Ирина Надеждина - Грустная сказка

– Слушай, давай помянем Ирину, – предложил Артур.

– Давай.

Артур принес бутылку коньяка, потом вторую. Они напоминались так, что утром у обоих болела голова. Артур с трудом разбудил Софью, отвез её домой, а сам поехал на работу.

Сегодня лаборатория снова напоминала растревоженный улей. Причина волнений Артура сильно не интересовала. Его больше интересовала его больная голова. Он попробовал сосредоточиться на работе. К нему подсел Андрей. Артур оторвался от расчетов и вопросительно посмотрел на него.

– Ты знаешь, что у нас сокращение намечается? – спросил Андрей.

– Я об этом, равно как и ты, уже битых полгода слышу.

– Шефа к директору вызвали. Должен вернуться с приказом о сокращении.

– Нас что, сократят?

– Пока только МНС.

– Дышите глубоко, мой крылатый друг. Андрюня, у меня так башка трещит, что я туго соображаю.

– Что случилось?

– Вчера меня послала Марина. А потом, вернувшись домой, я помянул Иру. Дочь её приезжала.

– Что значит, Марина послала? – удивился Андрей. – У вас же всё нормально было.

– Мир не без добрых людей. Людмиле Борисовне было нечего делать дома и она поехала рассказывать всё обо мне Марине и её матери. Такой блудный кот никому не нужен.

Через полчаса появился заведующий лабораторией и зачитал приказ о сокращении. Артур и Андрей туда не попали, зато попала Людмила Борисовна. Она сразу же начала на повышенных тонах выяснять, почему именно её сокращают. Потом она расплакалась и достаточно громко начала сетовать на то, что у неё дети. Вообще все дамы в лаборатории моментально разделились на два лагеря: счастливчики, которых оставили, и обиженные судьбой, которым осталось работать два месяца. Те, кто час назад были лучшими подругами, стали злейшими врагами. Рыдания Людмилы Борисовны становились просто невыносимыми. Артур представил себе, что ещё целых два месяца должен будет наблюдать подобную картину. Головная боль от подобных мыслей усилилась до предела. Артур повернулся, взглянул на Людмилу Борисовну и её обиженных подруг. Ему вдруг стало невероятно смешно. Вспомнились бесконечные мелкие склоки, которые не прекращались практически ни в одной из лабораторий, мышиная возня и сплетни. Шесть лет работы в институте показались просто выкинутыми из жизни. Стараясь не рассмеяться, Артур взял лист бумаги и быстро написал заявление об уходе. Потом совершенно спокойно подошел и положил его заведующему лабораторией на стол. Тот удивленно посмотрел на Артура.

– Что это значит, Артур Григорьевич?

– То, что здесь написано.

Артур не стал дожидаться продолжения разговора. Он вышел из лаборатории, спустился на первый этаж и пошел в то крыло здания, где обычно техники играли в пинг-понг. Он играл долго, хотя терпеть не мог эту игру. Возвращаться в лабораторию и смотреть на то, что там происходит, ему совсем не хотелось. Перед перерывом его нашел Андрей.

– Тебя шеф обыскался, – сказал он.

– А что случилось?

– Ты что ему на стол положил?

– Заявление об уходе.

– Там сумасшедший дом сейчас начался.

– А мне безразлично.

– Арчи, не дергайся. Помиришься ты ещё с Маринкой…

– При чем здесь Маринка? Не пропаду я без неё, – Артур удивленно посмотрел на Андрея. – Да мне просто приходить сюда тошно в последнее время. Ты что, не видишь, что-то, что мы делаем никому не нужно? Что наши попытки сделать что-то полезное натыкаются на задницы наших досточтимых матрон, которыми они весь горизонт закрыли? Они же сюда вперлись и делают вид, что двигают прогресс. Скоро совсем задвинут. Ты не думай, я выспался хорошо, и голова у меня уже почти прошла.

– Ты всё-таки к шефу подойди, – Сокол тяжело вздохнул.

Артур положил ракетку и пошел к заведующему. Как раз начинался перерыв, и в лаборатории они остались вдвоем. Вид у шефа был растерянный. Артур совершенно спокойно повторил ему то, что уже сказал Андрею.

– А как же ваша работа?

– А кому нужна моя работа, раз тему закрыли? Ну, защищу я её. А потом что? Червонец мне к зарплате прибавят? Начинать писать следующую, которая тоже останется пылиться на полке?

– У вас есть перспектива занять моё место, притом в ближайшие полгода.

– Только не это. Я сидел на этом месте месяц, пока вы отдыхали.

– И, всё же, вы ещё раз подумайте.

– Александр Михайлович, я уже всё обдумал. Подпишите моё заявление, иначе вы меня уволите за прогулы. Оставьте лучше Людмилу Борисовну. Ей это очень нужно.

– Артур Григорьевич, извините, но я вас совершенно не понимаю. Вы просите за Выпринцеву? – у шефа глаза стали больше очков.

– Да, прошу. Оставьте её, а меня отпустите на волю.

– После того, что она вас здесь ославила, рассказывала про вас всякие несуразицы? Может быть, вы просто расстроены этим?

– Да что я, мальчик маленький обижаться? Если она за свои годы не научилась понимать элементарных человеческих чувств, из-за моих обид она их понимать не научится, а мне от этого легче не станет. Я люблю физику и люблю свою специальность, но здесь я работать не смогу. Не вижу смысла.

– Что же вы будете делать?

– Ещё не знаю, не решил. Придумаю что-нибудь. Жизнь ещё не кончилась.

– Что ж, воля ваша, – Александр Михайлович тяжело вздохнул. – Всё равно вам придется отработать положенный срок. Я надеюсь, что за это время вы измените свое решение.

Решения своего Артур так и не изменил. Теперь он работал легко, его ничего больше не держало. Марина, встречая его в коридоре, опускала глаза и даже не здоровалась. Как-то раз Артур не выдержал и остановил её на лестнице.

– Марина, может быть, мы, всё-таки, объяснимся? – спросил он.

– Артур, нам не о чем с тобой говорить, – она произнесла это, как хорошо заученный урок.

– Ой, ли? – Артур прищурился.

– Она действительно была?

– Да, была. И она действительно умерла. И я действительно с ней прощался. Что страшного в том, что у меня был близкий мне человек? То, что она была женщиной? Если у Людмилы Борисовны не хватает мозгов для того, чтобы понять какие-то человеческие чувства, а хватает на то, чтобы приехать и наговорить гадостей, то я не виноват.

– Если бы она хотя бы была молодая… – Марина тяжело вздохнула.

– Неужели и ты ничего не понимаешь?

– Мама говорит, что красивый муж – всегда не твой, и то, что случилось, лишнее тому подтверждение, – Марина снова произнесла это, как заученный урок.

– А что ещё говорит мама? Ты с этого и начни. Извини, что отнял у тебя время.

В последний день после перерыва, Артур вытащил из ящиков стола свои вещи: ручки, карандаши, всякую канцелярскую мелочь, несколько справочников. Трудовую книжку он уже забрал, расчетные получил. Можно было уходить. Он в последний раз сходил вместе с Андреем и заведующим лабораторией покурить. Людмилу Борисовну оставили на работе. Она, узнав об этом, порхала, как мотылек, несмотря на свой немалый вес. Когда они вернулись в лабораторию, дамы накрывали стол для чая и резали торт.

– Что здесь происходит? – удивился заведующий.

– Ну, как же? Ведь Артур Григорьевич уходит. Мы же должны проводить его по-человечески, – Людмила Борисовна улыбнулась.

– Прощайте, господа, – Артур взял свой кейс и пошел к двери. – Андрей, я перезвоню.

– Артур Григорьевич! – Людмила Борисовна даже руками всплеснула.

– Отметьте лучше то, что вы остаетесь, – посоветовал Артур. – Ещё раз, всем всего наилучшего.

Он вышел в коридор. Его мутило. Хотелось скорее выйти на воздух, подальше от «любимых» сотрудниц. Людмила Борисовна догнала его уже на первом этаже. Она схватила его за руку. У неё была теплая потная ладонь. Артур вопросительно посмотрел на неё и старательно освободился от её руки. Тошнота нарастала с пугающей силой.

– Артур Григорьевич, я хотела сказать вам, что так благодарна, так благодарна… – затараторила она. – Если хотите, я помирю вас с Мариной Кирилловной. Вы ведь такая красивая пара. Я так вам обязана! Но, извините, тогда так вышло… Я, зная маму Марины Кирилловны, не могла не сказать им этого…

– Оставьте меня в покое, – на красивом лице Артура появилось брезгливое выражение. – Мне просто неприятно стоять рядом с вами. Меня тошнить от вас начинает. Слава Богу, что я наконец-то не буду вас видеть! Ради этого стоило пожертвовать работой, степенью и ещё кое-чем.

– Вы что…

Артур не дослушал. Он вышел из здания института. На улице было свежо. Светило грустное осеннее солнце. Небо, словно выгоревшее за лето, было прозрачно-голубым. Артур оглянулся на здание института. Впереди была полная свобода. Дома он накормил Арчи и вспомнил о конверте, привезенном Софьей. Тогда он сунул конверт в ящик письменного стола. В конверте была очень-очень круглая сумма и фотография Ирины с надписью на обратной стороне «Моему Самому Дорогому Удовольствию»…

Артур задремал только когда за окнами начало сереть. Температура упала, его перестало знобить. Засыпая, он подумал о том, что Арчи, наверное, скучает за ним, и нужно не забыть, после приезда, купить ему на рынке творога, который кот обожал не меньше свежего мяса.

Сью приятно удивила мать тем, что в доме был наведен идеальный порядок, сварено вишневое и абрикосовое варенье, сама Сью выглядела отдохнувшей и загорелой, а самое главное, она в день приезда матери никуда не исчезла вечером.

– Расскажи, как ты съездила? – устроившись на диване с Барсиком на руках, спросила Сью у матери. – А то ты всё выясняешь, как я отдыхала.

– Самое интересное, что ты так и не сказала, с кем именно ты ездила.

– Потом расскажу. Компания была хорошая, и за мной присматривали, как за маленькой девочкой. Ты удовлетворена?

– Юлька, ты когда-нибудь вырастешь? – мать тихо рассмеялась.

– Обязательно! И когда-нибудь я буду воспитывать твоих внуков и рассказывать, какая примерная у них бабушка и какая шалопаистая мама.