Тридцатисантиметровый бумажный символ Хэллоуина крепился специальной веревочкой к лампе, потому я отчаянно пытался зацепиться сделанной петелькой хоть за что-то. Пару раз чуть не рухнул со стремянки, на что ловил пару язвительных шуточек в свой адрес от Грозы, расставлявшей тыквы с вырезанными страшными лицами и светодиодами внутри. Они мрачно сверкали алыми отблесками, а из колонок доносился жуткий смех, пока наш завхоз и мрачный трудовик Георгий Апполонович налаживал систему, мучая с перепутанными проводами.

- Черт! – выругался, когда в очередной раз промахнулся мимо маленького крючка на лампе, оставшегося после прошлых новогодних украшений. Стремянка вновь опасно накренилась, пошатываясь под ногами, а Галина Владимировна ахнула от ужаса.

- Максим!

- Да все нормально, - бурчу, стараясь сосредоточится на треклятом крючке.

- Что, Еремин, ручонки кривые? Мало кашки ел, едва ножки держат? – ядовитые слова сыпятся в мою сторону, игнорируя тихое одергивание классной. Сцепляю зубы, стараясь не обращать внимания. Ладно, я это заслужил, признаю. Надо было сразу все точки над «i» расставить, но ведь страшно. Не хотел терять последнюю ниточку, хотя сам разорвал связи, прекратив контакты с Надей. Поначалу она даже звонила, затем посыпались раздраженные имейлы, а сейчас мы вновь вернулись к тому, с чего все началось - холодная война. Она злится, бесится, мне же остается только молчать в ответ на бесконечные тырканья, потому что буду откровенен: я не имею права возражать. Сам виноват, головой надо было думать.

- Надь, сходи еще за картоном к Кристине Хабибовне, я ей оставляла дополнительную упаковку, - говорит Эльвира Павловна, не выдерживая напряжения. Сегодня. Вроде как, праздник. Старшеклассники организуют день Страха для детей с первого по пятый класс. Надо успеть закончить все до трех часов, когда начнут собираться родители, а у нас еще дел тьма.

- Пусть этот малохольный огурец сгоняет. Все равно от него тут никакого толку, - фыркает Гроза с деланным равнодушием, продолжая свое занятие – поправляет тыквы. Что по справедливости, единственное, что она сделала, опоздав на целый час, пока я тут в одного помогал украшать зал. Мы же ответственные, как-никак. А нам еще шоу-программу вести.

Сжимаю кулаки, стараясь дышать ровно и не реагировать на провокацию. Удается подцепить петлей дурацкий крючок, отчего радостно выдыхаю, осторожно спускаясь и поправляя рукав своей темной толстовки.

- Спасибо Максим, - улыбается Галина Владимировна. Отвечаю тем же, молча кивая и перехватывая у нее тяжелый ящик со всякой атрибутикой: скелеты, черепа, паучки, искусственная паутина, бутафорские ножи с кровавыми каплями. Всю эту ерунду еще надо разобрать и разложить по школе. И чую делать я это буду снова один.

- Надя, - вновь напоминает Эльвира Павловна, пока осторожно ставлю тяжелую коробку на стол, покрытый черной скатертью.

По школе уже разносятся манящие ароматы из столовой, отчего желудок скручивает. Не успел позавтракать, вновь разругавшись с отцом по какому-то банальному поводу. Сашка разбросал с утра игрушки, и я наступил на одну из них. Младший сводный брат разревелся, отец сделал замечание, а я ляпнул что-то насчёт того, что их в эту квартиру никто не звал. Он кричал, что это и его жилплощадь. Слово за слово, чуть не дошло до моего ухода из дома, но вовремя подоспела Наташа. Черт знает, сколько мы так еще протянем. Маме оба врем, что у нас налаживаются отношения. Один раз ляпнул, что никак не возможно общаться, так она чуть в этот же день билеты назад не купила. Еле отговорил, пообещав пойти навстречу.

Иду, ага. Навстречу подальше от отца.

- Надо будет еще расставить блюда потом. Наденька, поможешь поварам, ладно? – улыбается Галина Владимировна. В ответ Гроза отрывается от смартфона, куда уткнулась минут десять назад проигнорировав Эльвиру Павловну и посмотрела в начале на нашу классную руководительницу, затем на меня таким злым прищуренным взглядом. Тяжело вздыхаю, опуская череп обратно в коробку.

Три, два, один.

- А что нашего капитана не попросите? Ах, да, он же уже не капитан. Его даже оттуда вышвырнули, потому что голимый неудачник, - каждое гребаное слово точно жало бьет четко в цель. Вздрагиваю будто от реально удара. Сцепив зубы. Стараюсь абстрагироваться, слыша возмущенные слова Эльвиры Павловны:

- Грознова, что за слова? Прекрати цепляться к Максиму, лучше так помогала, как языком молотишь.

- Надя, - предупреждающий голос Галины Владимировны, но думаете Грозу это останавливает. Не-е, для прямо красная тряпка перед глазами, а я источник вселенского зла.

- Так пусть Еремин и помогает, ему все равно нечем заняться, - огрызается Надя в ответ, вновь прожигая взором полным презрения. – Ни в универ, ни в команду. Никуда не надо, че ему еще делать. Подсобный рабочий – потолок способностей!

Так сильно сжимаю пластиковый череп пальцами, что от давления тот лопается в районе лобно-височной доли.

- Надя прекрати!

- Чего прекращать, Галин Владимировна? Повторяю, могли бы не звать, не очень-то рвалась со всякими придурками тусоваться на каникулах!

- Тебя вообще-то директор оставила, - попыталась встрять Эльвира Павловна, однако Гроза ее перебила зло, со стуком бросая свой новенький смартфон прямо на стол. Автоматически отмечаю, что скоро и этой модели придет конец с таким обращением. Гроза, тем временем, тычет в меня палец, рявкнув:

- А я может не хочу с ним тут находиться! У меня от близости с ним тошнота. Реакция на токсичность рядом вредным растением.

Достала. Боже, как она меня достала. Сил никаких нет.

- Кому-то просто ядом брызгать надо меньше, глядишь от повышенной кислотности тошнить не будет! – ору раньше, чем успеваю подумать. В актовом зале наступает такая гробовая тишина, что даже слышно, как мы оба тяжело дышим. Взрослые шокировано смотрят на нас. Ничего удивительного, после стольких дней идиллии даже одноклассники не сразу поверили в то, что мы расстались. Им казалось, вот-вот, мы снова помиримся. Но какой мир, если даже разговаривать без крика не можем.

Опять. Вернулись на исходную точку наших отношений. Будто не было тех счастливых дней. И только моя вина в происходящем сейчас, потому что едва из глаз Нади брызнули слезы, хочется себя ударить, как можно сильнее.

- Пошел ты, Еремин, - рычит Гроза, хватая свой телефон с сумкой, бросаясь из актового зала на выход. Не пытаюсь ни остановить, ни побежать следом. Только устало опускаюсь на один из расставленных стульев, зарываясь пальцами в волосах. Молодец Макс, десять баллов к глупости. Теперь уж точно в наших отношениях стоит окончательная точка, которую я сам бахнул сходу, не подумав.

- Максим, - голос полон сожаления. Трудовик и тот молчит, только как-то сочувственно косится, пока тру лицо, пытаясь прийти в себя, собираясь с мыслями. На плечо опускается рука нашей классной руководительницы.

- Нормально все. Давайте закончим приготовления, - выдыхаю тихо, желая, чтобы этот день поскорее закончился. Приду домой, упаду в кровать и забудусь сном к чертовой матери.

Глава 42

Оставшийся день проходит, как в тумане. Может хорошо, что Надя ушла. Благодаря занятости нет времени думать, анализировать свои поступки и копаться в себе. Просто веселюсь вместе с детьми и пришедшими ребятами с наших классов. Здесь мало кто, не считая Амира, Ромки, Вани, Влада и Олега с Машей да Катей Платоновой. Последняя очень помогла с проведением концерта, несколько раз правда засняв нас вдвоем почти в обнимку за кулисами.

- Не против, если выложу в Инстаграм? – улыбается, показывая наши улыбающиеся лица в костюмах: она – средневековая леди в пышном платье с высокой прической, я – мушкетер. Качаю головой, опираясь о тумбу спиной, пытаясь вспомнить, что у нас еще по программе. Мне в целом все равно, но после того, как мы целый час лазали под стульями, прыгали по выделенным специальными яркими клейкими лентами местам на полу, где нет «лавы», хочется закончить день на хорошей ноте. Хоть для кого-то. В общем, погрузившись в свои мысли не сразу осознаю присутствие Платонов ближе, чем она была пару минут назад.

- Макс? – зовет, и я с удивлением опускаю глаза вниз, заметив ее совсем рядом. – Вы с Надей все? Больше не вместе?

От этих вопросов хочется огрызнуться в ответ. Или заорать благим матом. Почему всем есть дело до нашей личной жизни? Дайте мне, черт возьми, пережить потерю девушки одному. Зализать раны, которые сам себе нанес. Вытравить из головы слезы Грозы, что успел увидеть. Открываю рот, дабы сообщить об этом Катерине, но в последний момент она приподнимается на носочки, прижимаясь к моим губам своими в поцелуе.

Сейчас должна появится Гроза, будто в глупой комедии про несчастную любовь.

Заиграть трагичная музыка.

Обвалиться балка мне на голову.

Но ничего не происходит. Ничего не чувствую, за этим поцелуем ничего нет.  Сколько бы усилий не прилагала Катя - не могу дать ей ответа.

Осторожно отстраняюсь, облизнув пересохшие губы, оглядывая замершую в ожидании моего ответа девушку и хрипло выдыхаю единственное, что могу сейчас сказать:

- Прости…

А затем позорно убегаю в зал к кричащим ребятам, стараясь ни о чем не думать. Забываясь в радостных воплях, детских конкурсах, страшилках. Раздавая конфеты, играя в прятки, после вернуться домой уже вечером и испортить все окончательно.

Сегодня утром я поругался с отцом, затем окончательно обидел Надю – закончить бы свои подвиги, однако вернувшись в родную обитель застукиваю Наташу в своей комнате. Она даже ничего не сделала, просто убиралась, судя по всему. Как раз составляла обратно мои диски, после того, как протерла полку от пыли и аккуратно расставила учебники. Но за секунду до того, как улыбнувшись, успела что-то мне сказать в приветствие, я просто сорвался. Отключился, выплеснул все накопившееся прямо на нее одну, одиноко стоящую посреди моей комнаты.