– А фотографии паба и муниципальной квартиры ты уже подготовил?

– Завтра мне их доставят. Между прочим, Эмма не натуральная блондинка, – добавил Фил.

– Как и Диана, – мгновенно нашлась Шэрон.

– Фотограф, которого мы разместили в одном отеле с этой парочкой, подкараулил Эмму, когда она расхаживала по номеру в белом лифчике и набедренной повязке. Кстати, на ляжке у нее татуировка.

– Нам только татуировки не хватало! – Шэрон сплюнула. – Распорядись, чтобы гримерша ее замазала.

Глава 19

Паб «Вымпел и рубка», который большинство завсегдатаев ласково именовали «Мясорубкой» за то, что там перемалывали в фарш журналистские репутации, был заполонен измочаленными представителями пишущей братии. Это было ближайшее к Трибюн-Тауэр питейное заведение, и по окончании рабочего дня сотрудники газет нередко заглядывали туда пропустить пару-тройку кружек пива. Сегодня, в среду, Майкл Гордон освободился довольно рано, и была как раз его очередь угощать приятелей, когда к стойке бара рядом с ним продрался Ник Ричардсон, первый заместитель главного редактора.

– Ты даже представить себе не можешь, какую «бомбу» собирается тиснуть «Дейли» в завтрашнем выпуске, – прошептал он на ухо Гордону.

– Только не говори мне, что Шэрон наконец сумела раздобыть приличную сенсацию, – со смехом сказал Майкл, – я все равно не поверю. Вот, бери кружки и пойдем за наш стол. Там расскажешь.

Они протиснулись к столу, за которым в клубах сигаретного дыма веселилась компания репортеров из «Санди трибюн».

– Я тебе баки не заливаю, – сказал Ричардсон. – Через два часа сам все увидишь. – Первые выпуски газет доставляли в Трибюн-Тауэр около одиннадцати вечера. – Так вот, Шэрон уверяет, что ей посчастливилось отыскать родную сестру принцессы Дианы. Незаконнорожденную, разумеется.

– Черт побери, это и впрямь недурно, – кивнул Майкл, отхлебывая пиво. – Впрочем, я уже слышал сплетни, будто адвокаты целую неделю пытаются отговорить ее от этой публикации.

Пожалуй, все газеты страдали от утечки информации, потому что в каждой редакции были свои осведомители, которые за умеренную плату поставляли конкурентам сведения, составлявшие профессиональную тайну. Особенно это касалось разного рода сенсаций.

– Остается только надеяться, что Шэрон не вляпается в историю вроде фальшивых дневников Гитлера, – с ухмылкой сказал Ричардсон. – Слушайте, ребята, давайте скинемся по десятке и разыграем, кто вспомнит самый раскрученный и растиражированный ляп в истории нашей журналистики.

Каждый из сидевших за столом достал из бумажника десятифунтовую купюру.

– Давайте с меня и начнем, – вызвался Ричардсон. – «Мейл он санди» выследила в Аргентине нацистского преступника Мартина Бормана, отправила туда мощный десант для его поимки, возвестила о своем триумфе на первой полосе, а Борман оказался обычным таксистом. – Ричардсон так развеселился, что от смеха облил пивом брюки соседа. – Так, кто следующий?

– «Санди миррор» напечатала фотографии полуобнаженной принцессы Дианы в тренажерном зале, – припомнил один из репортеров. – По суду им пришлось уплатить астрономическую сумму.

– А потом та же «Санди миррор» опубликовала фотоснимки Рода Стюарта, который развлекался в лондонском предместье с грудастой блондинкой, – припомнил Ричардсон, не давая остальным и рта раскрыть. – Оказалось, что это вовсе не Род, а его бледная копия. Так, у меня уже два очка.

– Из недавних ляпов лучший, по-моему, был тот, когда «Сан» поместила кадры из видеофильма про Диану с этим, как его… – Журналист замялся, вспоминая фамилию.

– С Хьюиттом, – подсказал кто-то. – Точнее – не с Хьюиттом, потому что это был не Хьюитт. Да и не Диана, если на то пошло…

В это мгновение в паб вошел сотрудник редакции, который, поискав глазами Ричардсона, кивнул и направился к их столу. Он протянул Ричардсону кипу свежих газет. На первой полосе «Трибюн» красовался гигантский заголовок:

СКАНДАЛ С ВНЕБРАЧНОЙ СЕСТРОЙ ПРИНЦЕССЫ ДИАНЫ

Здесь же были помещены фотографии Эммы и Дианы. Сходство было поразительное.

ПРИНЦЕССА И НИЩАЯ —

гласил заголовок на развороте второй и третьей полос. Далее следовал целый фотороман: снимки Эммы в детстве, в школе, в день свадьбы. Рядом были помещены фотографии Дианы в примерно таком же возрасте. Снимок бирмингемской развалюхи, в которой жили Стелла с Эммой, соседствовал с роскошным панорамным видом фамильного особняка Спенсеров, где росла Диана.

ОТЕЦ ДИАНЫ ТАЙНО ВСТРЕЧАЛСЯ

С 16-ЛЕТНЕЙ ОФИЦИАНТКОЙ —

такой заголовок украшал четвертую и пятую полосы. Здесь были фотографии паба «Надежда и якорь», в котором граф Спенсер познакомился со Стеллой, снимок бара «Корона», в котором работала Стелла после изгнания, и, наконец, фотографии самой Стеллы, пышнотелой красавицы, с младенцем на руках.

КАК И ДИАНА, ЭММА С ДЕТСТВА

МЕЧТАЛА СТАТЬ БАЛЕРИНОЙ —

так предварялась пара цветных снимков Эммы и Дианы в пачках и пуантах.

Да, это был настоящий таблоидный триумф.


Из кабинета Шэрон доносились громкие хлопки: бутылки шампанского откупоривали одну за другой. В редакции работа меж тем кипела – лишь избранные были допущены в святая святых, к всемогущему боссу.

– Ну, мать вашу, – громовым голосом обратилась Шэрон к присутствующим, – скажите мне, кто лучший главный редактор на всей Флит-стрит?

– Вы, босс! – грянул нестройный хор. Но всех перекричал недавно пришедший в газету Лейбер. Еще здесь были Платтман, Дейнсон и Феретти.

– Заткнитесь, ублюдки! – заорала Шэрон, хватая пульт дистанционного управления телевизором. – Наш ролик начинается.

Она врубила звук на максимум, а на экране появилась Эмма. Она медленно поднималась по выщербленным ступенькам обветшавшего многоквартирного дома.

– «Меня зовут Эмма, – заговорила она, печально глядя в камеру. – Я сестра принцессы Дианы».

В следующих кадрах она сидела в крохотной комнатенке с голыми стенами у разбитого окна. Занавесок не было, с потолка отлетала растрескавшаяся штукатурка.

– «Это моя спальня. – Эмма грустно вздохнула. – Моя сестра, наверное, привыкла к другой жизни».

Камера показала, как Эмма смотрит на Кенсингтонский дворец.

– «Диана была моим идолом. Слишком поздно я узнала, что мы с ней сестры. И вот теперь… – голос Эммы предательски задрожал, – мы никогда не встретимся. Читайте мою исповедь в завтрашнем номере “Дейли трибюн”».

Далее камера выхватила крупным планом весьма привлекательный женский зад, приближавшийся к входу в «Трибюн». Обладательница этого зада энергично размахивала руками, на ходу раздавая указания. Вот она, взмахнув пышной мандариновой гривой, обернулась и внимательно всмотрелась в камеру.

Внизу крупными красными буквами высветились титры: «Шэрон Хэтч – главный редактор “Трибюн”». Титры располагались точнехонько на могучих грудях Шэрон, которые на сей раз были скромно прикрыты.

– «Как женщина, я прекрасно понимаю всю боль Эммы, – сказала Шэрон. – Прочувствуйте эту боль вместе с Эммой, читайте невероятную историю “Принца и нищего” на современный лад в завтрашнем выпуске “Трибюн”!»

Шэрон выключила звук и истошно завопила:

– Потрясающе, черт побери! Точно в яблочко! Держу пари, что завтра мы продадим лишних двести пятьдесят тысяч экземпляров.

Оглушенное молчание первым нарушил Лейбер.

– Прекрасная была задумка, босс, вставить вас живьем в этот рекламный ролик, – сипло проквакал он. – Вы выглядели просто сногсшибательно.

– Это мне предложили в нашем новом рекламном агентстве, – призналась Шэрон, – но вышло и впрямь неплохо. – Она горделиво стояла за своим столом, возвышаясь над всеми, как капитан корабля на мостике. В одной руке она держала дымящуюся сигарету, в другой – бокал шампанского. – От услуг прежнего агентства я отказалась, потому что они не ухватили суть. Они не поняли, что газета на самом деле посвящена мне, Шэрон Хэтч, и пора всем этим гребаным засранцам это осознать, ибо «Трибюн» – это я!

В этот миг телефон на ее столе громко задребезжал. Трубку снял Лейбер.

– Немедленно разыщи ее, сволочь, или вообще не приходи! – проревел он. – Тебя все равно уже не пустят.

Шэрон нахмурилась.

– Что там еще? – грозно спросила она.

– Этот хренов ублюдок Дэвис упустил девчонку.

Шэрон показалось, что пол уходит у нее из-под ног.

– Как это – упустил?! – заорала она во всю глотку. – Двое вонючих журналистов пасут этих баб – как же они ухитрились упустить девчонку? Они не имели права терять ее из виду ни на минуту.

Час спустя телефон зазвонил вновь. На этот раз Шэрон сняла трубку сама.

– Ну-ка повтори это, сукин сын, и помедленнее, – потребовала она ледяным тоном. – Сначала вы упустили девку, а теперь еще и мать улизнула? Немедленно отыщите их, или вам обоим несдобровать. – И в бешенстве швырнула трубку. – Не нравится мне это, Дейв, – обратилась она к Лейберу. – Я еще могу понять Эмму – молодой девчонке скучно целую неделю торчать в отеле. Но мамаша? Какой ей-то резон улепетывать?

Дейв ответил:

– По словам Дэвиса, Эмма отправилась в бар, посидеть немного и выпить пару коктейлей. Он последовал за ней, но Эмма встретилась с каким-то здоровенным мужиком, который и увел ее. Дэвис попытался их остановить, однако здоровяк замахнулся на него и пригрозил, что расквасит ему нос, если он не отстанет. – Чуть замявшись, он спросил: – А как сбежала Стелла?

– Похоже, она выпрыгнула из окна своего номера, – ответила Шэрон. – Черт возьми, приостановите второй платеж! Раз они сбежали, мы хоть двадцать пять тысяч сэкономим.

– К сожалению, Шэрон, уже поздно, – сокрушенно сказал Дейв. – По условиям договора банк выплатил им остаток накануне публикации. В половине шестого вечера.


Джорджина в очередной раз навестила Брайана и его семейство. О своей жизни старик ей до сих пор ничего не рассказал, однако ввел в круг своих «близких», что было свидетельством величайшего доверия. Да и сам он лишних вопросов не задавал. Джорджина наслаждалась этим незамысловатым общением, возможностью безмятежно расхаживать в одних шортах и майке, забыв о косметике. Сотрудники родной редакции не узнали бы ее сейчас.