Алиса и Рози выбежали из университета и, хватаясь за бока, забежали в большой зал, ставший за несколько дней родным. Они бывали в нём чаще, чем в общежитии, и искренне надеялись, что с наступлением учебной недели их локация кардинально изменится.

Первое, что заметила Алиса, ворвавшись в зал — это трибуна. Та самая трибуна, которая теперь будет сниться ей в страшных снах.

— Всё будет хорошо, — проговорила Рози, когда они спускались к трибуне по самой стеночке, чтобы не задеть сидящих в несколько рядов студентов.

— Сильно видно, как я волнуюсь?

— Просто постарайся моргать, — посоветовала соседка и сжала плечо Алисы прежде, чем заняла место на первом ряду.

Неплохой совет, потому что Алиса в действительности позабыла о необходимости моргать. Сделала медленный вдох-выдох и окинула помещением взглядом.

Народу меньше, чем на прошлом собрании. Оно и понятно: здесь собрались студенты одного факультета, однако по сравнению с прошлой публикой эти выглядели откровенно безразличными. Тем не менее, они оглядывались на дверь, явно дожидаясь прихода лица, ответственного за их подъём в такую рань.

Поднятая рука привлекла внимание, и девушка заметила Блейка, помахавшего в знак приветствия. Ещё раз улыбнувшись Блейку и Рози, поднялась по трём ступенькам на подмосток и встала за трибуну.

Тактика пришла на ум так неожиданно, и так вовремя, что Алиса сама не заметила, как воодушевилась. Главное смотреть на знакомые лица: на милую Рози и заигрывающего бровями Блейка.

Это должно сработать!

На последних рядах, ближе всего к выходу, сидел Эдвард и подпирал голову ладонью, уместив локоть на твёрдую поверхность стола. Локоть побаливал от неудобного положения, и парень в раздражении откинулся на спинку стула.

— Ты не выспался, — констатировал Дилан, чья голова покоилась на баскетбольном мяче.

— Ты тоже. Обменяемся ещё фактами?

— Ты раздражён.

— А ты заёбываешь.

Дилан усмехнулся и зевнул, не позаботившись о том, чтобы скрыть свои гланды от окружающих:

— Хорошо, что я не обидчивый.

— А то что?

— Эд, не я же виноват, что нас собрали в этой духоте в такую рань. Выплесни гнев на какого-нибудь другого.

Эдвард в раздражении потёр лицо ладонями, пытаясь избавиться от песка в глазах, и пробормотал:

— Извини.

Он правда был раздражён. Нет, он был зол, и эта злость не покидала его со вчерашнего вечера, когда в общий чат пришло уведомление о собрании. Его порядком достали собрания, которые следовали каждый день одно за другим.

И да, Эдварду хотелось избавиться от злости, и самый лучший способ — вывести на эмоции собеседника. Дилан оказался отвратным молниеотводом. Он отвернулся и удобнее устроил голову на мяче, заставляя даже позавидовать ему.

Эдвард положил голову на сложенные локти и закрыл глаза, чувствуя, как приятная нега обволакивала в районе лба и медленно спускалась ниже. Даже негромкие разговоры не отвлекали, что дало надежду на возможность провести день в хорошем настроении.

— Раз-раз! Проверка звука!

Дилана от неожиданности скосило в сторону, и его голова встретилась с твёрдой поверхностью стола. Зацепило и Эдварда, который глухо выругался и вскинул голову, медленно разлепляя глаза.

Это была цепная реакция, потому что каждый студент окончательно проснулся и уставился на трибуну, издающую столь противные звуки.

Эдвард непонимающе нахмурился и ощутил знакомую колкость в глазах. Солома. Чёртова солома.

Он ожидал увидеть «доверенное лицо» студенческого совета, и даже был морально готов выслушать часовую лекцию от подпевалы деканата. На самом деле, не смотря на раздражение и недосып, он мог перенести собрание с минимальными потерями для своих нервных клеток.

Но, чёрт подери… Голден.

Вот она поправила рукава своей водолазки. Как ей не жарко?

Вот она поднесла свои губы к микрофону и что-то сказала. Почему она говорила? Кто, блядь, выпустил соломенное чучело на сцену?

— Всем доброе утро! Спасибо, что пришли на важное для нашего факультета собрание…

Эдвард поморщился и посмотрел на Дилана, который в свою очередь смотрел на оратора. Оратор…

— Она вещать будет? — не мог поверить Принс, но ему никто не ответил. Да и не требовалось ответа, потому что всё было более чем очевидно.

Голден продолжала давить своим голосом на ушные перепонки:

— …через неделю состоится посвящение в студенты: старшие курсы приготовили для нас много интересного, и от нашего факультета требуется дать достойный ответ…

Эдвард фыркнул себе под нос и поднялся на ноги, поднимая шум треклятым стулом. К чёрту! Он не собирался тратить время на болтовню Голден.

Пробрался через студентов к выходу, но не успел дойти до двери, как услышал громкий голос:

— Собрание только началось.

«Просто иди».

Однако просто выйти из зала не получилось, потому что слова слетели прежде, чем он прикусил язык:

— Я уже закончил.

Сжал пальцами дверную ручку и услышал:

— Необходимо обсудить сценарий выступления! Это важно!

Усмехнулся и обернулся, чтобы увидеть, как девушка приподняла подбородок и тряхнула головой. Солома тут же пришла в движение, побуждая внутренне скривиться.

— Вы подставляете не только меня, но и весь факультет.

Вы? Усмешка стала шире на губах парня, а раздражение увеличилось вдвое. Она говорила ему, сомнений не было, но обращалась ко всем присутствующим. Это…злило.

— И?

— Это плохо отразится на нашей репутации!

— И?

— Я буду вынуждена сообщить Совету о-о-о…

— И?

— И вы лишитесь баллов в индивидуальном рейтинге! — голос девушки повысился на несколько октав, отчего эхо несколько секунд отбивалось от стен, пока не вылетело в открытую дверь.

Эдвард издевательски приподнял брови:

— Я а-а-ж обосрался от страха.

Громко хлопнул дверью напоследок и почувствовал облегчение. Это восхитительное чувство облегчения, когда злость растворялась так стремительно, что приятное расслабление покалывало во всём теле.

Эдвард направился в общежитие досматривать сон.

Алиса смотрела на закрытую дверь и не моргала. Она боялась, что если моргнёт, то расплывчатая пелена выйдет из-под контроля и опозорит её больше, чем только что опозорил Принс.

Девушка слышала негромкие смешки и видела, как несколько студентов с галёрки последовали плохому примеру. Многие начали собирать вещи.

Алиса не могла этого допустить. Не могла допустить, чтобы из-за заносчивого кретина место в секторе досталось кому-нибудь другому. Чтобы Хизер разочаровалась в ней и тем самым обесценила всё её портфолио и похвальные листы.

Посмотрела на Рози, чьи брови сочувственно приняли форму домика, и сжала кулаки.

— Я прекрасно понимаю, что в выходной день меньше всего хочется сидеть в стенах университета, но обещаю, не задержу вас надолго, — заговорила девушка, оглядывая зал. — Я не преувеличила, когда сказала, что впереди нас ждёт важное мероприятие. Поймите, старшекурсники не ударят лицом в грязь и выступят на все сто процентов. Первокурсники других факультетов, насколько мне известно, уже вовсю готовятся. Они собираются дать достойный ответ. Ну, а разве мы не хотим достойно представить себя и наш факультет? Мы же не хотим опозориться, ведь так?

Пальцы рук болели от напряжения, но Алиса не думала разжимать кулак. Это боль напоминала, насколько жесток мог быть мистер Принс, и потому разжигала огонь ярости.

— Я слышала, как физмат обсуждали какой-то баттл, — проговорил женский голос из толпы.

— А философы ставят сценку Давосского спора, — подхватила ещё кто-то, и Блейк в возмущении взмахнул руками:

— Получается, мы аутсайдеры?

Алиса разжала кулаки и подняла исписанный лист:

— У меня есть идея, но без вашей помощи не обойтись, — прочистила горло и уже хотела зачитать, но перехватив неуверенные взгляды студентов, произнесла. — Я понимаю, что все мы разные: кому-то нравится выступать на сцене, а кому-то нет; кто-то из вас хороший оратор, кто-то боится публичных выступлений. Я понимаю, честно, и не прошу каждого выходить на сцену. Я прошу поделиться своими мыслями, чтобы у нас выстроился диалог, и по возможности приобщиться к их реализации.

Выждав несколько секунд тишины и внимания, Алиса пересказала труды своей бессонной ночи.

Диалог Богов правосудия, справедливости и возмездия, выполненный в юмористической форме и направленный на нерадивых студентов.

Алиса оторвала глаза от листа и с удивлением уставилась на поднятую руку. Неуверенно кивнула, давая возможность незнакомому парню спросить:

— У нас есть костюмы?

— Я могу этим заняться, — заверила девушка с противоположной стороны ряда.

Ещё одна поднятая вверх рука, и Алиса почувствовала, как её накрывала волна облегчения:

— Я буду Зевсом!

Платиновый блондин, известный Алисе больше как баскетболист, с улыбкой подмигнул.

— Я-я… Я сейчас всё запишу, чтобы не забыть, — замешкалась девушка и достала из сумки блокнот. — Та-а-к, кто занимается костюмами?

— Марина Льюис.

— Дилан Кларк, он же Зевс!

— А можно я буду Фемидой?

Алиса посмотрела на широко улыбающуюся Рози и кивнула, записывая её имя.

— Чур, я — Немезида! — хохотнул Блейк. — Марина, ищи платье подлиннее!

В зале раздался дружный смех, и на этот раз Алиса поддержала веселье.

Теперь ей казалось, что идеальное выступление не такая уж заоблачная идея.

Глава 4

Эдвард прикрыл глаза ладонью, не позволяя лучам назойливого солнца подвергать его минутной слепоте. Лёгкий ветер трепал волосы на голове, отчего несколько прядок спадали на лоб и вынуждали пальцами забирать их назад.