На лице его женщины были синяки, которые кричали о том, что её били, хотя она не могла защищаться. В голове Губернатора родилась идея, и он тут же набрал номер Миллера.

— Миллер, хоть я и благодарен тебе за то, что ты нашел сегодня мою невесту, но не могу просто так оставить эту ситуацию. Вся проблема в том, что моим врагом была моя бывшая девушка. Думаю, я знаю, как мы можем разрешить эту ситуацию.

— Господин Губернатор, лишь вам решать, как мы можем её разрешить.

— Хоть я и не святой, но верующий человек, и поэтому считаю, что поговорка «око за око» будет здесь как нельзя кстати.

— Я пока не улавливаю вашу мысль, сэр.

Голос Губернатора превратился в шипение, когда ледяной тон снова зазвучал.

— Эта сука была настолько одержима кольцом моей невесты, что беспощадно избила её, когда та была привязана и не могла защитить себя. Мне нужен гребанный безымянный палец её левой руки. (прим. перев.: в Америке обручальное и свадебное кольцо носится на левой руке). И еще одно, Миллер… Я хочу, чтобы именно этот гнилой ублюдок Родерик отрезал и принес его мне.


Миллер


Миллер почувствовал, как заледенела его кровь. Даже его шокировала ирония в голосе Губернатора, который хотел отомстить Джулии.

— Сэр, если вы хотите палец этой суки, значит, вы его получите.


Родерик


Родерика можно было назвать садистом без морали. В его голове это все было лишь весельем. Он не только собирался причинить адскую боль девушке, но и собирался растоптать любое доверие, которое она к нему испытывала. В двух словах, у него была гнилая душа.

Он подошел к Джулии, которая была связана длинными застежками-молниями.

— Довольно неплохо получилось. Связать тебя молниями так, чтобы ты даже пошевелиться не могла.

В этот раз Родерик показал ей садовый секатор, который однажды планировал использовать на ком-то. Ему пришлось перекрикивать её визг, а ведь он даже еще не прикоснулся к ней. В голову пришла мысль о том, чтобы вставить ей кляп в рот, но Родерик хотел слышать леденящие кровь крики — именно поэтому он привез её на свой склад. Она могла кричать, пока не сорвет голос, но её все равно никто не услышит. Для Джулии не было рыцаря в сияющих доспехах. Был лишь посланец хаоса, который явился перед ней в лице Родерика.

— Я наточил их, так что они должны сработать. Даже подкрутил шурупы.

Родерик указал подбородком на секатор, но ни на секунду не отвел взгляд от Джулии. Он явно не хотел пропустить ни секунды истинного страха на её лице. Страх в глазах заставил его член встать. Родерик питался страхом других, и для него не было разделений в том, кого убивать — мужчину или женщину.

Одним резким движением он поднял её безымянный палец и сомкнул секатор, разрезав кожу, плоть, сухожилие, а затем и кость. Джулия начала кричать еще громче, чем до того, как он коснулся её. Она отключилась, когда мужчина поднял палец перед её глазами. Да, Джулия больше не доставит проблем Губернатору или Талии. Она получила ценный урок — если ты решишь перейти дорогу мужчине у власти, то это принесет тебе больше неприятностей, чем ты сможешь выдержать. В этом случае она, хоть и запоздало, но явно сделает правильный вывод.

Родерик незаметно выбросил девушку на парковке возле госпиталя. Он был уверен, что над её пальцем доктора будут потеть целую ночь.

А у него были другие дела. Ему нужно было представить доказательство выполненной работы самому Губернатору. Последнее, что Родерик хотел, это превратиться во врага Губернатора. Ему были дороги его пальцы.

Как бы Губернатор не прятал свою темную сторону, но он был истинным злом. Когда вы смотрите на Энтони, то видите престиж, достаток, власть и успех. Но есть и другая, более глубокая сторона, которую не каждому уготовано увидеть. Ему хватило мозгов создать себе образ успешного белого воротничка (прим. перев. — человек, занимающий должность в офисе), в то время как определённые круги в низах уличной жизни знали его как беспощадного гангстера. Смертельная смесь для любого, кто перейдет ему дорогу. Количество желающих можно было сосчитать на пальцах одной руки.

Проще говоря, Джулия недооценила Губернатора, и она будет вспоминать об этом каждый раз, когда посмотрит на себя в зеркало. В её сердце к Губернатору больше не осталось ни капли любви. А возможно, её и никогда не было. Теперь, внезапно, хирург, которого она так не хотела видеть в своей жизни, казался ей подходящим кандидатом на роль мужа. Даже если это не сделает её всемирно известной, он мог дать ей две самые желанные для нее вещи — деньги и престиж.


Глава 28


Губернатор Энтони Джонсон


Я оседлал её обнаженное, готовое принять меня тело, и пробежался острием ножа между её грудей, пока руки и ноги Талии были натянуты вересками в разные стороны.

— Дорогая, нам нужно поговорить, — шутливо произнес я, изогнув бровь и взглянув в её глаза. — Теперь, думаю, я четко дал понять свою позицию по поводу того, что отказа не приму. — Слегка вдавил острие ножа в белоснежную кожу, когда произнес слово «позицию», пустив всего лишь крохотную капельку крови. Я наклонился слизать её и схватил Талию за подбородок, подняв его так, чтобы она смотрела прямо на меня. — Ты чертовски прекрасна, Талия. Я одержим тобой, и не могу выносить мысль о том, что могу потерять тебя. Завтра к нам приедет человек, который сделает для тебя отслеживающее устройство.

Я ожидал её отказа, но она не проронила ни слова. Не спорить со мной — это единственная вещь, которой её научило похищение. Она поняла, что я больше, чем просто одержимый ею мужчина — это было ради её безопасности. Я смогу жить, если Талии вдруг не станет.

— Такая послушная девочка. Ты получишь свое вознаграждение, — я разместился между её ног и посильнее вдавил нож в складочки, пока она не начала кричать. — Ты боишься меня? Это рукоять, малышка. Если ты так напугана, почему твоя киска такая влажная? Тебе это нравится, потому что ты никогда не знаешь, что я могу с тобой сделать. А теперь ты позволишь мне трахнуть тебя этим ножом, иначе вместо удовольствия ты получишь наказание, Талия.

Я держал нож так, чтобы у нее не было ни малейшего шанса пораниться. Я начал дразнить, и она застонала больше от разочарования.

— Чего ты хочешь, малышка?

— Я хочу, чтобы ты меня трахнул! Мне нужно что-то больше, тверже! Я хочу твой член.

Отбросив нож в сторону, я погрузил в нее два пальца, поигрывая пальцами другой руки с клитором.

— Достаточно? Это то, чего ты хочешь? — я добавил еще один палец, а потом еще один, но и этого оказалось недостаточно. Я смотрел, как по её щекам катились слезы, пока она умоляла меня трахнуть её. Лицо Талии изменилось от агонии, пока слова мольбы сыпались из уст. От её вида мой член стал настолько твердым, что я уже чувствовал, как он болит.

Развязав её, я закинул ногу себе на плечо, и медленно ввел пальцы, после чего остановился, чтобы просто послушать, как она умоляет меня трахнуть её. Она впилась ногтями в мою кожу, умоляя меня жестко трахнуть её. Я раздвинул её ноги и глубоко вошел. Моя угроза о том, что, если она кончит, не дождавшись меня, не заставила ждать. Я бы отшлепал её по заднице за это. Талия нужно было умолять и стонать, лишь бы я позволил ей кончить. Она отчаянно хотела кончить, и я был тому причиной. То, что я знал это, делало меня могущественным.

Подчинение мучило её, а слезы скатывались по лицу. Ей нужно было кончить. Был нужен я, а мне нужно было, чтобы она нуждалась во мне. Это был порочный, но в то же время прекрасный круг испорченной темной любви и прихоти, которая спасала нас от повседневной рутины. Мы были друг для друга тем, в чем каждый из нас нуждался, и я точно знал, что не отпущу её.


Талия


Мои мышцы сжались в ожидании, и я схватила руку Энтони, сжав её так сильно, что уверена, ему было больно. Я почувствовала лишь едва ощутимую боль от укола, когда под кожу на моем плече внедрили маленький чип, с помощью которого Энтони мог отследить меня, где бы я не находилась. Хоть мне и было спокойнее от того, что меня не смогут снова похитить, я также чувствовала тревогу от того, что Энтони теперь сможет отследить каждый мой шаг. Медленно, но уверенно, мой темный любовник получал то, что хотел больше всего — полный контроль над своей собственностью.

В нормальных отношениях я бы ни одному мужчине не позволила получить такой контроль надо мной, но в наших отношениях не было ничего нормального.


Джулия


Джулия смотрела на офицера, который склонился над больничной койкой, допрашивая её.

— Вы не имеете понятия, кто это сделал?

— Я уже сказала вам, что ничего не помню.

— Вы не знаете, кто мог сделать подобное, или почему они решили отрезать вам палец, на который одевается обручальное кольцо?

По её лицу скатились слезы от мысли о том, что она теперь больше не только никогда не наденет кольца от Энтони, но и вообще не сможет носить обручальное кольцо от любого другого мужчины. Почему она просто не оставила его в покое?

Джулия подняла глаза на букет, но даже он не смог вызвать у нее улыбки.

— Нет, офицер. Я ничего не помню. И тем более не знаю, кто мог сделать подобную мерзость.

Офицер подошел к букету и вытащил карточку с надписью, которая торчала между цветов.

«Всегда помни…».

Это были единственные слова, написанные на белой бумаге, и они подтвердили то, что офицер и так знал. Джулия помнила намного больше, чем говорила. Но даже он не имел ни малейшего понятия о том, что все это вело к иерархии власти. Ни сейчас и никогда в будущем, он не узнает, что Губернатор приложил руку к этому нападению.

Энтони четко дал понять, что переходить ему дорогу стоит очень дорогого. Джулия отчетливо и навсегда получила свое предупреждение. Она никогда не расскажет ни о ком из тех, кто хоть как-то к этому причастен. Все, что она сейчас хотела, это вернуть свою жизнь. Да, теперь хирург выглядел куда лучшей кандидатурой для брака. Только если он не откажется брать в жены женщину, которой некуда надеть обручальное кольцо.