Он же не ушёл к себе в комнату, верно? Сделал глубокий вдох и наполнил лёгкие запахом девушки: сладкий запах — заслуга хорошего парфюма или шёлковая кожа девушки пропитана медовой сладостью?

К слову, её кожа на вкус столь же головокружительная, как и аромат золотых волос.

Эдвард открыл глаза и проморгал сухость, вызванную слабостью вчерашних событий. Солёная влажность засохла на ресницах, оттого было неприятно избавляться от остатков сна.

Протёр лицо ладонями и принял сидячее положение, отмечая пустующую часть кровати. Они заснули вместе? Последнее, что помнил — это усыпляющее поглаживание Алисы, шатёр её волос, что спасал от света уличных фонарей, и облачённые в домашние штаны бёдра, заменившие подушку.

Оглядел комнату и замер, когда послышался скрип открывающейся двери. Девушка вышла из ванной комнаты, одетая в тёплый свитер и джинсы, и мяла в пальцах носки с забавными аппликациями.

Эдвард нахмурился и, вместо заготовленного приветствия, выпалил:

— Ты куда-то уходишь?

— Через час отправляюсь на вокзал, — ответила Алиса и, поколебавшись, присела на край кровати. — Рождественские каникулы, забыл?

О-о-о, чёртовы праздники! Семейные, чёртовые праздники.

Кивнул и залюбовался вихрем золотых кудрей, что переливались в свете лучей утреннего солнца. Девушка забрала локоны за уши и надела носки, стараясь максимально держать дистанцию между собой и Эдвардом. Последний же старался не придавать значения этому наблюдению.

Потому что как бы девушка не пыталась, он всё равно преодолеет разделяющее их расстояние. Прямо сейчас.

Протянул руку и «надел» на пальцы золотые кольца, отчего Алиса на мгновение замерла, а после напряглась, точно струна гитары.

— Я могу поехать с тобой, — проговорил Эдвард и придвинулся ближе, тем самым имея возможность уткнуться носом в висок девушки. — Могу?

— Эдвард…

— Я хочу быть с тобой, — погладил хрупкие, окаменелые плечики и коснулся губами девичьей щеки. Однако не успел продвинуться по скулам к подбородку и манящей полоске губ — девушка отстранилась и развернулась к нему всем корпусом, чтобы иметь возможность заглянуть в глаза.

Наверное, впервые за всю историю их знакомства Эдвард смутился прямого взгляда. Немного сконфуженно приподнял брови, но заставил себя не отводить глаза в сторону.

— Эдвард, я всю ночь не спала и думала над…планом.

— Провальный план.

— Хорошо, я думала над провальным планом и решила, что… Правда ничего не изменила.

Принс непонимающе нахмурился, побуждая Алису собраться с мыслями и вспомнить речь, которую репетировала всё утро:

— Да, я стала чувствовать себя менее униженной, и предательство с твоей стороны уже и не кажется таким ужасным. Может, я просто нашла отговорки, чтобы в очередной раз простить тебя. Но я, правда, прощаю тебя. Злюсь, что ты сразу мне всё не рассказал, и прощаю.

Эдвард всё-таки не выдержал зрительного контакта. Перевёл взгляд на карту мира и бесцельно оглядел масштабы Антарктиды.

— Я солгал, сказав, что просто развлекался с тобой. Это не так.

Девушка кивнула.

— И я солгал, сказав, что ты не та девушка, которая мне нужна, — стоило посмотреть на Алису, но почему-то именно сейчас окунуться в небосвод её глаз оказалось сложно. — Только ты. С третьего класса.

Негромкий смех вызвал улыбку, и парень украдкой глянул на ямочки, что украсили лицо Алисы.

— В третьем класса ты с ума сходил по человеку-пауку.

— По человеку-пауку и по тебе.

— Сделаю вид, будто поверила, — притворно закатила глаза, как если бы не смутилась от услышанного признания. — Я влюбилась в тебя в тринадцать лет.

Эдвард на мгновение ощутил то чувство эйфории, что впервые нагрянуло на него при упоминании о «влюблённости», однако быстро приятное ощущение затмилось искренним возмущением:

— Только в тринадцать?

Смех девушки он ожидал услышать после оправданий, которых так и не последовало.

— Алиса, ты — тормоз, — призадумался. — Или я был не очень?

— В качестве утешения — в тринадцать лет я вовсе не думала о парнях. Ты первый, кто мне понравился.

Эдвард поражённо покачал головой, когда же девушка не без доли стеснения добавила:

— Ты единственный, кто не обращал внимания на мои недостатки.

— Недостатки? — неверующе переспросил, рассматривая девушку удивлённым взглядом. Разве у золота есть недостатки?

Алиса пальцами указала на своё лицо и скривилась:

— Подростковое акне. Все считали своим долгом ткнуть меня носом в проблему, будто я слепая или не смотрела в зеркало.

Парень открыл рот, но не от намерений заговорить, а потому что вспомнил эпизод из детства. Он действительно не обращал внимания на акне подруги: есть оно и фиг с ним. Единственный раз, когда заговорил о болезни — это после вечеринки в доме её недо-подруг: Пэнс и Софи.

Мальчишки допоздна задержались в компании девочек, а после предложения Софи «веселиться всю ночь», вовсе не видели смысла покидать пустой от родителей дом.

В тот день Эдвард впервые обратил внимание на «недостатки», которые были перекрыты побелкой, явно контрастирующей с цветом кожи подруги. Какого же было его удивление, когда Алиса отправилась спать с дрянью неизвестного происхождения на лице. Тогда он запихнул её в ванную комнату и попросил не уподобляться пристрастиям Софи, которая умудрялась наносить побелку на губы.

Алиса заплакала, отказываясь смывать «макияж», а Эдвард… Крепко-крепко обнимал подругу и думал лишь о том, как идеально она смотрелась в его объятьях.

— Я заставлял тебя смыть макияж, а ты плакала, — усмехнулся парень, вынырнув из воспоминаний многолетней давности.

— Мне казалось, если я смою макияж, то ты увидишь мои недостатки и разочаруешься. Но ты этого не сделал.

Эдвард поправил золотые волосы на хрупком плечике и, позволив себе секундную неуверенность, потянулся к девушке с нескрываемым намерением поцеловать. Однако был встречен повторным отказом.

Ещё дюйм и Алиса свалиться с кровати, настолько далеко отодвинулась, лишь бы сохранить границы личного пространства.

Эдвард забеспокоился.

— Как я уже сказала, правда ничего не меняет, — отбросила водопад золота за спину и громко вздохнула. — Я не хочу становиться частью ваших с Рози интриг.

— Нет никаких интриг, — поспешил заверить парень, и встретил упорное сопротивление:

— Всё равно не хочу!

Предательская дрожь прошла по телу, а внутренний холод, что мучал на протяжении прошлого дня, вдруг усилился при мысли…

— Не хочешь быть со мной?

— Быть с тобой, значит, сделать огромный шаг назад! Значит, вновь быть на вулкане и молиться, чтобы в твоей голове не созрел очередной план мщения.

— Этого больше не повторится, Алиса, — старался не думать, насколько жалко звучал голос, потому что единственное, о чём способен был размышлять — это о способах убедить девушку.

Она же позволила увидеть на своих золотых ресницах слёзы.

— Я хочу счастливо провести Рождество в родном доме, вернуться в Кембридж и уйти с головой в стажировку, закрепиться на ней и, получив диплом, забыть обо…всём.

— …обо мне, — глухо поправил Эдвард и невесело усмехнулся. — Ты хочешь забыть обо мне.

— Я хочу начать всё сначала.

«Но без меня», — мысленно дополнил парень и вновь не сдержал ухмылки. Наверное, это правильно. Правильно для Голден.

Эдвард потёр ладонями лицо и неверующе уставился на кожу рук, покрывшуюся мурашками. Так необычно и дико испытывать подобную реакцию от слов девушки, которую три года назад пообещал возненавидеть.

Перевёл взгляд на тихо пускающую слёзы Голден и отчего-то улыбнулся. Он мог бы постараться переубедить её. Да, ему нужно немного времени, и она будет снова с ним.

Возможна, прогулка по чёртову Оленьему парку умилит, а после он прочитает свои стихи, купит несколько коробок винограда и скажет, что любит. Точно! Если он сейчас скажет, как сильно её любит, она позволит поцелую случиться.

Алиса вновь будет в его объятьях.

Эдвард почувствует себя лучше.

Протянул руку и большим пальцем вытер мокрый след на щеке девушки:

— Если так тебе будет лучше, то я не стану донимать своей компанией.

Смотрел в голубые глаза и видел собственное отражение. До чего же омерзительное зрелище он представлял миру!

Девушка кивнула, отчего капли слёз сорвались с ресниц, и поспешила подняться на ноги. Вытерла лицо рукавом свитера, а влажные ладони о плотную ткань джинсов.

Эдвард неосознанно повторил за Голден кивок головой и ощутил, как в эту самую секунду внутри что-то оборвалось.

Вдруг стало невыносимо, нестерпимо больно смотреть на девушку, которая больше никогда не позволит к себе прикоснуться. Как бы ему не хотелось, как бы он не мучался, как бы не страдал, он не сможет поцеловать её.

Быть рядом.

Она не захочет.

Чёрт подери, ведь так будет лучше для неё!

— Ты начнёшь всё сначала с Роберто?

Алиса, если и удивилась, то голос её не выдал, а Эдвард не смотрел, потому не увидел увеличенные глаза.

— Нет. Он просто… хороший знакомый.

— И Кларк?

— Дилан — хороший друг.

Эдвард улыбнулся. Секундное облегчение, а после реальность нахлынула, точно разрушительный шторм, и любой намёк на радость померк.

Пусть не Роберто, и не Кларк, но обязательно появится кто-то другой. Эдвард об этом уже не узнает. Наверное, это хорошо и намного легче, нежели он будет видеть влюблённую Голден и знать, что влюблена не в него.

Помог девушке достать из-под кровати чемодан и вызвался проводить до вокзала, но получил категорический отказ. Если раньше подобная категоричность вызвала бы раздражение, то сейчас… Он же не мог злиться на Голден, которая оборвала все связывающие их нити? Не мог.