Парни, пару секунд покумекав, кивают, поднимаются на ноги, и мы шаткой походкой направляемся к выходу.

Уж не знаю, каким маршрутом пробиралась наша братия сквозь дебри клуба — в сущности это был обычный прямой коридор, но пьяному мне он казался вторым сезоном телешоу «Последний герой» — но к тому моменту, как мы добрались до выхода, две машины такси уже ждали нас. Первой в списке была Полина, потому что идея «крестового похода» принадлежала Костеньке, который под конец вечера где-то оставил свою совесть; после нас «ждала» Оля — всё-таки там история похлеще, чем у Лёхи, который, на удивление, напортачить ещё не успел. Ну и собственно Кристина, хотя мне наоборот казалось, что уж к кому-кому, а к ней точно не надо тащиться всем табором — стресс-то для её покалеченной психики немаленький… Но я надеялся, что, когда Костян с Ёжиком потерпят фиаско, до Лёхи дойдёт вся бессмысленность этой «гениальной» идеи.

Новенький шестнадцатиэтажный дом, в котором обитала любовь всей жизни Костяна, находился в центре города, — надо же, засранец выбрал себе невесту с приданым… Шикарная детская площадка с развлечениями на любой вкус — даже Лёху пришлось оттаскивать от домика-избушки — он заявил, что нашёл «пентхаус своей мечты» — подземная парковка, да и в принципе облагороженный участок. Не хватало только двухметрового забора и охраны на въезде для полной картины.

Ну и по закону жанра жила эта принцесса на самой верхушке башни — ни дать, ни взять — Рапунцель. Затолкнуться в лифт пятерым здоровым парням тоже оказалось не так-то просто — пока это транспортное средство натужно пыталось затащить нас на шестнадцатый этаж, я пару раз отдавил чью-то ногу и сам получил по морде. На выход нас вытолкнуло словно пробку из бутылки шампанского, и обратно решено было спускаться уже по лестнице.

Квартира за дорогой железной дверью с цифрой «217» располагалась с левой стороны от лифта; распихав нас локтями, Костян проталкивается вперёд и… как бы я хотел сказать, что этот дебил культурно и вежливо постучался… Но нет, он яростно вколачивал кулак в железную поверхность, словно она ему денег должна.

К слову сказать, дверь открылась почти мгновенно. На пороге стояла симпатичная девушка: русые волосы, собранные в небрежный хвост, зелёные глаза, чуть вздёрнутый носик, пухлые губы и лёгкая, едва заметная россыпь веснушек на носу и щеках; из одежды — короткие белые шорты, кремовый топик и пушистые домашние тапочки. На шее — чёкер; на правом плече, перечёркнутая бретелькой топика, — татуировка розы.

Татуха, русые волосы, зелёные глаза… Матвеев что, подбирал женскую версию себя?!

Хотя весь этот домашний вид совершенно не «одомашнивал» девушку: её горящие праведным гневом глаза выдавали бунтарский дух и боевой характер.

Ну и, раз уж она не испугалась пятерых явно подвыпивших парней, появившихся у неё на пороге практически ночью — перед нами была девочка-стержень.

Короче, самое то для Костяна.

— Знаешь, Матвеев, у меня начинает складываться впечатление, что ты — неисправимый дебил, — подаёт «стержень» голос.

Быть может, если б я был свободен, я бы за ней и приударил — люблю бунтарок. Но, стоило мне вспомнить ангела, который сейчас сидел у меня дома и наверняка ждал меня, внутри разливалось приятное тепло, которое посылало нахер всех остальных представительниц прекрасного пола.

Я перевожу взгляд на Костяна, у которого на роже горит неоновая вывеска «Влюблён по уши».

Ну о’кей, помимо Нины у меня была ещё одна причина не приударить за этой лисой.

Хотя с последним высказыванием Полины я в корне не согласен — это гордое и почётное звание у нас носит Лёха. А два дебила на одну банду — это явный перебор.

— Пардон, мадам, — подаю я голос, и недовольный взгляд Полины устремляется на меня. — Вы совершенно не шарите в тонкостях ведения мирных переговоров. Потому что, когда возникает необходимость рыть окопы — это уже угроза здоровью собеседника.

Понятия не имею, что несу, но бросать Костяна без поддержки не хотелось.

Даже если после этого ВСЯ банда получит «гордое и почётное».

Девушка снисходительно улыбается.

— А это кто? — Вновь испепеляет Матвеева. — Подпевал притащил?

— Поль, послушай хотя бы…

— Не называй меня Полей! — рычит девушка. Вот чёрт, она как бракованная граната — хрен угадаешь, когда рванёт. — Я ведь по-человечески просила — не таскайся за мной! Ну почему ты такой непробиваемый?! Как ты не можешь понять — я замуж выхожу! Мне не нужны твои ухаживания и знаки внимания! Или ты всё это делаешь ради прощения? Так я тебя прощаю! Только провались ты уже к чертям собачьим и не появляйся больше в моей жизни!

Напоследок она тыкает Костяну в лицо правой рукой, где на безымянном пальце красуется колечко, и захлопывает перед носом Матвеева дверь.

Почему-то первая мысль в моей голове — «Я любимой девушке кольцо получше бы купил».

Кстати, надо сделать по этому поводу в голове пометку…

Вторая мысль — «А где, собственно, этот самый жених?»

По идее, должен был, как минимум, маячить за спиной любимой невесты, едва заслышав голоса мужиков ночью на пороге её дома. А этот хлыщ даже носа не высунул, — либо труханул, что вызывает сомнения насчёт вкуса у Полины относительно парней, либо он живёт не с ней, что тоже заставляло задаться хреновой кучей вопросов, которые мой пьяный мозг не мог и не хотел обдумывать в эту конкретную минуту.

Кидаю быстрый взгляд на Костяна и на его лице вместо безысходности или, на худой конец, разочарования вижу неприкрытую… ярость. В самом её первозданном обличье. При этом вид у Матвеева такой, словно он собрался вынести нахрен эту железную дверь, взвалить отбивающуюся и матерящуюся на чём свет стоит Полину на плечо и утащить в свою пещеру. Так что подхожу к другу и взваливаю руку на его плечо, недвусмысленно придавливая его к полу.

— Я, конечно, понимаю — рыцарский дух и всё такое, но сейчас не время, не место, и публика не самый адекват, — уговариваю его. — Давай ты проспишься, продумаешь план-перехват и с новыми силами ринешься отбирать Польку из лап этого хлюпика-женишка, который тут сегодня даже не показался.

Пару секунд Костян как будто раздумывает над моими словами, но я вижу, что его гнев чуть поугас; правда, решимость никуда не делась, но это и к лучшему: таких, как Полина, нужно добиваться не нежностью и сантиментами.

Здесь нужен кардинальный подход с радикальными мерами.

По лестнице вниз скатывались медленно, ибо вместо дома отправиться в травмпункт — перспективка та ещё. Сие шествие растянулось на добрых пятнадцать минут, потому что постоянно приходилось оборачиваться и бдить, не вернулся ли Костян исполнять своё желание по завоеванию важных территорий сейчас вместо завтра. Я выбрал именно такой вариант вместо «тащить его за ручку»: выглядело бы совершенно по-идиотски.

Такси простаивало положенное время, и водитель был крайне недоволен этим фактом, но, увидев размер доплаты, как-то сразу подобрел и быстро домчал нас до дома Ольги. Здесь всё было чуть скромнее — обычное панельное десятиэтажное здание, тихий дворик с детской площадкой с минимальным набором развлечений и небольшая территория для парковки.

Я осмотрел двор, а после и сам дом; в одном из окон до сих пор призывно мигали разноцветные огоньки новогодней гирлянды, хотя уже даже не январь…

Короче, я очень удивился, когда Ёжик сказал, что я смотрю на нужное окно… Десятый этаж… Да вы издеваетесь!

Здесь лифт был ещё меньше, так что подниматься решили одновременно двумя способами: Ёжик и Костян — на лифте, остальные — пешком. Я даже малость протрезвел, пока дотащился на последний этаж.

Ну всё, недельная норма от посещения спортзала выполнена в полном объёме, учитывая, что пьяному мне и на первый этаж подняться — третий подвиг Геракла (имеется в виду, когда Геракл гонялся за Керинейской ланью).

Вот Ёжик действительно постучался вежливо; я бы даже сказал, что у него внезапно кончились силы, хотя он поднимался на лифте, и ему срочно требуется помощь для повышения мощности удара.

После непродолжительной тишины я имел честь оценить девушку второго друга и мог с уверенностью сказать, что Полина и Оля — это небо и земля.

Насколько Полина выглядела подвижной и бушующей, настолько Оля — тихой и спокойной; в глазах ни намёка на желание идти по головам для достижения собственных целей или хотя бы железной уверенности в том, что весь мир будет жить по её сценарию.

На девушке были домашние пижамные штаны бардового цвета, белая простая футболка без рисунка и тёплые махровые носки. Над её внешностью явно постарался талантливый скульптор: каштановые волосы, спадающие на спину свободными прядями, большие серо-зелёные глаза, которые сейчас выглядели немного печальными, милый носик, а губы… Чёрт, если Полинкины мне показались пухлыми, то Олины были просто бомба.

И в отличие от Полины девушка была очень даже домашней.

«Всё равно Нина красивее», — пронеслось в голове.

Я невольно ухмыльнулся: ну да, я ведь влюблён; естественно, что у меня свет клином сошёлся…

Оля испуганно смотрела на нашу пятёрку, — вот тут была очень правильная реакция на незнакомых мужиков — но, увидев Егора, сначала расслабилась, а после же нахмурилась.

И поразила меня вовсе не девушка, а реакция Ёжика не её появление: стоило девушке наткнуться на его ответный взгляд, и Егор, как по команде, неожиданно падает на колени и опускает голову.

Сказать, что мы с парнями были в ахуе — ничего не сказать. Мне казалось, что свою челюсть от пола после только что увиденного я отскребу ещё не скоро.

Немая картина длилась довольно долго: убитый раскаянием Ёжик, ошалелые мы и озадаченная Оля, которая не понимала, чего от неё ждут, и что ей делать. За эти бесконечные минуты в её глазах пронеслось с полсотни эмоций — от злости и обиды до растерянности и жалости — и бедная девушка явно не знала, на какой из них остановиться.