Альруна понимала тех язычников. Ей тоже хотелось сбежать. Хотелось позабыть свою прежнюю жизнь, растоптать ее.

Но она вынуждена была остаться в Руане. Вынуждена была смотреть, как Гуннора взяла на себя ведение хозяйства. Как все выражают Гунноре свое почтение. Как Гуннора каждую ночь поднимается к Ричарду в башню. Как ее младшие сестры получают в подарок украшения. Как округляется ее живот. И хотя она так и не вышла замуж за Ричарда, все считали ее герцогиней.

Гуннора не знала, где теперь живут прежние любовницы Ричарда, — во всяком случае, не при дворе Руана. А значит, теперь она получила их дом в свое распоряжение, и все тамошние слуги ухаживали только за ней и ее сестрами. Вначале слуги ее боялись, ведь женщина, обладавшая такой властью над герцогом, казалась им опасной. Но Гуннора была приветлива с ними, и страх сменился уважением.

И только два человека в замке не желали принять новую герцогиню: Альруна, чей взгляд сочился ядом, и Гирид, которой удалось скрыть свою причастность к покушению на Ричарда.

Гуннора не собиралась избавляться от Альруны или выдавать Гирид, но ни та, ни другая этого не ценили. Эти женщины ее ненавидели, но если Альруна старалась держаться от нее подальше, то Гирид однажды подошла к ней.

Оглянувшись, датчанка удостоверилась в том, что никто за ними не наблюдает.

— Как ты могла предать наше дело? — с упреком воскликнула она. — Ты же мастерица рун!

Гуннора спокойно взглянула ей в глаза.

— Лишь мудрый может владеть рунами. Мудро стремиться к будущему, а не прошлому.

— И молиться ничтожному богу христиан? — взвизгнула Гирид. — Христос не так силен, как Тор, не так умен, как Один, бог поэтов и чародеев. Он не укротит силы хаоса, как Тир, не позаботится о домашнем очаге, как Фригг. Он не живет в роскошном дворце, как Бальдр, во дворце, где нет грязи. Он не прекрасен, не плодороден, не ненасытен в свой страсти, как Фрейя. У него нет золотых волос Сиф и хитрости Локи. Ничего у него нет, ничего он не может!

Гуннора внимательно выслушала ее, и боль шевельнулась в ее душе — то ли от слов Гирид, то ли от воспоминаний о родителях. Но женщина не выказала своих чувств.

— То, что у нас так много богов, не всегда хорошо. Боги ревнивы, они постоянно воюют друг с другом и требуют, чтобы люди принимали чью-то сторону. Как же добиться мира?

— Я думала, тебе нужен не мир, а месть, — прошипела Гирид.

— А хочет ли мести Агнарр?

Гирид на мгновение опешила, но затем ухмыльнулась. Очевидно, она поняла, как запугать Гуннору. Та подозревала, что Гирид известно, где Агнарр. Наверное, можно было бы силой заполучить эти сведения. Но в жизни Гунноры и так было слишком много насилия.

— Уходи! — приказала она. — И не смей больше требовать от меня оправданий!

Гирид и не шелохнулась.

— Он еще жив, — прошептала она. — Он ждет возможности отомстить Ричарду… и тебе.

Гунноре вновь удалось сдержаться.

— Почему ты на его стороне? — спокойно спросила она. — Я объявила всему миру, что это Агнарр убил моих родителей, а не люди Ричарда. Ты должна ненавидеть его, а не меня.

— Это ложь! И Агнарр покарает тебя за то, что ты оболгала его!

«Чем он может навредить мне, чего еще не сделал?» — подумалось Гунноре.

— Уходи! — повторила она.

Гирид повернулась и пошла к двери, но напоследок оглянулась.

— Может быть, Агнарр сейчас и проиграл, но он наберется новых сил. Ты должна защититься от него, и молитвы твоему слабому богу тут не помогут. Только руны спасут тебя.

Она вышла из комнаты и уже не увидела муки на лице Гунноры. Женщина осторожно провела ладонью по животу. Ребенок уже готов был родиться, хотел выйти в этот страшный и прекрасный мир.

Конечно, Гуннора могла бы вырезать руны тайком, не веря миру. Но она предпочла уподобиться своему ребенку, довериться силе жизни, не отрицая и смерти, но противопоставляя ей новое начало.


Фекан


996 год


Вивея, Агнесса и Эмма смущенно переглянулись.

— Что вы тут делаете? И откуда у вас этот свиток?

Вивея понимала, что скрывать записи бесполезно, и передала их женщине, вошедшей в часовню.

— Агнесса… Агнесса нашла их у герцогини. — В голосе Вивеи слышалось облегчение. Словно она снимала с себя всякую ответственность.

Да и Эмма была рада тому, что ее имя не упомянули. Немногие пользовались уважением младшей дочери герцога, но мать Агнессы была одной из них.

Конечно, как и Агнесса, Эмма понимала, что та может быть нежной и милой, но лишь немногие знали ее с этой стороны. Все считали мать Агнессы строгой и непреклонной. Особенно она ожесточилась после того, как два года назад умер отец Агнессы.

Вот и теперь она сурово уставилась на дочь.

— Что ты делала в покоях герцогини?

— Я увидела, как туда входят те монахи, вот и последовала за ними!

Девочка поспешно объяснила, что случилось, и упрек на лице матери сменился потрясением. Вивея, вначале старавшаяся держаться в стороне от разговора, начала поддакивать.

— Я же не знала… — пробормотала женщина, когда Агнесса договорила. — То есть знала, но…

Даже этого невнятного лепетания Вивеи было достаточно, чтобы укрепить Агнессу в ее убеждении: герцогиня скрывала не одну тайну, а две!

— Молчи! — перебила ее мать Агнессы.

Она вздохнула, стараясь привести мысли в порядок.

— Ты должна оставаться с семьей, — строго сказала она Эмме. — Господь в любой миг может призвать твоего отца к себе. Не все твои братья и сестры могут быть рядом с ним в такое мгновение — и тебе нельзя отказываться от такой милости. — Не дожидаясь ответа, она повернулась к Вивее. — Я все улажу. Ты оставайся в часовне, посвяти себя молитве, этим ты поможешь нам всем. — Потом она внимательно посмотрела на дочь. — А ты… Ты пойдешь со мной.

Женщина поспешно забрала свиток с рунами. Вивея отвернулась, предоставив другим принимать решения. Эмма хотела что-то возразить, но слова об отце сломили ее упрямство. Девочка, понурившись, поспешила в замок.

Агнесса с матерью вышли во двор.

— Мама… Мама, что мы будем делать? Монахи… Нельзя, чтобы они…

Женщина оглянулась, молча взяла дочь за руку и потащила в одну из комнат писарей.

— Тут мы пока что будем в безопасности.

Агнесса заметила, что голос матери дрожит.

«Пока что… А потом?»

— Ты не спросила Вивею, что значат эти руны, — взволнованно произнесла девочка. — Похоже, ты догадываешься, что там написано. Ты умеешь читать руны?

Лицо матери оставалось непроницаемым.

— Мне известно прошлое герцогини.

Невзирая на любопытство, Агнесса не решилась расспрашивать ее подробнее.

— Твой дедушка умел читать руны, — прошептала женщина. — Его воспитала язычница.

Дедушка давно уже умер, но Агнесса помнила исто рии, которые он рассказывал. Она любила его слушать, хотя иногда его слова пугали малышку, особенно когда речь шла о язычниках. Само это слово навевало ужас. Если умереть язычником, не попа дешь в рай и тебе навсегда придется остаться в аду. Агнесса как-то спросила у дедушки, почему же тогда не все язычники принимают крещение. «Понимаешь, — ответил он, — не все язычники верят в ад. А главное, не верят в то, что где-то можно остать ся навсегда».

— Твой дедушка никогда не отрицал своего происхождения, — говорила тем временем мать. — Его не просто воспитала язычница, его отец был язычником. Вначале он ничего не знал об этом и не хотел знать, но в какой-то момент вынужден был признать правду. Его отца звали Тир, мать — Гизела. Она была из народа франков. Гизела не смогла воспитать своего ребенка и отдала его своей подруге Руне. Бабушку Руны звали Азрун. Твоя же бабушка, Матильда, тоже ведет свой род от язычника и христианки. Ее отца звали Регнвальд, а мать — Хафиза.

Так много людей. Так много имен. Но больше всего Агнессе понравилось имя Азрун. Умела ли она читать руны? И почему мама все это рассказывает?

— Но при чем тут тайна герцогини? Что она сделала?

Мать не ответила.

— Во всех нас течет кровь и язычников, и христиан, — прошептала женщина. — И рано или поздно приходится выбирать, на чьей мы стороне.

— Но герцогиня сделала свой выбор! Она благочестивая женщина, ее вера в Христа крепка и…

— Ты еще маленькая, тебе этого не понять.

— Мне уже десять!

— Агнесса, пойми, я не могу тебе больше ничего рассказать. Я обещала, что сохраню тайну.

— Кому? Герцогине? Какую тайну?

Но мать, похоже, погрузилась в воспоминания, горестные воспоминания.

— Что бы она ни сделала, что бы ни пыталась скрыть… — прошептала она. — Не мне ее судить.


Глава 10