Больше книг на сайте — Knigoed.net

— Тебя стучаться не учили?!

Парень медленно подходит ко мне, и я чувствую его внимательный взгляд на своих неприкрытых ногах.

— Меня учили многим вещам, но, к счастью, я благополучно забыл половину из них, — тихо отвечает он, и его взгляд проходится по мне до самого лица. — Иначе не смог бы увидеть такое.

— Насмотрелся? — недовольно бурчу. — Ты за этим пришёл?

Макс на автомате поднимает руку, в которой я замечаю его белую футболку.

— У тебя нет другой одежды, и я подумал, что тебе захочется одеть хотя бы чистую футболку.

Удивлённо распахиваю глаза.

— Что?

— Оденешь её под свой свитер — никто ничего не заметит. — Он насмешливо смотрит на меня. — И я не понимаю, почему ты прячешься, если у нас уже был секс.

Я вспыхиваю сильнее и, наверно, об меня при желании можно зажечь спичку.

— Верх ты точно не видел.

Я всё ещё помню, что сверху на мне была одежда, когда в клубе мы оба потеряли над собой контроль.

Ну, вот я опять — говорю прежде, чем успеваю обдумать свои слова. Макс щурится и подходит почти вплотную; настолько близко, что мне становится нечем дышать.

— Мы можем это исправить, — слышу его тихий шёпот.

Сильнее стискиваю пальцами края полотенца и вместо ответа качаю головой, потому что в горле пересохло, а язык прилип к нёбу. Парень закатывает глаза и сгребает футболку.

— Подними руки, детка.

Я ошарашенно смотрю в его лицо и понимаю, что он совершенно не шутит.

— Я сама могу одеться! — возмущённо возражаю.

— Тогда я никуда отсюда не уйду, — нагло отвечает брюнет и складывает руки на груди.

Боже… Ну за что моей ранимой психике такие испытания? Мне было стыдно самой видеть собственное тело, поэтому я никогда не переодевалась перед зеркалом, а уж позволить увидеть его Максу… Но ведь он не уйдёт и в конечном итоге всё равно найдёт способ заставить меня подчиниться.

С обречённым вздохом прикрываю глаза, заранее боясь его реакции, и отпускаю края полотенца, которое кулем летит на пол. При этом от любопытства сдержаться не удаётся, и я всё же открываю глаза обратно.

Выражение лица Макса из игривого резко превращается в донельзя разозлённое; может, это из-за того, что я чересчур худая, а может, потому, что мои рёбра покрыты уже маленькими, но всё-таки заметными желтеющими синяками. Кажется, парень даже дышать перестаёт, только сильнее стискивает футболку кулаками, что аж костяшки пальцев белеют. Теперь настаёт его очередь прикрывать глаза, но ненадолго: когда я тянусь обратно к полотенцу, он перехватывает мои руки и тянет меня на себя.

— Когда-нибудь я нахер сломаю ему руки за то, что он вообще посмел к тебе прикоснуться, — гневно выдыхает Макс, и по коже проносится холодная волна мурашек.

— Не нужно, — печально качаю головой. — И пожалуйста, Максим, перестань ругаться, ты мне этим очень его напоминаешь.

Его губы вновь прикасаются к моему лбу.

— Я постараюсь, детка. А теперь будь хорошей девочкой и подними руки.

Выполняю его просьбу и позволяю натянуть на меня футболку, которая прячет от взгляда Макса самые стратегически важные места. Но парень меня не отпускает; притягивает к себе и впервые не пытается приставать — просто обнимает, словно пытается защитить или успокоить. Но мне спокойно и тогда, когда он просто находится рядом.

— Моя очередь принимать душ, — бормочет он в мою макушку. — И если ты не хочешь посмотреть, как я моюсь, то…

Закончить ему не даю; просто прихватываю свои вещи и пулей вылетаю из ванной, слыша за спиной его призрачный хохот.

В спальне, в которой мы с Максом спали, привожу себя в порядок и каким-то шестым чувством ощущаю, что это именно его комната, а не одна из гостевых. Когда одежда надета, а волосы заплетены в косу, выхожу в коридор одновременно с Максом, который покидает ванную, и вот я уже сама готова помянуть его крепким словечком.

Матерь Божья.

Верхняя часть его тела оказывается обнажена, как в моём самом непотребном сне. Соблазнительное, словно грех, оно притягивает мой взгляд и, кажется, Максим прекрасно знает об этом и нагло пользуется своей властью надо мной.

Вот же чёрт!

— Макс… — срывается с губ.

Не знаю, что именно я хотела сказать: насколько он сексуален, бессердечен или просто попросить его одеться, — но как итог в голове полная каша, а мысли крутятся исключительно вокруг его родинок.

— Не трясись, — усмехается парень. — Сейчас оденусь, и поедем на учёбу.

Он уверенно обходит меня и как бы случайно задевает пальцами тыльную сторону моей ладони. Казалось бы, обычный жест, но с участием Макса даже такое нехитрое действие приобретает невероятно интимный подтекст.

Пока он приводит себя в порядок, я опускаюсь на колени и поглаживаю кота, который довольно мурчит и доверчиво трётся головой об мою руку.

В машине по дороге в универ царит абсолютная тишина, и я вновь начинаю думать о своих родителях. Что такого я сделала почти пятнадцать лет назад, что их отношение ко мне резко поменялось? Я ведь всегда и во всём старалась быть идеальной дочерью: помогала по дому, вместо того, чтобы гулять с подружками; хорошо училась и никогда ничего не просила, кроме любви, которая и так сама собой разумелась. Я вовсе не хвастаюсь, но ровно в то же самое время большинство моих ровесниц уж делали своим родителям внуков по заброшенным стройкам, курили или принимали наркотики в замызганных подъездах. И самым обидным во всём этом было то, что родители не бросали своих непутёвых детей на произвол судьбы, не поднимали на них руку и не относились к ним как к вещам. Поддерживали, несмотря ни на что. А я за все свои достижения лишь удостаивалась очередного звания «неблагодарной твари» и получала очередной «тату» на рёбра, спину или щёку. Почему именно я и за что, понять так и не получилось, хотя ещё в самом начале я пыталась узнать у родителей, что именно делаю не так. Ответ был очевиден: оскорбление и побои. Больше я эту тему не затрагивала, потому что потеряла надежду на то, что их «ответы» когда-то изменятся.

— Ты хочешь заехать домой за вещами? — вклинивается в мои мысли голос Макса.

Я устало смотрю в окно, искренне желая проснуться и очутиться в параллельной вселенной, где родители меня любят.

— Они сожгли все мои вещи, — тихо отвечаю. — Алиса купила мне новые, могу заехать к ней, наверно, если она не поступила с ними так же.

— Какого чёрта им понадобилось сжигать их?

Недоумение в его голосе звучало как-то комично, поэтому я позволила своим губам растянуться в улыбке.

— Должно быть, было противно смотреть на всё то, что напоминало им о неблагодарной дочери.

— Это же просто… дикость, — вспоминает о своём обещании не ругаться, и я чувствую внутреннее тепло. Я протягиваю руку к его голове и запускаю пальцы в волосы, слегка массируя его затылок, отчего Макс довольно щурится. — Осторожно, а то ещё привыкну.

Я снова улыбаюсь, но руку не убираю: мне нравится, что я тоже имею над ним маленькую власть, судя по тому, что его голос слегка охрип.

— Расскажи мне о своих друзьях, — неожиданно даже для самой себя прошу я и непроизвольно замираю в ожидании ответа.

Но парня мой вопрос, кажется, совершенно не смущает.

— Мы знакомы почти с рождения; ходили в один детский сад, учились в одной школе, теперь вот вместе учимся. Парни, в общем-то, неплохие ребята, несмотря на то, что иногда несут полную чушь.

Несколько секунд просто смотрю на Макса.

— Они тебе очень дороги, — делаю очевидный вывод.

Макс усмехается.

— Жизнь заставила уяснить, кто твой истинный друг. Именно поэтому, чтобы ни случилось, ни один из нас не оставит остальных в беде.

Если бы он только знал, как в этот самый момент я ему завидовала… Мне казалось, что у меня тоже была подруга, которой я доверяла и на которую всегда могла положиться, а Алиса поступила со мной в духе моих родителей: некоторое время пожалела, а потом сделал больно. Мне до сих пор не верилось, что всё это происходит на самом деле.

— О чём ты задумалась, детка? — спрашивает Макс, изредка пробегая глазами по моему лицу. — На будущее: мне не нравится, когда ты хмуришься.

Я долго и очень внимательно смотрю на Макса, пока тот уверенно ведёт машину по бесконечному полотну городской дороги и не отводит от неё глаз. Потом резко, не давая себе времени передумать, наклоняюсь к нему и быстро целую его в щёку: мне просто хочется хоть как-то отблагодарить его за всё, что он для меня делает.

Макс никак не реагирует; ну, точнее, почти никак: сжимает зубы и впивается пальцами в руль.

До самой университетской парковки мы не произносим ни слова; даже в моей голове пусто, несмотря на то, что возможностей прокрутить заново всю свою жизнь хоть отбавляй. Когда машина тормозит, я отстёгиваю ремень безопасности и тянусь к ручке дверцы, но слышу уже такой привычный звук блокировки и обречённо вздыхаю.

— Теперь моя очередь, — слышу за спиной напряжённый голос и поворачиваюсь к Максу, который манит меня к себе пальцем — в точности как тогда в клубе. — Иди сюда.

Вжимаюсь спиной в дверцу и категорично качаю головой. Макса моё мнение ожидаемо не волнует, потому что он хватает меня за руку и медленно тянет к себе. Настолько медленно, чтобы до меня точно дошло, что выбора у меня нет, и он всё равно сделает то, что собирается.

Его требовательные и жадные губы встречают мои на полпути, и я напрочь теряю себя. Из головы вылетают мысли даже о том, что мы находимся в общественном месте, и нас могут увидеть не только студенты, но и преподаватели. И если я об этом забыла, то Максим и вовсе не думал.

— Жду — не дождусь вечера, Бемби, — часто дышит парень, пока я оглядываюсь по сторонам и замечаю внимательные взгляды четверых парней, стоявших в аккурат напротив машины Максима.