Чувство разочарования сменилось пониманием, что этот документ и может приоткрыть завесу тайны. Сердце Агнессы билось часто-часто. Она взяла следующий свиток, но прежде чем она успела разобрать записи, в коридоре послышались шаги.

Проклятье!

Девочка прикусила губу, чтобы не произнести это нехо рошее слово вслух, уже коря себя за то, что осме лилась даже подумать его. Впрочем, это не изменило ее положения. Потребовалось слишком много времени, чтобы найти этот документ, и теперь она не успеет его спрятать, еще и не сможет объяснить монахам, что она здесь делает.

Но кто там, в коридоре? Вдруг это не Реми и Уэн? Чьи шаги эхом отражаются от стен?

Судя по всему, по коридору шел только один человек, но эта мысль не особенно утешала Агнессу.

Она задержала дыхание, стараясь не шуметь, но уже было понятно, что этим делу не поможешь. Девочка испуганно оглянулась. Она может взять все свитки и спрятаться с ними — рядом с кроватью, под столом или в сундуке.

Но не успела она схватить свитки в охапку, как вновь послышались шаги. Агнесса оглянулась и охнула от ужаса.

— Что ты делаешь в комнате моей матери?


Глава 5


964 год


Гуннора замерла на месте. Духи леса, эльфы или же просто случай привели ее к дому Замо, месту, где ей не хотелось искать приюта. Месту, где жили ее сестры, которых нельзя подвергать опасности. Но желание жить оказалось сильнее, и Гуннора поняла, что готова заплатить за свое решение.

Она бросилась к дому, уже хотела открыть дверь, но передумала и метнулась к сараю, стоявшему неподалеку. Там Замо хранил продукты. Сарай был крошечным, Гуннора не могла даже выпрямиться здесь в полный рост. Она очутилась среди бочек с бобами, горохом и чечевицей. Под потолком на крюке висело вяленое мясо. Девушка прильнула к щели между досками и внимательно всмотрелась в лес.

Листва деревьев шелестела на ветру, лошади видно не было.

Гуннора вздохнула и вдруг почувствовала пряный запах мяса. Ей вспомнилось, как они с сестрами бежали по лесу, спасаясь от убийцы их родителей, и тогда ей казалось, что она больше не сможет есть. Теперь ощущение было точно таким же. Она на ощупь сняла мясо с крючка, и оно упало на землю. Теперь оно уже не поблескивало розоватым, стало коричневым от земли, но все еще пахло пряностями. Затем Гуннора потянула за крюк. Сарай зашатался, и она испуганно задержала дыхание. Действуя осторожнее, она сняла крюк с потолка и тут же вздохнула от разочарования. Крюк был меньше, чем она надеялась, таким явно никого не убьешь. А ей хотелось убивать. Хотя жить ей хотелось больше. Невзирая на панику, Гуннора держалась очень тихо. Листья вновь зашелестели, и лошадь въехала во двор. Всадник осадил ее, и животное остановилось.

Христианин оглянулся. Где он станет искать Гуннору? И сколько крови прольется до того, как он найдет ее?

Гуннора поклялась, что если кто-то из ее сестер выйдет из дома, она пожертвует собой и бросится этому христианину под меч. Но в доме все было тихо. Может быть, Сейнфреда отправилась навестить ее и взяла с собой малышек? А Гильду христианин не тронет, а если и тронет, то Гунноре не было до этого дела.

Всадник спешился, осмотрел дом и спрятался в тени деревьев. Он свистнул, и лошадь последовала за ним. Хотя теперь Гуннора его и не видела, она знала, что всадник наблюдает за домом. Что ж, пока что можно передохнуть. Гуннора почувствовала навалившуюся на нее усталость, зубы застучали от холода. Она вывела пальцем на земле «ису», свою сильнейшую руну, надежную подругу и союзницу. И все же силы «исы» не хватило, чтобы избавить Гуннору от страха. Девушка вздрогнула, когда дверь сарая распахнулась.

— Что ты тут делаешь?

Замо сильно изменился, словно они не виделись не два года, а двадцать. На его лице пролегли глубокие морщины, кожа напоминала кору старого дерева, волосы поседели, под ними уже обозначилась лысина, во взгляде читалась тревога. При виде Гунноры эта тревога сменилась раздражением. Ссутулившись, мужчина вошел в сарай.

Но Гунноре сейчас было не до волнений Замо. Она поспешно зажала ему рот ладонью и прошептала:

— Тише!

Он удивленно посмотрел на невестку и, почувствовав ее панику, ссутулился еще больше.

— Всадник… — прошептала она.

— По-моему, он уехал.

Значит, Замо его тоже видел.

— Нет, не уехал! Он прячется за деревьями и следит за домом. Если он меня найдет… мне конец.

На лице Замо проступило привычное туповатое выражение, но уже через мгновение мужчина вновь вспыхнул от гнева. Гнева, причины которого Гуннора не понимала.

— Но почему ты спряталась именно здесь? — не выказывая и тени сочувствия, осведомился лесник.

— Поверь мне, я предпочла бы любое другое место. Но мне нужен приют… хотя бы на эту ночь.

Она понятия не имела, как будет выкручиваться завтра, только надеялась, что после долгих часов тщетных поисков христианин оставит эту идею и ускачет прочь.

Но, похоже, Замо не был готов приютить ее даже на одну ночь.

— Ты не скрывала, как ненавидишь меня и мне подобных, — а теперь я почему-то должен тебе помогать?!

Она видела его ярость. Гуннора даже не подозревала, что Замо способен на столь сильные чувства.

— Замо, я твоя невестка!

— Ты язычница. Ты прокляла Сейнфреду, чтобы она не понесла от меня ребенка, признай это!

Только теперь она поняла, откуда в нем столько злости, почему он так постарел за эти годы. Гуннора никогда не думала, что бездетность станет мукой не только для Сейнфреды. В душе Замо плескалась боль… мучительные сомнения в своей состоятельности… раздражение из-за вечных упреков матери, мол, он женился не на той женщине.

— Это неправда! Я сделала все, чтобы избавить ее от бесплодия!

— Ты лжешь!

Замо схватил ее за плечи, собираясь вышвырнуть из сарая. Его ногти были черными, кожа — мозолистой, а руки — сильными. Но Гуннора не уступала ему в силе, жизнь в лесу закалила ее.

— Прошу тебя, не надо! Ты же слышал, что я тебе сказала! — Она сжала его руку. — Там, в лесу, меня поджидает человек, который хочет меня убить. Сейнфреда тебе не простит, если ты меня ему выдашь!

Услышав имя жены, Замо остановился. Он задумчиво смерил невестку взглядом и вздрогнул, когда послышался стук копыт. Как Гуннора и предполагала, христианину не хватило терпения устроить засаду.

— Пожалуйста, — взмолилась она.

Замо задумался, вздохнул и отпустил ее.

— Ладно, прячься, а я попробую его отвлечь. Но если мне это удастся, ты должна будешь мне услугу!

Гуннора кивнула. Дать ему это обещание было легко, и она не подозревала, насколько быстро ей придется отдать долг.

Гуннора опустилась на землю, прижалась лбом к коленям и зажала ладонями уши. Она не хотела слушать разговор Замо с христианином, не хотела раздумывать над тем, поверит ли убийца лжи лесника, не хотела смотреть, как всадник убивает ее зятя, чтобы войти в дом.

Какое-то время она слышала только шум собственной крови, и эта песнь была печальна.

«За последние годы ты ни на шаг не приблизилась к цели, ты ходишь кругами, у тебя нет дома, нет семьи, которая защитила бы тебя. И теперь тебе приходится полагаться на лесника-франка, когда-то просто туповатого парня, теперь же мужчины, исполненного ненавистью к тебе».

Она отняла руки от ушей. Может быть, лучше слышать шум боя, чем этот насмешливый голос в собственной голове.

Но не было ни боя, ни кровопролития, только шепот. Заржала лошадь, послышался перестук копыт, и всадник ускакал. Как Замо удалось от него избавиться?

Гуннора не могла в это поверить.

— Выходи, все в порядке! — Замо заглянул в сарай.

— Ни за что! — Гуннора судорожно заломила руки. — Этот человек так просто не сдастся, он вернется!

— Не посмеет.

Гуннора чуть не рассмеялась. Чем мог Замо пригрозить мужчине, у которого были и конь, и меч? Мужчине, готовому рубить этим мечом головы ни в чем не повинным людям?

— Но…

— Я сказал ему, что в моей хижине сейчас гостит могущественный господин. Он никогда не осмелится бросить этому господину вызов.

Девушка удивленно распахнула глаза.

— Кто мог прийти к тебе в эту чащобу?

— Посмотри сама!

Гунноре хотелось спрятаться, закрыться в этом сарае, но любопытство победило. К тому же она вдруг поняла, что сколь бы Замо ни злился на нее, он не стал бы лгать.

Она выглянула из сарая и увидела то, что заставило христианина уехать. У дерева стоял конь с роскошным седлом из блестящей кожи и посеребренными стременами.

От отца Гуннора многое узнала о лошадях, и хотя она разбиралась в них не настолько хорошо, как он, девушка сразу поняла, что это не простой конь. Его владелец должен быть богат. Сказочно богат.

— Кто… кто ваш гость? — Голос Гунноры дрогнул.

Ее вновь охватила паника. Что, если у того христианина был подельник?

Замо вдруг ссутулился еще больше. Только сейчас Гуннора вспомнила выражение тревоги на его лице, когда он вошел в сарай.

— Я не назвал тому человеку его имя. Но тебе скажу, — хрипло ответил он. — Ричард, герцог Нормандии, заблудился в лесу и искал у нас приюта.

И опять кровь вскипела в ее жилах, но на этот раз Гуннора не стала зажимать уши ладонями. Ей вспомнилось, как отец рассказывал ей о новой родине: «Раньше Нормандия была лишь узкой полоской земли на севере франкского королевства. Наши соотечественники и викинги из Норвегии совершали туда набеги, а король франков не мог их остановить. Тогда он решил заключить с ними мир. Он передал эти земли в лен предводителю викингов. Для этого предводителю, викингу по имени Роллон, пришлось принять крещение. После него землями Нормандии правил его сын, Вильгельм Длинный Меч. Теперь же трон герцога перешел его внуку Ричарду».