— Покупай, не раздумывая, — сухо отвечает он. — Я же так должен быть сказать, верно?

— Не думаю, что ты должен болтать со мной о сапогах.

— Слава богу, — бормочет он, после чего поворачивается и замечает вошедших Анселя и Миа.

Он вчера так бесцеремонно уехал. И сегодня никаких проблем, все легко. Видите? Нам не надо пересказывать друг другу произошедшее и вести разговоры а-ля я-вчера-был-слишком-пьян. Мы с Финном уже проходили все это после женитьбы с сексуальным закреплением нашего союза и утреннего неловкого разговора.

Миа проходит мимо Финна, подмигнув ему, и протягивает мне пластиковый стаканчик с зеленой фруктовой смесью.

— Ансель хотел попробовать эту дикую мешанину. И, конечно же, налил себе полный стакан капустного сока. Я думала, его стошнит прямо в машине.

Я подозрительно смотрю на стакан.

— А в твоем смешан банан, манго и ананас, — она слегка толкает меня локтем. — Говорят, это выводит из тела токсины сомнительных решений.

— Вообще-то, вчерашний вечер был веселым решением. Боже, я не могла устоять, чтобы не насладиться этим телом, — признаюсь я.

Я инстинктивно смотрю туда, где Финн стоит с Анселем и Оливером, и он замечает мой взгляд. Он отворачивается, и парни подходят ближе, слушая, что он им рассказывает. Очевидно, он что-то объясняет.

— Он тебе что-нибудь говорил вчера? — шепчет Миа. — Я знаю, как тебя бесит, когда он пытается общаться.

— Немного, но вполне допустимо. И в основном грязные пошлые словечки, — наклоняясь ближе, я говорю: — Кстати, мы вчера не занимались сексом.

— Я так и поняла, — кивая, отвечает она. — Финн что-то пьяно бормотал в машине про посиневшие яйца. А где Лола?

Я оглядываюсь и вижу ее там же, где и раньше, и показываю Миа. Лола полностью погрузилась в чтение книги и, кажется, не понимает, что они отмечают открытие, люди вокруг разговаривают, фотографируются, НеДжо обслуживает покупателей, и все поздравляют Оливера, как здорово он все тут устроил.

Могу с точностью сказать, Финн заверил парней, что мы не находимся в «зоне неловкости». Ансель подходит к Миа и обнимает ее за плечи. Он прижимает ее к себе, чтобы, склонившись, поцеловать. Она такая миниатюрная, а он такой высокий, что их пара довольно забавно смотрится; Миа даже не видно из-за него.

— Ребята, может, вам уединиться? — интересуюсь я.

Ансель отвечает, не разрывая поцелуй:

— Спасибо, было бы чудесно. Гони всех отсюда.

Смеясь, я похлопываю его по плечу, и он обнимает ее еще крепче, удерживая. Миа прижимает два пальца к его губам и смотрит на него, краснея и задыхаясь, и на мгновение — всего на секундочку, на один маленький удар сердца — я так хочу таких же отношений, как у них, что в груди колет.

А потом все исчезает.

— Мы хотим пойти пообедать, — говорит Финн, стоя за моей спиной, и — вот же черт! — по моей груди прокатывает еле уловимая волна тепла. Миа смотрит на меня и оценивает мою реакцию. Финн прямо у меня за спиной, и с расширившимися глазами я даю ей понять: я в порядке, со мной все прекрасно.

— Мы пришли всего пятнадцать минут назад, — говорю я ему, медленно поворачиваясь к нему. — Разве мы не должны остаться немного подольше?

Он осматривается.

— Здесь полно народу. Друзья приходят создать массовку. Что мы и сделали.

Мне стоит пойти с ними, я уверена, что будет весело, но мне хочется быть дома и ухаживать за мамой.

— Ты сегодня уезжаешь или завтра? — спрашиваю я его.

— Эм-м… — он смотрит на Анселя, который, наклонив голову, ждет с забавным выражением лица. А Миа стоит с широко раскрытыми глазами, словно я граната, а Финн собирается выдернуть из меня чеку.

Он почесывает подбородок.

— На самом деле, я останусь у Оливера еще на две недели.

* * *

Мои мысли сейчас, словно колода карт, которую я перетасовываю и потом складываю по порядку. Я не могу зацикливаться на маминой операции в ближайший понедельник. Не могу думать о возможных секс-приключениях с Финном. Мне не хочется ходить по магазинам, заниматься серфингом и даже есть. А моя работа с частичной занятостью просто смешна. Так что сейчас суббота полдень, и я в доме родителей, одетая в купальник и готовая плавать в бассейне, пока мои конечности не онемеют. По крайней мере, я могу быть поблизости и не прятаться.

Очевидно, у папы точно такая же идея. Он заканчивает заплыв и выныривает, опираясь локтями на бортик бассейна, когда видит меня. С его наполовину седых волос на загорелую кожу стекает вода, он сдвигает очки на лоб и, закрыв глаза, поднимает лицо к небу. Я бы все отдала, лишь бы не видеть папино беспокойство.

Я сажусь возле него и опускаю ноги в воду. Мы сидим в тишине, пока он восстанавливает дыхание.

— Привет, Тюльпанчик.

— Привет, дружище.

Я погружаюсь в воду, наслаждаясь холодной сентябрьской водой. И, вынырнув на поверхность, спрашиваю:

— Давно тут зависаешь?

Он смеется без особого веселья, снимает очки и бросает их на полотенце в нескольких футах от него.

— Да не особо, — папа все еще немного задыхается. Он просто в невероятной физической форме, должно быть, плавает, как маньяк. — А ты?

Я пожимаю плечами. По какой-то причине я чувствую, что не могу быть такой же потрясенной, как папа. В конце концов, папа всегда был более активно принимающим участие в моем воспитании родителем. Мамина карьера была на пике, когда мне было всего два года, и пошла на убыль, только когда я поступила в колледж. Во время моей учебы на втором курсе папа получил свой первый Оскар. Он безумно нас любит, я всегда этому поражалась, но мама всегда была для него солнцем, луной и звездами.

— Ты сегодня идешь в офис? — спрашиваю я.

Он улыбается, явно поняв мой отвлекающий маневр.

— Да, но всего на час. Думаю заняться новым проектом с Сэлом. Он задержит меня дома до апреля, это точно.

Сальваторе Марин — продюсер, режиссер, близкий друг папы и его деловой партнер. Я знаю, вопрос о работе очень тяготит папу: как сбалансировать рабочее время и в то же время быть рядом с мамой. Он часто бывал в разъездах, и, я уверена, что мысль надолго уехать от мамы его просто пугает.

— Звучит хорошо, — кратко отвечаю, подвинувшись к солнцу.

— Мне кажется, тебе понравится фильм, — его улыбка сразу меняется, становится озорной и настоящей. — Он о парнях на лодке.

— Ой, очень смешно, — я брызгаю на него. Я соскучилась по его смеху и легким улыбкам, так что если подтрунивание надо мной по поводу Финна или другого парня сделает его счастливее, он может развлекаться столько, сколько ему захочется.

— Так чем ты вчера занималась?

Я быстро ныряю под воду, чтобы намочить волосы.

— Была у Лолы.

Чувствую, как он смотрит на меня и ждет. Он привык, что я делюсь подробностями.

— И как? Повеселилась?

— Да, было нормально, — я пытаюсь увильнуть от ответа и смотрю на него, щурясь от солнца. — Кстати, забавно получилось… Финн тоже там был.

Я вижу, как поднимаются его брови.

— Значит, Финн, да?

Я всегда полагалась на папино мнение, чтобы разобраться со своими делами, переживаниями или приключениями.

Так что он был в курсе всех подробностей моей поездки в Вегасе: как мы встретились в баре, напились и поженились. Конечно, он знает только сокращенную версию: я рассказала, что мы просто вместе днем сходили и все аннулировали.

Также он знает, что я летала к Финну на один день. И когда папа услышал, что Финн тоже вчера был на вечеринке, он сложил два и два.

— Это было неплохое отвлечение… — бормочу я и чуть тише добавляю: — Хотя ничего особо и не было.

Папины глаза заблестели, он еле сдерживается, чтобы не начать меня поддразнивать.

— Так он приехал на грандиозное открытие?

Я киваю, пропуская ту часть, что Финн останется в городе на пару недель. Я сама не знаю, как реагировать на эту новость: радоваться или злиться. У меня сейчас и так достаточно мыслей в голове, поэтому не знаю, стану ли я специально искать встречи с ним.

Папа наблюдает за мной, как я рисую каракули мокрым пальцем на бетонном покрытии. Я никогда не скрывала он него свой интерес к парням, девчачьи драмы, страхи или простые жизненные переживания. Пока я росла, мы договорились, если случится что-то важное, я сразу же приду к нему, и папа не будет читать мне лекции, осуждать или, как мама называет, показывать «Покровительственную Латиноамериканскую Ярость».

— Отвлечение иногда может быть приятным, — глядя на меня, замечает он.

Знаете, есть огромная проблема, когда тебя воспитывает такой замечательный мужчина: с ним невольно сравниваешь всех своих парней. И, к сожалению, сравнение не в их пользу.

Я молча пожимаю плечами.

— У тебя сейчас столько всего происходит, и очень обидно, что он живет так далеко от тебя.

Я поднимаю на него взгляд.

— Он пробудет здесь еще пару недель.

Папа смеется над моим мрачным выражением лица и выходит из бассейна. Вода стекает к его ногам, отражая сотни солнечных лучей на земле.

— Я обожаю тебя, моя красивая маленькая злючка, — он берет полотенце и вытирает грудь и руки, продолжая говорить. — И я тебя знаю. Ты уже надумала кучу причин, чтобы с ним не встречаться.

— Конечно, я не должна…

Он мягко обрывает меня на полуслове, приподнимая руку вверх.

— Семья для тебя — самое важное, именно так я тебя воспитывал. Скоро ты будешь присутствовать на каждой встрече с врачом и будешь рядом каждую секунду. Ты постоянно будешь на связи и прочитаешь все возможное, что только найдешь. Будешь ухаживать за ней, кормить, укутывать, делать подарки, смотреть вместе кино. Я буду делать то же самое, и это будет сводить твою маму с ума, — он садится рядом. — Пожалуйста, Тюльпанчик, позволь себе немного отвлечься, повеселись. Я тебе немного завидую.