— Если мать расстанется с Райдером, то он выставит нас на улицу. У нас нихуя нет.

Генри подался вперёд, поставив локти на согнутые колени, и заглянул в понурые глаза друга:

— Что ты можешь сделать с этим?

— Нихуя. Я нихуя не могу. Пока не могу.

— Такое положение делает тебя ужасным человеком?

Эдвард отвёл взгляд в сторону и выудил из кружки дольку лимона. Глазом не моргнул, когда кислый сок брызнул во рту, и пробормотал:

— Я мечтаю о том дне, когда заберу мать и увезу в наш собственный дом, где Райдер нас не побеспокоит.

— Уверен, так ты и поступишь.

Генри протянул руку и похлопал ладонью по колену друга, прежде чем подняться со стула.

— Ты уже уходишь?

— Я хочу заварить ещё чаю, — Кинг прошёл к чайнику. — Тебе нужно пить больше жидкости.

Эдвард закатил глаза и вяло улыбнулся:

— Точно мамочка!

* * *

Десять раз.

Десять раз Алиса просмотрела тетрадку в тряпичном переплёте.

Десять раз испуганно озиралась по сторонам прежде, чем углубиться в исписанный чёрной ручкой текст.

Десять раз сжимала пальцами полы своей футболки, отчего материал растянулся и потерял былую форму.

Десять раз Алиса пыталась вспомнить, как дышать.

Провела указательным пальцем по тонкой линии, проведённой по всей ширине листа, и ногтем поскребла нарисованного человечка на самом конце чёрной нитки. Будто он нарочно выпустил из рук клубок пряжи и позволил колючим ниткам обмотать каждую строчку текста.

Алиса вздохнула.

Наверное, Принсу не понравился итог собственного сочинения, раз не пожалел чернила и зачеркнул стихотворение.

Палец дёрнулся, и его подушечка переместилась на соседнюю страницу, внимание к которой привлекла крупная стрелка.

На этот раз текст был читабелен, от того девушка разволновалась ещё больше и затравленно оглянулась. За ней никто не следил, не норовил выскочить из-за угла и обвинить в ужасном поступке.

«Никто не узнает. Эдвард не узнает».

Ничего ужасного не произойдёт, если она ещё раз, последний раз, прочитает это стихотворение. Оно понравилось больше всего.

Алиса просто прочитает и… Не успела мысленно утешить себя, а глаза уже перебегали со строчки на строчку:

«Just stop crying

Have the time of your life

Breaking through the atmosphere

And things are pretty good from here

Remember everything will be alright

We can meet again somewhere

Somewhere far away from here»(1)

Медленно выпустила воздух из лёгких и проморгала несколько раз, понимая, что характерная сухость в глазах не сулит ничего хорошего. Она не может позволить себя расплакаться.

Не в десятый, чёрт возьми, раз!

«Just stop your crying

It's a sign of the times

Welcome to the final show

Hope you're wearing your best clothes

You can't bribe the door on your way to the sky

You look pretty good down here

But you ain't really good»(2)

Осторожно закрыла тетрадь, боясь случайно испортить её, и прижала к груди.

Столько. Много. Боли.

Боль буквально ощущалась физически через страницы, через чернила, через небрежные рисунки.

Его боль по отцу не притупилась.

Алиса с ужасом осознала, что его боль приобрела необъятные масштабы. И он спасался от неё, заручившись чёрной пастой и белыми листами.

И музыка.

Чёрт, он продолжал писать музыку.

Когда впервые Алиса увидела ноты, прописанные между строк стихотворений, почувствовала прилив радости. Почему-то для неё это было важно — важно, чтобы он продолжал заниматься музыкой.

Наверное, виной тому издержки детской дружбы: такой невинной, доброй и верной.

Однако чем больше девушка углублялась в содержимое тетрадки, тем стремительнее улыбка сходила с её лица. На последних страницах вовсе забыла, что такое улыбка и каким способом людям удавалось изгибать губы подобным образом.

Настенные часы пробили шесть вечера, и этот звук отрезвил девушку от гнетущих мыслей. Она вынырнула из параллельного мира, который до сегодняшнего дня был видан только Принсом, и очутилась в реальном мире.

С минуты на минуту в комнату должна вернуться соседка, и Алиса не могла позволить застать себя в таком состоянии. Спрятала тетрадь за поясом джинсов и подбежала к зеркалу, чтобы привести внешний вид в порядок.

Как минимум, требовалось избавиться от солёных дорожек на щеках и потёкшей туши. Как максимум — вспомнить о предназначении расчёски для волос и переодеть растянутую домашнюю футболку. Но на это не было времени.

Алисе хотелось как можно быстрее избавиться от тетрадки, как от следов её ужасного преступления. Чёрт возьми, она до сих пор не понимала, что сподвигло забрать тетрадку, а не оставить в холе мужской раздевалки.

Однако совершённого не изменить, и девушка, собрав всю волю в кулак, намеривалась вернуть утерянную вещь её владельцу.

Принсу.

Разумеется, вернуть в самые руки — это сродни самоубийству, потому она придумала простой, зато реализуемый план: подкинуть тетрадку в комнату парней.

Несмотря на отношения с Диланом, Алиса с трудом могла вспомнить, когда последний раз была в его комнате. Кажется, в сентябре, в день возвращения в общежитие.

Дилана, конечно, такое положение дел не могло не напрягать, однако настаивать на встречах в его комнате не стал. Он знал, что отношения Алисы и Принса своеобразные, и эта своеобразность проявлялась в их нездоровой реакции друг на друга.

Злость. Оскорбления. Ненависть.

Впервые за месяц Алиса направилась в сторону мужского крыла и мысленно молилась, чтобы Принса не оказалось в комнате. Однако она знала, что именно его застанет, как только постучит в дверь.

Он болел и уже несколько дней не покидал кровать. Дилан рассказывал, что это всего лишь простуда и для волнения нет причин, вот только Алиса и не думала волноваться за самочувствие Принса.

Ей хотелось быстрее разделаться с тетрадкой, тем самым скинуть со своих плеч груз и с облегчением вздохнуть.

Обхватила плечи руками и, смотря под ноги, стремительным шагом приближалась к нужной комнате. Только заприметив в поле зрения знакомую дверь, как резко затормозила и дёрнулась в обратную сторону.

Это позорно, но она действительно сделала шаг назад, наблюдая, как из «пункта назначения» вышел Принс и повернул несколько раз ключ в замочной скважине.

«Чёрт!»

Надел на голову капюшон чёрного худи и направился к лестнице, однако заметив на своём пути преграду, остановился.

— Голден.

Своеобразное приветствие вырвалось глухим хрипом, и девушка против воли почувствовала то, о чём говорил Дилан. Беспокойство за здоровье парня, который вовсе не заслуживал её сострадания.

— Дилан не в комнате?

— Нет, — коротко бросил и прошёл мимо, обдавая потоком холодного воздуха и запахом лекарств.

— Мне нужно кое-что забрать из его комнаты, — выпалила прежде, чем парень скрылся за поворотом, ведущему на лестницу. — Ты мог бы…открыть дверь?

— Не мог бы.

— Но мне нужно…

— Голден, созванивайся со своим женишком и решай вопрос с ним. От меня отвали.

Тёмные круги залегли под его глазами, каштановые пряди падали на лоб и мешали зрительному контакту. Но так даже лучше для них обоих, потому что никто не хотел увидеть ярое презрение друг к другу.

— Выглядишь ужасно, — прокомментировала Алиса, чем заставила его хрипло посмеяться:

— И всё равно лучше тебя, Голден, — обернулся на шум, доносящийся с лестницы, и распрощался с улыбкой. — Вот и твой женишок нарисовался.

«Женишок» неприятно резануло слух, и Алиса собиралась одёрнуть парня, но не успела. В коридоре и правда появился Дилан в компании Блейка и Майка. Последний, надо отдать ему должное, сконфуженно поглядел на девушку и поспешил скрыться в своей комнате.

Может, стоило дать ему шанс на реабилитацию? Однако вспомнив неприятные, скользкие касания, девушка отмахнулась от этой идеи. Общаться со здоровяком Майком она не хотела.

— Эд, ты бессмертный? — с напускной весёлостью воскликнул Блейк. — У тебя температура, чувак!

— На улице сильный дождь, — подхватил Дилан. — Не лучшее время для прогулок.

— Я оставил комнату проветриваться, — сдержанно отозвался Принс, однако Алиса была уверена, что он пребывал на грани раздражения. Друзья же этого не заметили, по крайней мере Блейк продолжил гнуть свою линию:

— Тебе проводить в медпункт? Пусть дадут таблеток от кашля, а то голос, как у заядлого алкаша. Скажи, Дилан, как у алкаша!

Неожиданно для всех Эдвард рассмеялся. Даже голову назад запрокинул, отчего капюшон слетел, и показалась волнистая, растрёпанная шевелюра.

— Не у того спрашиваешь, — бросил характерный взгляд на притихшую девушку и прищурился. — Спроси у Голден, она не понаслышке знает всё об алкоголиках.

Внезапный удар. Яркая вспышка.

Красная пелена закрыла обзор на окружающий мир. Рядом стоял Дилан? Блейк? Здоровяк — Майк?

Алиса видела только красное пятно и чёрные точки, застилающие сознание. К чёрту здравый смысл, мудак именно этого и добивался. Вывести на эмоции.

— Урод! — выплюнула девушка и, позабыв обо всём на свете, кроме жирного намёка на её отца, бросилась на Принса с кулаками.

С наслаждением ощутила, как костяшки пальцев, сжатые в кулак, встретились с солнечным сплетением мудака. После она уже не обращала внимания, куда бьёт, главное — доставить больше боли, чтобы мучился также сильно, как она от его гадких слов.

Безумие продлилось ничтожные секунды, а после крепкие руки обхватили её талию и оттащили от посмеивающегося Принса.