Дарси Дарк - Гроздь винограда

Он же выглядел слишком спокойно и безразлично. Возможно, поцелуй — это ужасный план мести. И он отомстил за несдержанности Голден. По крайней мере, теперь она будет думать, прежде чем вступать в перепалку с ним.

Алиса рванула вверх по лестнице и на этот раз её не остановили.

Эдвард неотрывно смотрел на то место, где минутой ранее дрожала девушка, и прекратил терзать свои губы ладонью. Не к чему этот спектакль. Главный и единственный зритель только что покинул зал.

— Пиздец, — прошипел сквозь зубы и в ожесточении ударил перила подошвой ботинок.

Эдвард не трогал губы. Он знал, что на них сохранился этот вкус. Кисло-сладкий вкус, так напоминающий вкус детства.

Они на чёртовом свидании жрали виноград? Это отвратительно!

Эдвард ненавидел виноград. Ненавидел грёбанную семейку Голден. Ненавидел себя за несдержанность, с которой набросился на чучело.

Черт, он не лучше Дилана.

Дилан тоже целовал её? Конечно, он тоже попробовал. Попробовал её рот. Влажный, тугой, грёбанный рот.

Эдвард чертыхнулся и забрался на подоконник, чувствуя необходимость затянуться новой дозой никотина.

Ему нужно.

Иначе свихнётся от осознания, что натворил.

И что продолжал вытворять с ним собственный же организм.

Чёртова тяга в области поясницы и желание сильно сжать пальцами ширинку джинсов.

— Блядь, — выдохнул парень и затянулся никотином.

«Ничего не было».

Кивнул под дробь собственных мыслей и скривился.

«Я этого не хотел».

Выбросил недокуренную сигарету в форточку и вдавил пальцы в глаза.

Он позволил этому случиться.

Он, черт подери, позволил и до сих пор позволял, перекатывая её вкус на языке.

— Прости, — прошептал и уставился на закат, сквозь витражное окно. — Чёрт, отец… прости.

Ненавистная Голден была права.

Он всё проебал.

⁽¹⁾

"Я не хочу заставлять тебя грустить,

Но я изо всех сил пытался не вести себя, как дурак.

Мой подсолнух"

⁽²⁾

"Оказавшись на свету, (Подсолнух, подсолнух)

Твои цветы вянут, так посади новые семена в эту мелодию.

Впусти меня внутрь, я хочу узнать тебя получше"

Harry Styles

2018 год, осень

Эдвард неспешно шагал по направлению к студенческому кафетерию. За два месяца он успел отвыкнуть от этой тропинки: несколько раз оступался на ямках в рыхлой земле и кривился всякий раз, как наступал в лужу.

Вообще сегодняшний день не заладился с самого начала: неисправный будильник, раздражённый Райдер, грустная мать и скверный дождь, — это только утро.

Эдвард и не ожидал ничего хорошего от первого учебного дня. Не хотелось возвращаться в общежитие, но ещё больше не хотелось попадаться на глаза Симусу Райдеру. Каждый раз, как он появлялся в доме после трудового дня, то непременно вызывал к себе в кабинет и отчитывал.

Причина находилась всегда, и Эдвард не позволял себе отговаривать. Потому что злой Райдер — значит, расстроенная мать.

В один из вечеров парень не выдержал и в лоб спросил мать:

— Ты же не любишь этого урода?

— Эдвард…

— Просто ответь, чёрт подери.

Женщина подняла на сына грустные глаза:

— А ты как думаешь?

Никто в этой семье не любил друг друга.

К этому умозаключению Эдвард пришёл не сразу, но осознание настигло в тот момент, когда после очередной ссоры с Симусом, мать поплелась следом за ним. Не осталась с сыном, развалившегося у ножек стола, а последовала за мудаком молить о прощении за отпрыска.

— Ну, а меня ты любишь?

В грустных глазах промелькнуло изумление:

— Ты сомневаешься?

Ответ вопросом на вопрос не убедил парня. Он начал сомневаться и в своих тёплых чувствах к матери. Наблюдал, как она на цыпочках ютилась вокруг мудака, и на физическом уровне ощущал отвращение.

Она унижалась. Самое ужасное, мать унижалась и винила в этом не себя, а Эдварда. Напрямую не говорила, но каждый брошенный взгляд в его сторону так и кричал: «Это ради тебя!»

Разве любящий сын допустит, чтобы мать пресмыкалась перед мудозвоном? Нет. Очевидный и единственный ответ.

Нет.

А Эдвард закрывал глаза, потому что понимал: не будет в их доме Райдера, значит, не будет самого дома.

Он — отвратительный сын. Он нелюбящий сын.

— Не грусти, — попросила мать, провожая Эдварда на поезд.

Она просила о невозможном. Эдвард не мог чувствовать что-либо, кроме злости и обиды, оставляя её один на один с мудаком.

— Я тебя в очередной раз предаю.

— Говоришь глупости, — улыбнулась мать, как если бы была уверена, что сын поверит в её улыбку. Не поверил.

— Береги себя.

И всё-таки стоило силуэту матери исчезнуть из вида, Эдвард почувствовал дикую тоску по ней.

— Я люблю тебя, Эдвард, — прошептала мать, прежде чем сойти с поезда. — Даже не сомневайся.

Парень только кивнул, и бросил взгляд на Симуса, обнявшего женщину за плечи.

— Не будь пассивным, — напоследок кинул Симус, когда поезд тронулся. — Проявляй себя в университете! Многие в деканате даже не знают о твоём существовании!

«И что в этом плохого?»

Рассматривая проносящиеся за окном поезда очертания природы и заброшенных строений, Эдвард нашёл в себе силы мысленно ответить матери взаимностью на её запоздалый, но ответ на сентиментальный вопрос.

Он любил мать. Конечно же, любил. Только её.

Оттого ещё больнее видеть, как руки чёртово Райдера обнимали её, а она улыбалась, пряча грустный взгляд.

Кафетерий встретил запахом свежей выпечки и горячего кофе. Однако ни того, ни другого не хотелось. Не было аппетита.

Оглядел заведение на наличие знакомой девушки и усмехнулся, замечая её. Ничего не изменилось: такие же длинные, блестящие волосы, такие же пухлые, подведённые помадой губы, такие же нарисованные брови и такие же беличьи ресницы.

— Эд! — воскликнула девушка, как только он подошёл к столику в самом центре зала.

Эдвард предпочёл бы спрятаться в углу и не терпеть галдёж у кассы, но девушка уже заняла неудобное место. Тратить время на поиски удачного столика не стал и быстро приобнял знакомую в ответ на её громкое приветствие.

— Так рада тебя видеть! — не унималась Софи, оставляя смачный поцелуй на щеке парня. — Ты обещал приехать в Ливерпуль, и не приехал. Я, между прочим, ждала.

— Были дела в Лондоне, — стёр салфеткой след от помады и не обратил внимания на неудовольствие, с которым девушка проследила за жестом. — И в семье проблемы.

— Мистер Райдер…?

Эдвард отрывисто кивнул и перевёл взгляд на подошедшего официанта.

— Только минералку, — коротко бросил и удержался, чтобы не закатить глаза на возмущения девушки:

— Минералку? Я думала мы посидим, попьём кофе…

— У меня нет времени на кофе.

Софи скривилась:

— Очень мило. Я ехала к тебе несколько часов, чтобы понаблюдать, как ты покупаешь минералку и сваливаешь.

Эдвард неприятно улыбнулся:

— Это тебе на будущее урок: сначала предупреждай о приезде, а не ставь перед фактом.

Его раздражала Софи. Не прошло и получаса с их встречи, а он уже смотрел в сторону выхода и представлял, как отправиться в общежитие.

У него, правда, не было времени, и дело не в девушке. Предстояло отправиться в комнату и оценить на адекватность нового соседа — к сожалению, Генри окончил университет и свалил со всеми своими потрохами.

Эдвард даже не догадывался, что будет скучать по Кингу, его разговорам о кружке и тихому бормотанию в процессе чтения. Всё-таки этого задрота не хватало: как-никак он был единственным слушателем музыки нереализованного музыканта.

— Не умеешь ты поддерживать отношения со старыми друзьями, — заметила девушка и накрыла ладонью пальцы Эдварда, мирно покоящиеся на поверхности стола.

Он не спешил одёргивать руку хотя бы потому, что никогда не был против компании Софи в плане интима. Она обладала привлекательной мордашкой, стройной фигурой и умела доставить удовольствие, день ото дня совершенствуя свой навык.

С кем именно она совершенствует, Эдварду было всё равно.

Так, касание её ладони приятно, в прочем, как и все касания, которые она не жалела для него на протяжении нескольких лет. Когда они переспали в первый раз? Кажется, им было по пятнадцать лет.

С тех пор Эдвард часто обращался к услугам сговорчивой Софи, когда приезжал в Ливерпуль. Оказывается, иметь в отдельном городе любовницу очень даже удобно.

Опустил взгляд на тонкие пальцы девушки и улыбнулся, наблюдая, как они очерчивали проступающие вены.

— Умеешь уговаривать, Софи, — склонился ближе к девушке и перехватил её пальцы своими пальцами. — Пойдём в уборную, и я тебя трахну.

Софи замерла и непонимающе захлопала своими беличьими ресницами. Эдвард удивлялся, как она видела сквозь это гнездо?

— В уборной? Очень мило.

— В общаге у меня сосед, а везти тебя в отель слишком долго.

Парень говорил серьёзно и без улыбки, что заставило Софи напрячься. Он не шутил? За месяцы разлуки она забыла, как сложно угадывать его эмоции. Да бессмысленно угадывать, когда заведомо обречена на провал.

Софи растеряно пробормотала:

— Я думала, мы выпьем кофе, погуляем…

— Пропустим культурную программу, — на этот раз усмешка коснулась его губ. — Ну, что на счёт траха в уборной, Софи?

Девушка поджала губы и осторожно освободила руку:

— Пожалуй, я дождусь, когда ты будешь свободен.

— В Кембридже я занят каждый день. Учёба… Сама понимаешь…