Роберт Силверберг - Группа

Позже Кей спросила:

— Как насчет путешествия? Мы едем завтра?

— Отложим его, — буркнул он.

Завтракать он полетел в Аддис-Абебу, снял номер в «Хилтоне», проспал полтора дня, потом направился в Санта-Круц, чтобы заняться серфингом среди рифов. Когда он наконец вернулся в Калифорнию, то тут же позвонил Кей, чтобы узнать новости.

— Мы обсудили новые варианты пар в Группе, — сообщила она. — Как тебе нравится расписание на будущую неделю — ты с Ланелль, а я с Дирком?

— Значит, ты меня бросаешь?

— Вовсе нет, дурачок. Просто полагаю, что мы нуждаемся в разнообразии. Я пытаюсь тебе помочь, Мюррей. Я люблю тебя.

— Люби меня более здоровым способом.

В этот вечер по программе должна была состояться первая встреча Мюррей с Ланелль. Он отправился на Гаваи и установил оборудование в обширном поместье Ланелль рядом с пляжем Молокаи. Конечно, он уже спал с Ланелль. Все участники Группы занимались любовью между собой во время предварительных испытаний на совместимость. А затем разбились на более или менее постоянные пары. С тех пор он с ней не встречался. В прошлом году единственной женщиной Группы, с которой он спал, была Кей. Это был его выбор.

— Ты мне всегда нравился, — сказала Ланелль, крепкая широкоплечая блондинка с медовой кожей и тяжелой грудью, чьи карие глаза горели жарким огнем. — Ты маленький безумец, но это меня не смущает. Обожаю Скорпионов.

— Я Козерог.

— И их тоже. Не выношу только Дев. Помнишь к нам в Группу просился один, Дева. Я его заблокировала.

Они много плавали, часа два занимались серфингом до того, как приступить к настройке. Вода была теплой, но с востока, со стороны Калифорнии, дул свежий бриз — он словно был глашатаем дурных вестей.

Ланелль обладала невероятным аппетитом к любовным игрищам. Глаза ее сверкали от желаний.

— Пошли, — она решительно потянула его за собой.

Они добежали до дома и занялись настройкой аппаратуры. Было еще рано. Он подумал о Кей, и сердце его сжалось. «Чем я здесь занимаюсь?» — спросил он себя. При настройке Мюррей нервничал, допускал множество ошибок. А ведь другие подключились к нему и ждали спектакля. «Гнусно, — подумал он, — я сам себя уничтожаю. Кей, Кей, Кей!»

Затем состоялась ночь Кей с Дирком. Вначале Мюррей решил, что не будет в ней участвовать. Не было смысла мучить себя. Однако весь день его преследовали навязчивые мысли — он то и дело представлял себе Кей и Дирка: их малейшие жесты, звуки, их улыбающиеся обращенные друг к другу лица, их поцелуи, объятия в постели… После обеда эта сцена была столько раз проиграна у него в мозгу, что он решил обладать Кей пусть даже и через посредника. Быть может, это позволит ему избавиться от навязчивых мыслей. Но все оказалось хуже, чем он себе представлял. Ему следовало бы бежать, скрыться, даже если своим отключением он нарушит единение Группы, разрегулирует цепи, пошлет мощные противотоки, которые вызовут тошноту или рвоту у всех участников. Ему было все равно. Он взвыл и отключил аппаратуру.

Через два дня Мюррей отправился к Кей. Она занималась упражнениями, облачком порхая в сверкающем переплетении колец и веревок, подвешенных на разной высоте над крышей солярия. Он встал внизу и, задрав голову, крикнул:

— Кей, я хочу, чтобы мы вдвоем вышли из Группы. Я уже не в силах делить с другими.

— Значит, любить меня означает обладать мною в одиночку?

— Остановимся на некоторое время, пока я не избавлюсь от этого безумия. Затем вернемся.

— Ты признаешь, что безумен?

— Я никогда этого не отрицал! — у него начало сводить шею. — Может, спустишься, пока мы говорим?

— Я прекрасно слышу тебя и отсюда, Мюррей.

— Хочешь покинуть Группу и на некоторое время уехать со мной?

— Нет.

— Хочешь подумать над моим предложением?

— Нет.

— Ты понимаешь, что заражена Группой? «Один на один» вполне устраивало человеческую расу долгие тысячелетия.

— Это была тюрьма. Ловушка. Наконец мы вырвались из западни. И тебе меня туда не загнать.

Ему хотелось хорошенько ее встряхнуть.

— Окончательно нет?

— Окончательно нет!

Она ускорила движения, прыгая из кольца в кольцо. Ее блестящее обнаженное тело раздражало его, провоцировало на какие-то безумные поступки. Он пожал плечами и удалился, опустив голову и ссутулившись. Он ожидал именно такой реакции. Никаких сюрпризов. Он перешел из солярия в ее спальню, извлек из коробки аппаратуру Группы. Медленно и методично принялся выламывать из нее детали, согнул раму, вырвал провода и конденсаторы, раздавил хрупкие детали, затем саданул ногой по пульту. Аппаратура уже была приведена в полную негодность, когда в комнату ворвалась Кей.

— Что ты наделал? — завопила она.

Он с наслаждением раздавил пяткой последний циферблат и ногой подтолкнул к ней обломки. Понадобится не один месяц на создание и настройку нового комплекта.

— У меня не было выбора, — печально произнес он.

Они должны были наказать его. Это было неизбежно. Но как? Он ждал их дома, и вскоре они явились все — Нейт, Ван, Дирк, Конрад, Финн, Брюс, Клаус, Кей, Сирена, Мария, Жожо, Ланелль, Никки, Минди, Лоис. Они примчались из разных уголков земли, кто в вечернем наряде, кто совершенно обнаженный, кто заспанный и взлохмаченный, но все они были в ярости, напряжены, на их лицах читался холодный гнев. Он попытался выдержать их взгляды.

— Ты, наверное, ужасно болен, Мюррей, — начал Дирк. — Мы жалеем тебя.

— И прибыли сюда, чтобы подлечить? — расхохотался Мюррей. — Лечение. Ну и ну!

— Мы собираемся избавить тебя от чувства собственности, — снова заговорил Дирк. — Хотим сжечь весь мусор, скопившийся у тебя в мозгу.

— Шокотерапия, — добавил Финн.

— Не трогайте меня!

— Держите его покрепче, — приказал Дирк.

Они быстро окружили его. Брюс охватил его грудь своей ручищей, похожей на железную балку. Конрад схватил за руки и завел их за спину. Финн и Дирк зажали его ноги. Он был беззащитен.

Кей быстро скинула одежду. Легла на постель. Мюррей пытался отвести взгляд, но глаза его не могли оторваться от зрелища. На губах Кей играла странная улыбка, пока она отдавалась каждому мужчине.

— Нет! — завопил Мюррей и пнул ногой Конрада, который с воем отлетел в другой конец комнаты.

Руки Мюррея освободились. Он вывернулся из объятий Брюса. Дирк и Нейт едва удержали его, когда он бросился к Кей. Они скрутили его и бросили на пол.

— Лечение не действует, — Нейт был категоричен.

— Не будем настаивать, — пробормотал Дирк. — Его лечить бессмысленно. Неизлечим. Пусть встанет.

Мюррей с опаской поднялся с пола. Дирк заявил:

— Мюррей единогласно исключен из Группы за антигрупповое поведение и разрушение аппаратуры Кей. Он лишается всех привилегий Группы.

По знаку Дирка Нейт извлек аппаратуру Мюррея из чехла и разломал ее.

— Говорю тебе, как другу, Мюррей, — добавил Дирк. — И советую хорошенько поразмыслить над моими словами — тебе, похоже, надо пройти полную перестройку личности. Ты попал в мерзкую ситуацию. Тебя надо хорошенько подлечить. Ты просто жалок.

Кей уходила последней. Она остановилась на пороге, сжимая в руках одежду. Она совсем его не боялась. На ее лице было странное выражение… неужели, нежность? Она прошептала:

— Жаль, что пришлось поступить именно так, Мюррей. Я опечалена. Знаю, твой поступок не был продиктован враждой. Ты сделал это из любви. Ты не прав, но действовал из любви.

Она вернулась, поцеловала в щеку, нос, в губы. Он не шелохнулся. Она улыбнулась и погладила его по руке. Переступив порог, она обернулась и добавила:

— Очень жаль. Знаешь, я могла бы полюбить тебя! По-настоящему полюбить тебя!

Он сказал себе, что выплачется, когда все уйдут. Но когда Кей захлопнула дверь, глаза его остались сухими. У него не было слез. Он был совершенно спокоен. Измотан. Сожжен.

Он долго оставался один. Потом переоделся и вышел. В Лондоне шел дождь, он улетел в Прагу, но там стояла удушающая жара, а потому он направился в Сеул, где пообедал тушеным мясом и корейской капустой. Затем полетел в Нью-Йорк. На Лексингтон-авеню снял милую длинноволосую девушку.

— Пошли в отель, — предложил он. Она улыбнулась и кивнула.

Он взял номер на шесть часов. В номере она разделась, не ожидая, пока он попросит ее. Тело у нее было гладкое и гибкое, живот — плоский, кожа — светлая, а грудь — высокая и полная…

— Можно я закурю? — спросила девушка через несколько минут.

— Я люблю тебя, — прошептал он. — Давай жить вместе. Прошу тебя. Я говорю совершенно серьезно.

— Что?

— Выйди за меня замуж. Прошу только одного: никакой Группы. И все. За исключением этого, можешь жить, как тебе заблагорассудится. Я богат. И сделаю тебя счастливой. Я люблю тебя.

— Ты даже не знаешь моего имени. Папаша, а у тебя крыша не поехала? Или издеваешься надо мной? Я ухожу!

Она вскочила и собрала в охапку одежду.

— Боже, чокнутый!

— Нет, — пробормотал он, но она уже выскочила из номера, даже не одевшись — ее розовые ягодицы сверкали, как задние огоньки автомобиля.

Хлопнула дверь. Он тряхнул головой. Полчаса, час, неизвестно сколько времени он просидел в полной неподвижности, думая о Кей, о Группе, спрашивал себя, чем они заняты сегодня вечером, чей сегодня черед. Наконец он встал, оделся и покинул отель. Его охватило непонятное возбуждение. Он прилетел в Карачи, пробыл там десять минут. Потом оказался в Вене, Гонконге. Но нигде не оставался долго. Что он искал? Он не знал сам. Искал Кей? Кей больше не существовала. Он просто искал…