– Вот и ошибаешься, – заявила она. – Мы с папой ходили туда – это недалеко.

Я надела шляпку, и мы отправились в путь. Кэти уносилась вперед, возвращалась ко мне, вновь убегала, как молодая борзая, а я с удовольствием двигалась за ней, слушая далекое и близкое пение жаворонков и наслаждаясь мягким светом и теплом весеннего солнышка. Я любовалась моим сокровищем, моей любимицей: золотые кудри развеваются за спиной, на свежих щечках румянец нежный и чистый, как у дикой розы, глаза светятся безоблачной радостью. Ангелом она была в те дни, счастливейшим из созданий, так почему же не смогла она удовольствоваться этим счастьем?

– Ну и где же ваши куропатки, мисс Кэти? Уже пора нам их увидеть. Ограда парка осталась далеко позади, – спрашивала я по мере того, как мы продвигались все дальше и дальше.

– Пройдем еще чуть-чуть, Эллен, совсем немного, – был ее неизменный ответ. – Заберись на холм, спустись вниз, выберись на другую сторону – а я забегу вперед и подниму птиц тебе навстречу.

Но мы столько раз взбирались на холмы, спускались с них и взбирались на новые, что я в какой-то момент выбилась из сил и велела ей остановиться и повернуть назад. Мне пришлось кричать в полный голос, потому что Кэти далеко меня обогнала. Моя питомица либо не услышала меня, либо не обратила внимания, и продолжала нестись вперед, так что мне волей-неволей пришлось следовать за ней. Вдруг она скрылась в овраге, а когда я вновь ее увидела, она уже была на две мили ближе к Грозовому Перевалу, чем к собственному дому. Тут я увидала, как два человека задержали ее. Одного из них я узнала – это был мистер Хитклиф собственной персоной.

Кэти, можно сказать, попалась с поличным на том, что разоряла или, по крайней мере, выискивала гнезда куропаток на земле мистера Хитклифа, который воспользовался случаем и обвинил ее в браконьерстве.

Когда я с трудом доковыляла до всех троих, Кэтрин как раз оправдывалась:

– Я не только никаких гнезд не потревожила, я их вообще не нашла, – говорила она, показывая в доказательство своих слов пустые ладони. – Я не собиралась собирать яйца куропаток, а только хотела на них посмотреть. Папа сказал, что птиц здесь водится очень много.

Хитклиф улыбнулся мне со значением, давая понять, что отлично знает, кого встретил, и потому пощады от него ждать не стоит.

– Ну и кто же такой ваш папа? – грозно спросил он у Кэти.

– Мистер Линтон из усадьбы «Скворцы», – с достоинством ответила она. – Я так и поняла, что вы не знаете, кто я, а то бы вы так со мной не разговаривали.

– Вы считаете, что вашего папу здесь высоко ценят и уважают? – ехидно поинтересовался он.

– А вы кто такой? – спросила Кэтрин, глядя на него с любопытством. – Этого человека я уже раньше видела. Это ваш сын?

Она указала на Гэртона, сопровождавшего Хитклифа. За два года, прошедших с их встречи, парень по-прежнему выглядел неуклюжей и неотесанной деревенщиной и только стал еще выше ростом и шире в плечах.

– Мисс Кэти, – перебила я ее, – мы гуляем уже все три часа вместо одного, отведенного вам на прогулку. Самое время нам вернуться.

– Нет, это не мой сын, – ответил Хитклиф, отодвигая меня в сторону. – Но у меня есть сын, и вы его также раньше встречали. Хоть ваша няня спешит, мне кажется, вам обоим неплохо бы отдохнуть. Стоит вам только зайти за этот холмик, и мой дом к вашим услугам. Передохнете, наберетесь сил, и дорога обратно покажется вам гораздо легче. Вам окажут самый радушный прием.

Я шепотом велела Кэтрин ни в коем случае не принимать приглашения и решительно отказаться от него.

– Почему? – спросила она, не понижая голоса. – Я устала бегать по росистым полям и не хочу садиться на мокрую траву. Нам следует принять приглашение, Эллен. Кроме того, он говорит, что я знакома с его сыном. Должно быть, он ошибается, но, кажется, я знаю, где он живет – в том фермерском доме, в котором я побывала, когда ездила когда-то к Пеннистонским утесам. Я права?

– Права, права, – подтвердил Хитклиф. – А теперь, Нелли, помолчи минутку. Пусть милая девушка заглянет к нам, никакого вреда ей от этого не будет. Гэртон, ступай с юной мисс вперед, а ты, Нелли, пойдешь со мною.

– Нет-нет, не должна она к вам ходить, – закричала я, силясь вырвать свою руку из его крепкой хватки. Тем временем Кэтрин легко и быстро обежала холмик, о котором говорил Хитклиф, и появилась рядом с каменными столбами ворот Перевала. Гэртон даже не притворялся, что сопровождает ее: он свернул с дороги и был таков.

– Мистер Хитклиф, вы не можете так поступать, – настаивала я. – Всем ясно, что вы замыслили недоброе. Сейчас она увидит Линтона, потом обязательно расскажет об этом отцу, а я окажусь во всем виноватой.

– А я хочу, чтобы они с Линтоном встретились, – отвечал Хитклиф. – В последние дни он выглядит совсем неплохо, хотя, признаюсь, не всегда его можно показать посторонним. А мы с тобой быстренько убедим ее никому про эту встречу не рассказывать. И никому никакого ущерба не будет.

– Самый ущерб будет мне, если ее отец узнает, что я допустила ее переступить порог вашего дома. Сдается мне, что вы имеете нечестные намерения, подстрекая ее на это.

– Что ты, Нелли, намерения у меня самые что ни на есть честные и благородные – я их от тебя и не скрываю, – сказал он. – Я хочу, чтобы кузен и кузина встретились, влюбились друг в друга и поженились честь по чести. Твой хозяин меня за это поблагодарить должен, его девчонке рассчитывать не на что, а через брак с моим сыном она будет обеспечена на всю жизнь как сонаследница Линтона.

– Если Линтон умрет, а здоровьем он не пышет, наследницей станет Кэтрин, – сказала я.

– Ошибаешься, – возразил мне Хитклиф. – В завещании нет никакой особой оговорки на этот случай: его имущество перейдет ко мне. Однако во избежание тяжб и споров я хочу устроить их союз и не остановлюсь в достижении задуманного.

– А я не допущу, чтобы Кэтрин хотя бы еще раз приблизилась со мной к этому дому, – заявила я, когда мы подходили к воротам, где моя молодая леди уже ожидала нас.

Хитклиф потребовал, чтобы я замолчала, и, предваряя нас, поспешил открыть ворота. Моя госпожа все поглядывала на него, как будто бы не могла решить, что ей о нем думать. Но теперь Хитклиф улыбался каждый раз, когда встречал ее взгляд, обращался к ней голосом мягким и проникновенным, и я была настолько глупа, что решила: он не причинит девочке зла в память о ее матери, он обезоружен сходством между ними… Линтон стоял у очага. Видимо, он только что вернулся с прогулки по полям, потому что так и не снял шляпы и требовал, чтобы Джозеф принес ему сухие башмаки. Мальчик очень вытянулся для своего возраста – а ведь ему еще только шел шестнадцатый год. Черты его лица сохранили красоту и правильность, а глаза и щеки горели ярче, чем запомнилось мне, хотя, как оказалось впоследствии, это был преходящий блеск, вызванный целебным воздействием свежего воздуха и ласкового солнца.

– Ну и кто это? – спросил мистер Хитклиф, обращаясь к Кэти. – Узнаете его?

– Это ваш сын? – промолвила она недоверчиво, переводя взгляд с одного на другого и сравнивая их.

– Да-да, – торопливо ответил он. – Но разве вы в первый раз видите его? Подумайте! Короткая же у вас память, истинно девичья. Линтон, узнаешь ли ты свою кузину? Ты ведь всех нас извел, требуя встречи с ней.

– Ах, Линтон! – воскликнула Кэтрин в радостном удивлении. – Это – крошка Линтон? Да он выше меня ростом! Ты вправду Линтон?

Юноша сделал шаг вперед и представился, Кэтрин горячо расцеловала его. Каждый из них жадно разглядывал другого, отмечая те перемены, которые время внесло в их внешность. Той весною Кэтрин достигла своего полного роста, фигура ее округлилась, но не потеряла девичьей стройности, стан был прям и гибок, весь ее облик так и дышал силой и здоровьем. Что касается Линтона, то его внешность и манеры были проникнуты томностью и вялостью, сложением он был очень худ, но грация манер скрадывала это недостатки, делая его на вид довольно приятным молодым человеком. Обменявшись знаками дружбы с кузеном, Кэтрин подошла к мистеру Хитклифу, который медлил в дверях, деля свое внимание между тем, что происходило внутри дома и за его пределами, то есть притворяясь поглощенным какими-то событиями на улице, а на деле неотрывно наблюдая за встречей юных родственников.

– Так вы мой дядя! – воскликнула она, пылко хватая его за руку в приветственном жесте и пытаясь обнять. – Вы мне сразу понравились, хоть вы на меня сперва рассердились. Почему вы вместе с Линтоном не приходите к нам в усадьбу? Жить совсем рядом с нами все эти годы и никогда не видеться – право же, это странно. Чем это объяснить?

– Много лет назад, еще до вашего рождения, я бывал там слишком часто, – ответил он. – И, черт меня побери, если у вас остались поцелуи в избытке, подарите их Линтону и не тратьте на меня.

– Ах, Эллен, ты плохая, плохая, плохая! – воскликнула Кэтрин в притворном неудовольствии, подбегая ко мне и выдавая мне мою порцию объятий и ласк. – Ты пыталась удержать меня, чтобы я не зашла в этот дом! Но теперь я каждое утро буду сюда приходить – можно, дядя? И папу как-нибудь с собой захвачу. Вы ведь будете рады нам?

– Ну конечно, – отвечал ее дядя с плохо скрытой гримасой отвращения при мысли о визите столь немилых ему гостей. – Но постойте-ка! – продолжал он, обращаясь к юной леди. – Я тут подумал и решил признаться вам: мистер Линтон меня не любит, ибо была в нашей жизни ссора, пробудившая в нас взаимные, враждебные и вовсе не христианские чувства. Если вы только заикнетесь, что побывали у нас, ваш папа наложит строгое вето на любые ваши дальнейшие посещения. Посему, если хотите увидеть своего братца еще раз, приходите, если вам угодно, но не рассказывайте об этом своему отцу.

– А почему вы поссорились? – спросила Кэти, заметно помрачнев.

– Он счел меня слишком бедным для женитьбы на его сестре, – отвечал Хитклиф, – и очень рассердился, когда я все-таки заполучил ее. Гордость его была уязвлена, и он мне этого никогда не простил.