Я почла за лучшее покинуть Грозовой Перевал, не сталкиваясь с мистером Хитклифом, и привести подмогу из усадьбы для освобождения моей молодой госпожи. Когда я появилась в «Скворцах», изумление и радость других слуг при виде меня были велики и только усилились, когда я сообщила, что их молодая хозяйка цела и невредима. Двое или трое тут же хотели устремиться наверх, собираясь прокричать эти замечательные новости у двери мистера Эдгара, но я настояла на том, что сообщу их хозяину сама. Как же сильно изменился мой господин за те несколько дней, пока я отсутствовала! Он лежал так тихо, что казался воплощением скорби и обреченности перед ликом смерти. Страдания несказанно омолодили его: ему было тридцать девять лет, но никто не дал бы ему и тридцати. Он постоянно думал о Кэтрин, потому что то и дело шептал ее имя. Я взяла его за руку и заговорила:

– Кэтрин скоро будет здесь, дорогой мой господин! Она жива и здорова и с Божьей помощью окажется подле вашего ложа уже этим вечером.

Воздействие моих слов привело меня в дрожь: мой господин приподнялся, жадно оглядел комнату и затем упал на подушки в глубоком обмороке. Когда он пришел в себя, я рассказала, как нас заманили на Грозовой Перевал, а потом и задержали там. Я сказала, что Хитклиф силой затащил нас в дом, что, конечно, не совсем соответствовало истине. Я постаралась как можно меньше чернить Линтона и не стала подробно описывать дикую грубость его отца, чтобы не добавлять лишнего в уже переполненную чашу горестей мистера Эдгара.

Он понял, что его враг среди прочего стремился к тому, чтобы закрепить за своим сыном, то есть на деле за собою, не только имение, но все личное имущество семьи Линтонов. Однако мой хозяин терялся в догадках, почему Хитклиф не хочет просто дождаться его смерти. Видно, он не знал, как велика вероятность того, что и он, и его племянник одновременно покинут сей мир. В любом случае Эдгар решил, что лучше изменить завещание и вместо того, чтобы отказать капитал Кэтрин напрямую, вверить его опекунам, которые выплачивали бы его дочери пожизненное содержание, а затем передали бы деньги ее детям, если они у нее родятся. В этом случае Хитклиф не сумеет завладеть наследством, коли Линтон умрет.

Получив от моего господина необходимые распоряжения, я отправила одного слугу за стряпчим, а еще четверых, вооруженных соответствующим образом, на Грозовой Перевал, чтобы потребовать мою молодую леди у того, кто ее насильственно удерживал. Никто из них не вернулся вплоть до позднего вечера. Первым прибыл обратно тот, кого отправили в Гиммертон. Он сказал, что мистер Грин, наш поверенный, отсутствовал, когда он пришел, и посланцу мистера Эдгара пришлось прождать битых два часа его возвращения. По приходе мистер Грин заявил, что у него еще есть одно дельце в деревне, которое безотлагательно требует его внимания, но он прибудет в усадьбу «Скворцы» еще до рассвета. Четверо слуг также вернулись домой без мисс Кэтрин. Они сообщили, что к ним вышел мистер Хитклиф и объявил о том, что молодая леди так больна, что не может выйти из своей комнаты и не принимает посетителей. Я отругала глупцов, поверивших в эту сказку, которую я не стала пересказывать своему господину. Я решила с первыми лучами солнца сама нагрянуть на Перевал со всей ватагой слуг, которую смогу собрать, и при необходимости буквально взять дом штурмом, если нам не отдадут пленницу добровольно. Я поклялась, что ее отец увидит свою дочь перед смертью, даже если для этого придется убить этого дьявола Хитклифа на пороге его собственного дома!

К счастью, мне не пришлось прибегать к таким крайним мерам. В три часа ночи я спустилась вниз за водою и с кувшином в руках пересекала холл, когда тишину дома прорезал стук в дверь. Я вздрогнула, но сказала себе: «Это, видно, мистер Грин пришел, только и всего!» Я пошла дальше, чтобы приказать кому-нибудь из слуг открыть дверь и впустить законника, когда стук повторился – не громко, но настойчиво. Я поставила кувшин на ступеньку и поспешила к двери. Снаружи ярко светила полная луна. Это был не стряпчий. Моя ненаглядная маленькая госпожа, рыдая, бросилась мне на шею с вопросом:

– Эллен, Эллен, папа жив?!

– Да! – закричала я. – Да, ангел мой, он жив, благодарение Богу. А вы опять с нами и в безопасности!

Она хотела тут же бежать к отцу, даже не отдышавшись после своего побега, но я заставила ее опуститься в кресло, принесла воды, напоила ее и умыла ее бледное лицо, растерев его своим передником так, чтобы на щеках появился хотя бы легкий румянец. Потом я сказала, что пойду вперед и предупрежу мистера Эдгара о ее возвращении, а ее попросила сказать, что она счастлива с молодым Хитклифом. Она сначала уставилась на меня в недоумении, но затем поняла, зачем от нее требуется эта ложь, и уверила меня, что не станет жаловаться.

Я не посмела присутствовать при их встрече. С четверть часа провела я в коридоре под дверью и лишь затем отважилась приблизиться к кровати. В комнате стояла тишина. Отчаяние Кэтрин было столь же молчаливо, как и радость ее отца. Она, оставаясь внешне совершенно спокойной, обняла и поддерживала его, а он не мог отвести от ее лица сверкавших восторгом глаз.

Кончина его была блаженной, мистер Локвуд, истинно так! Поцеловав дочь в щеку, он прошептал:

– Я иду к ней. И ты, наше дорогое дитя, тоже пребудешь с нами…

После этого он ничего не говорил и не шевелился, а только смотрел и смотрел все тем же восхищенным, лучистым взором, пока сердце его не перестало биться и душа не отлетела. Никто не заметил, когда точно он покинул сей мир, уйдя из него тихо и без всякой борьбы.

То ли Кэтрин выплакала раньше все свои слезы, то ли ее горе было слишком сильным, чтобы дать этим слезам пролиться, но она сидела неподвижно, с сухими глазами над телом отца, пока не взошло солнце. Она оставалась у ложа смерти до полудня и просидела бы и дольше, отрешенная и молчаливая, но я настояла на том, чтобы она ушла к себе и хоть немного отдохнула. Хорошо, что мне удалось отослать ее на время, потому что ко времени обеда явился наш поверенный. Как оказалось, прибыл он к нам лишь после того, как побывал на Грозовом Перевале, где получил указания, как ему действовать. Он всецело продался мистеру Хитклифу – вот почему он медлил, когда мой господин велел ему прийти в усадьбу. Слава Богу, ни одна мысль о делах земных не посетила мистера Эдгара после появления дочери у его ложа, иначе кончина его не была бы столь мирной.

Мистер Грин тотчас принялся распоряжаться всем и вся. Он рассчитал всех слуг, кроме меня. Он даже попытался настоять на том, чтобы Эдгара Линтона похоронили не рядом с его женою, а в церкви, в семейном склепе. Однако существовало завещание покойного, и я в полный голос напомнила о нем, протестуя против любых отступлений от последней воли моего господина. С похоронами неприлично торопились. Кэтрин – теперь миссис Линтон Хитклиф – было разрешено оставаться в усадьбе «Скворцы» до тех пор, пока оттуда не вынесут тело ее отца.

Тогда она и рассказала мне, как ей удался побег: ее страдания в конце концов тронули сердце Линтона и заставили его пойти на риск и освободить ее. Она слышала, как в дверь стучали слуги, посланные мною, и догадалась, что ответил им Хитклиф. Это привело ее в отчаяние. Вскоре после моего ухода Линтона перевели в малую гостиную, и Кэтрин угрозами заставила его достать ключ, пока его отец вновь не поднялся наверх. У юнца хватило ума и хитрости отпереть дверь, не открывая ее, как он уже проделывал ранее, а когда настало время ложиться спать, он попросил отправить его на ночь к Гэртону, в чем ему в тот раз в виде исключения не было отказано. Кэтрин выбралась из комнаты до рассвета. Через двери она выйти побоялась, чтобы собаки не подняли лай. Она принялась обследовать все пустые комнаты и проверять, открыты ли там окна. В бывшей спальне ее матери ей повезло – окно легко поддалось ее усилиям, она вылезла в него и спустилась на землю по стволу росшей рядом ели. Ее сообщник понес свою долю наказания за то, что соучаствовал в побеге, невзирая на все пущенные им в ход трусливые увертки.

Глава 29

Вечером после похорон мы с молодой леди сидели в библиотеке и предавались скорбным размышлениям о нашей потере, равно как и о нашем будущем, которое для одной из нас виделось исключительно в мрачном свете.

Мы только что пришли с Кэтрин к согласию о том, что лучше всего для нее было бы получить разрешение проживать и дальше в усадьбе, – по крайней мере, пока Линтон жив, – и чтобы ему также разрешили присоединиться к ней, а меня оставили бы у них домоправительницей. Такой исход казался нам слишком благоприятным, но я все же надеялась, что он возможен, и уже порадовалась, что, быть может, сохраню свой нынешний дом, службу, а главное, не расстанусь с моей любимой молодой хозяйкой. Но в этот момент действительность явилась перед нами в виде одного из слуг, который уже получил расчет, но еще не покинул усадьбу. Он вбежал с сообщением, что «этот чертов Хитклиф» идет по двору, и спросил, не запереть ли ему дверь перед носом злодея?

Даже если бы у нас хватило безрассудства отдать такой приказ, его не успели бы привести в исполнение. Хитклиф вошел, не потрудившись постучаться или потребовать доложить о себе: он был здесь хозяином и воспользовался правом хозяина входить в любые помещения своего дома без спроса. Он прошел прямо в библиотеку на голос слуги, одним мановением руки услал его и закрыл за собой дверь.

Он очутился в той самой комнате, куда восемнадцать лет назад вошел в качестве гостя. В окно светила та же луна, а снаружи расстилался тот же осенний пейзаж. Мы еще не зажигали свечей, но в библиотеке было настолько светло, что различались портреты на стене: чудесная головка миссис Линтон, а рядом – благородное лицо ее мужа. Хитклиф подошел к камину. Время, пролетевшее с того памятного вечера, почти не повлияло на него, только смуглое лицо приобрело чуть более землистый оттенок и стало совершенно непроницаемым, а фигура немного отяжелела, в остальном это был тот же человек. Кэтрин, увидев его, порывисто встала, чтобы тотчас уйти.