле наездников. Как бы Софи хотелось покататься в такой чудесной компании! Она видела, с какой легкостью вскочил в седло князь. Эдвард Хенвелл замыкал группу.

— Мистер Хенвелл прекрасно держится в седле, — заметила Софи фрейлейн Браун.

— Как и положено джентльмену, — отозвалась немка. — В свое время я очень любила охоту. А вам не хотелось бы покататься, мисс Джонсон?

— О, разумеется!

— Так почему бы не сделать это сегодня?

— Я не знаю, позволено ли мне. Я не получала от мадемуазель инструкций на этот счет.

— Но вы еще не разучились сидеть в седле?

— Нет. Думаю, что…

— Тогда вы непременно должны воспользоваться возможностью. Главный конюх подберет вам лошадь. Бывают дни, когда вы не нужны слишком рано. А это самое лучшее время для конных прогулок — красота раннего утра, свежий ветер в лицо… Разве с этим может что-то сравниться? — Полное, простоватое лицо немки выражало восторг.

Как она добра и простодушна, подумала Софи.

— Вы так добры, что предложили мне это. Я непременно воспользуюсь случаем. Если вы уверены, что это не против правил.

— Совершенно уверена. — Фрейлейн Браун помолчала, потом украдкой глянула на Софи. — Вы могли бы попросить мистера Хенвелла сопровождать вас.

— Нет, — решительно возразила Софи.

— Тогда вам придется брать с собой конюха, который поможет взобраться в седло.

— Он мне не понадобится, фрейлейн Браун.

— Англичане такие самоуверенные…

Кавалькада двигалась меж деревьев. Распахнув зонтик, мадемуазель Альберт прогуливалась с баронессой Карлович и Верой Ивановной. Казалось, женщинам было о чем поговорить. Они щебетали по-французски. Их яркие зонтики напоминали порхающих между листвой деревьев птиц.

— Я слышала, мистер Хенвелл собирается нас покинуть, — сообщила фрейлейн Браун, глядя на Софи прищуренными глазками.

— Да, это так. Он намерен принять предложенную ему должность учителя в Англии.

— Нам его будет не хватать. Какой замечательный молодой человек, — заметила фрейлейн Браун. — Я почти уверена, что он мог бы занять должность наставника в соседнем имении. Но возможно, — добавила она, скривившись, — в Англии его ждет юная леди.

— Возможно, — обронила Софи. — Но об этом ни мне, ни вам, фрейлейн, знать не обязательно.

Эта англичаночка не желает сплетничать, с досадой подумала фрейлейн Браун. Она устремила взгляд на лесную дорожку, в поисках мадемуазель и ее спутниц. Немка знала, что те уже перемыли всем косточки, и, возможно, позднее она заново все обсудит с мадемуазель.