Я закусила губу.

— Что?

После сражения наших двух упрямых взглядов, он помотал головой и вышел из моей спальни.

Беззвучно выдохнув, я последовала за ним, а потом свернула к гардеробной, где надела лифчик и леггинсы, а поверх — кожаную куртку.

Когда я вернулась в спальню, он уже стоял возле комода, крутя в руках свадебное кольцо, которое я никогда не носила. Свое он тоже не носил. Мы были женаты официально, но не духовно. Ношение колец казалось неправильным, и слава богу, контракт этого не требовал. Колин устремил свой взгляд на внутреннюю часть кольца, а потом просто вернул его в коробочку, которую сунул назад в ящик комода.

Я захлопнула ящик бедром, когда подошла ближе.

— Что происходит, Колин?

Он пожал плечами.

— Просто снова одна из этих ночей. В голове всякая херня.

Я прищурила глаза.

— Например? Сэт? Передача? — я выдохнула. — Мы?

— Передача.

Пол скрипнул под его весом, когда он сделал шаг в сторону от меня, посвящая в подробности того, что пошло не так на сегодняшнем выпуске передачи «С точки зрения Андерсона».

Каждое утро он писал сценарий к шоу, и снимал часовой ролик каждый день в пять часов вечера, который потом транслировался в девять. Он лично выбирал приглашенных гостей, предсказывая то, что они могут сказать в интервью, иногда даже слово в слово. Это усиливало его интуицию, давая ему возможность приводить контраргументы ко всему, что бы ему ни говорили. Но иногда он ошибался, как сегодня с генеральным директором компании «Нешнсайд Энерджи».

Он стоял посередине комнаты в своих боксерах от Деррека Роуза и хмурился. Колин казался таким ранимым и побежденным.

— В общем, все прошло нормально. Мы справились. Но я бы не стал приглашать его повторно.

Колин бредил своими рейтингами, и будет работать до посинения, пока не поставит рекорд. Я сжала его руку, но сразу отпустила. Ему не нужны были теплые слова или утешительные объятья. Он приходил ко мне, вываливал свои проблемы, я слушала, и мы забывали.

И, как всегда после этого, он медленными шагами просто покидал комнату.

— Завтра передача будет посвящена брутальности полиции, — он остановился в дверном проеме, поднимая указательный палец вверх, пытаясь задержать мысль. — Найду скандального полицейского. Да. Вспыльчивого и опьяненного властью, — он почесал подбородок, а потухшие глаза засияли. — И у него должны быть усы.

С этими словами, он исчез в коридоре, предположительно направившись в офис в своей стороне лофта. Я уставилась на пустое место, где только что стоял мой муж. Часть меня хотела пойти и просто поцеловать его. Хотя бы на несколько минут, пока мне не нужно будет выезжать на гонку. Но я перестала думать о нем в таком ракурсе еще до свадьбы. Прижаться к Колину было бы равносильно объятьям с лучшей подругой… если бы она у меня была.

Его голова внезапно появилась из-за дверного проема, вырвав меня из моих мыслей.

— Будь осторожна, шлюшка.

— Всегда… — но он уже исчез. Я выдохнула. — Трус.

Конечно, он был прав насчет риска. Посетить гонку было равносильно тому, что я зайду голая или с пистолетом в бар байкеров. Меня могли арестовать, а мою репутацию можно было сунуть псу под хвост. Но переживания Колина были основаны на том, что я была всего лишь женщиной среди мужчин, которые не имели границ уважения, и не принимали никаких моральных нравов.

Конечно, у меня был пистолет, и я знала, как им пользоваться, но понимание этого лишь заставляло сердце Колина биться быстрее или тревожнее.

Мне не стоило ехать. У меня был длинный рабочий день, а завтра ждал еще один. Глаза уже горели от усталости.

Постояв возле кровати, я опустила руки на мягкое одеяло, и проползла к планшету. Мягкая ткань обняла меня ощущением комфорта.

Но вместо мыслей о приятном сне, я осознала, что всегда сплю в этой кровати одна, и укол боли от понимания своего одиночества пронзил меня где-то под ребрами.

Я была замужем за своим лучшим другом. У меня была его верность, его честность и его дружба. Но у меня не было мужчины, который будет обнимать меня ночь напролет, пока я сплю. Не было теплого тела, к которому я могу прижаться среди ночи. Не с кем было делить постель, и некому было защитить меня от вещей, с которыми я не смогла бы справиться в одиночку.

Этот сильный и не дающий покоя голод растекался раздражением по моей крови, и превращал мои чувства в напряженные струны. Я прошла к гардеробной, достала пару берцовых сапог из серебристой кожи и застегнула на них ремешки. Я не из тех женщин, которые прилягут и будут просто ждать, пока жизнь пройдет мимо них.

Я завязала на голове высокий хвост, схватила мотоциклетный шлем серебристого цвета и кевларовые гоночные перчатки. Чувство контроля курсировало по моему телу и наполняло мои легкие кислородом, пока я направлялась к двери.


Глава 3.

Логан

Вибрация в моих яйцах возрастала по мере того, как я прибавлял скорость на своем мотоцикле. Четырехцилиндровый зверь просто рвал и метал от скорости, которую я из него выжимал. Всего семь миль, пять острых поворотов и два смертельных перекрестка отделяли меня от моих денег. Ну, а что насчет этого французского ублюдка у меня на хвосте? Возможно, я позволю ему увидеть финишную линию — он просто пропашет мордой асфальт перед ней.

Сенсор камеры заднего вида показывал, на каком расстоянии француз был от меня. Сорок метров. Теперь тридцать метров.

Впереди красная полоса из задних габаритов движущегося траффика Мичиган Авеню напоминала горизонт.

Сердце, словно гром, грохотало в грудной клетке. Ладони вспотели в кожаных перчатках, пока я несся к финишной черте, разжигаемый воспоминаниями о моей матери. Я вырос на сиденье байка. Я вспомнил ее терпеливые инструкции, когда она учила меня водить мой первый спортивный мотоцикл. Вспомнил все сломанные кости. И ее нежную заботу, когда она помогала выхаживать меня.

Но все мои воспоминания были перекручены в мясорубке с ужасным страхом. Страхом, который приковал меня тогда к месту в моем укрытии и заставил смотреть, как ее убийца натачивал нож. Страхом, который спас меня тогда, но угрожал сейчас. Я тряхнул головой, освободившись от мыслей и сфокусировался на веселых моментах моего детства — на страсти, которая подпитывала меня. В груди разливался жар, заряжая кровь дикой энергией. Ничто не могло сравниться с этим коктейлем чувств — соперничество, схватка за превосходство, умелое доминирование и скорость, которую не каждый смертный на этих переполненных людьми улицах сможет обуздать.

Боже, ну и движение. Я чуть расслабил пальцы и крутанул ручку газа.

Пейс-кары с камерами на крышах, которые снимали гонку, остались позади меня со скоростью света. Фанаты с энтузиазмом трещали по двухстороннему радио, используя видеокамеры слежения для передачи гонки в подпольную сеть. Гонка онлайн передавалась на тайную сеть электронных ставок, которые не принимали эти самые ставки, пока гонщики не выйдут на последнюю милю.

Встроенный в шлем сканнер полицейских радиочастот раздражающе пропищал у меня над ухом. В нескольких милях позади нас красно-синие мигалки на крышах полицейских авто говорили лишь о том, что у копов было два недостатка. Первый — они не знали план гоночной сети. Второй — их машины и близко не разовьют скорость, на которой мчатся спортивные супербайки. Но если бы они нашли кучку фанатиков, которые поджидали победителей на финишной прямой, они могли бы устроить там облаву. И, даже если бы дошло до этого, я бы нашел, как увернуться. В этой дуэли выиграет лишь один из нас. Другой умрет. Может быть, не сегодня, но богатенькие игроки ничего не теряют просто так. Я втянул больше воздуха, и расправил плечи. Я сделаю это. Триумф был такой же очевидной вещью, как и шлюхи, которые поджидали меня у финишной линии. Только шлюхи давались гораздо легче.

Верне Лебуа сидел у меня на хвосте, с каждым кварталом развивая все большую скорость. С ухмылкой на лице, которая невыносимо раздражала меня, он несся через толпы людей, пытаясь обогнать меня. Некоторые бледнели от ужаса, когда Лебуа проносился мимо них на такой скорости. Но, с такими кривыми руками и с отчаянием сделать меня в гонке, он мог приготовиться попрощаться со своим достоинством. И со своей жизнью. Двадцать миль позади, и я уже достиг максимума на своем спидометре. С другой стороны, Лебуа прекрасно стартовал в начале гонки и продержался в первых номерах половину пути. Спортивные байки выходят из строя на максимальных скоростях, и только из-за одного этого фактора можно было засунуть гонку на таком байке в задницу. Кроме того, я выиграл свое лидерство, когда не дал ему сбить ходовую цепь с моего редуктора (прим. перев. — ходовая цепь и редуктор составляют механизм в мотоцикле, благодаря которого мотоцикл может развивать и менять скорости).

Это было подло, но это единственный выход, который мог мне помочь. Я обгонял байки с реактивной скоростью, вдыхая по пути выхлопные газы, отчего мое сердце начинало стучать, словно поршни в моторе. Лебуа был обычным уличным панком, чей член всегда находился в какой-то киске, а мысли были задурманены шестизначной суммой выигрыша на кону. Но у этого французского дебила не было шансов.

Удерживая мотоцикл на скорости 150 миль/час (прим. перев. — 241 км/час), я промчался по встречному траффику и перевел взгляд на сенсор в шлеме. Он догонит меня через десять метров. Пять метров. Четыре.

Грохот приближающегося мотоцикла слился с ревом моего собственного. Три метра. Два. Если этот лягушатник приблизится еще хоть на йоту, он сможет добраться до меня. Не впервые я доеду до финиша, покрытый собственной кровью.

В метре от него я дернул руль вправо, пересекая его путь. Позади меня заскрипели шины, пока сенсор на моей камере фиксировал изображения его маневра. Угол его наклона к асфальту был таким острым, что, когда он коснулся металлическим наколенником трассы, из-под его колена полетели искры.