- Куда товар дел, старик? – рычит ему высокий, шагнув ближе. Сжимаю во внезапно вспотевших ладонях смартфон, пытаясь прикинуть, как лучше вызвать полицию: осторожно уйти и позвонить, или прямо тут заорать?

- Никакого товара не будет! Лучше отдайте мне моих енотовидных собак, коих вы украли из школы! – хорохорится наш школьный библиотекарь. Попытка жалкая, но вызывает кажется улыбку у жилистого парня, качающего головой. Вижу из-за угла. Как у него челка на глаза упала, которую он убирает одним ловким движением.

- Слушайте, ну мы же цивилизованные люди, верно? Вы пришли сюда договориться с нами о цене на товар, верно? – мурлычет он, а я замираю в ужасе, слыша стук собственного сердца. Гринч хочет продать Пончи? Поэтому не хотел, чтобы я с ним шла?

Вот же…

- Никакой продажи, мне нужны мои звери! – задирает подбородок Валерий Арсеньевич. Невольно выдыхаю. Нет, я в нем снова ошиблась. Вижу, как здоровый мужик хватает библиотекаря за груди, будто жаждя выбить из него дух и подрагивающими пальцами пытаюсь набрать экстренный вызов.

 - Ты, урод, мне тут не мели пурги! Куда животину дел, признавайся, старикашка! – орет не своим голосом. Кажется, это он тряс Митрича тогда, а вот другой пытается его успокоить, проговаривая странные фразы:

- Костя, успокойся, перегибаешь палку с темой! От плана не отклоняйся, начальник нам за экспромт головы оторвет…

- Да че мелочиться, Дэн, ясно же. Контрабанда, сам жаждет нажиться, - возмущается его дружок. Мой палец соскальзывает, а смартфон выпадает из рук с громким треском под вопли Гринча:

- Не дамся ироды! И пушистиков не дам!

- Каких пушистиков? – возмущается высокий, пока на его руке старательно виснет жилистый. Они замирают, слыша грохот моего разбивающегося об бетонный пол, смартфона, и выдыхают одновременно:

- Что за?...

- А ну стойте, стрелять буду! – ору во всю глотку, не придумав ничего лучше, выскакивая с первым попавшимся под руку куском кирпича. Высокий роняет Валентина Арсеньевича, пока тот оседает на грязный пол, а второй тянется к поясу под расстегнутой курткой, рявкая в ответ:

- Полиция! Стоять на месте!

А теперь если вернуться к тому моменту, с которого я начала свой рассказ, то дело было так.

Два полицейских, сержант Копытов (высокий, рослый) и лейтенант Орленко (жилистый), увидев меня, решил, что нас тут собралась целая подпольная группировка по продаже экзотических животных. Собственно, их они и вычисляли. Уже будучи в управлении, сидя в одном из просторных светлых кабинетов в окружении бабушки, классной руководительницы, инспектора по делам несовершеннолетних, Гринча в наручниках, и родителей долго смеялись над всем курьезом. Знаете, почему? Потому что играть в детективов нужно тогда, когда ты сам детектив.

Оказывается, слежка за тем зоопарком была давно. Периодически различные краснокнижные звери и другие экзотические животные пропадали, появляясь внезапно на черном рынке любителей подобных существ. Когда ими заинтересовалось следствие, быстро свернули лавочку под предлогом скандалов, связанных с контактными зоопарками. Животных бросили, хозяин прятался заграницей, а работники переловлены. Оставались последние штрихи – оформить все документы, найти и посадить перекупщиков, а после животин раздать по зоопаркам. Но вмешалась бюрократия, дело затянулось, животные голодали, до них никому не было дело.

Тут Валентин Арсеньевич со своей тягой спасти несчастных. Никто тогда не знал, с какой целью он их забрал. Они бы о нем и не узнали, не попытайся Митрич через интернет продать енотовидных собак, пока выясняли, кто же у нас в школе крадет кексы с едой, и разворовывает сумки.

- Мы придумали план, хотели через вашего работника выйти на основных продавцов, - с сожалением произнес Денис Федорович, сочувственно посмотрев на взбудораженную Галину Владимировну.

- Ну, Митрич, - шипит классная, сжимая кулак до хруста. – Я ему устрою!

- Надя, - возмущенно подает голос мама, заставляя меня поморщится. Обернувшись. – Это что за дурацкие игры в детективов были? Вы понимаете, что могли так легко не отделаться?!

- Ты как-то поздновато девочку учить взялась, Ритусь, - ехидно отвечает моя бабушка, похлопывая меня по плечу и подмигнув зардевшему Валентину Арсеньевичу. – Эх, Валька, а ты молодец. Герой.

- Тебя вот не спрашивал, Машка, - огрызается Гринч вяло, старательно отворачиваясь.

- Значит, можно Наденьку отпустить? – встрепенулась инспектор, имя которой я забыла. Дородная дама едва не засыпала прямо тут на стуле. Еще бы, время уже ночь. Кидаю взор на настенные часы – стрелка показывает второй час, а у меня жалобно стонет желудок.

- Да уж, гражданка Грознова, - хохочет Константин, поправляя форменный пиджак на широких плечах, протягивая мне мой разбитый в хлам смартфон и подмигивая озорно. – В следующий раз так контору не пали.

- Не буду, - бурчу недовольно, поднимаясь вместе с семьей. Отец помалкивает, судя по виду, бабушка ему успела мозг промыть по дороге, хотя наверняка тоже хотел меня поучать. Мы почти доходим до двери, но в последний момент оборачиваюсь, оглядывая двух полицейских в кабинете.

- А остальные енотовидные собаки? С ними что? – волнение проскальзывает в голосе и мне в ответ улыбается Денис.

- Нормально с ними все. Отдали на передержку, так что можете их брата вернуть, контакты оставим вашему любителю животных, - фыркает, кивнув на мрачного Валентина Арсеньевича. Выдыхаю, выходя следом за бабушкой. Пока взрослые между собой спорят и переговариваются, замечаю парочку рыжих макушек. Магазинчиковы с сенсацией века, Лилька машет мне рукой, стоя подле матери. Как они все знали, лучше выясню завтра. Сейчас хочу есть, спать, а еще меня привлекает одиноко стоящая фигуру у стены рядом со скамьей.

Игнорируя окрик в спину отца, бросаюсь к Максу, заставляя на секунду оторваться от листьев какого-то цветка в горшке на подоконнике рядом и крепко обнимаю его, вдыхая знакомый аромат одеколона. Даже не сразу осознаю, что он с задержкой обнимает меня в ответ, будто сомневается. Поднимаю голову, глядя в серые глаза, улыбаясь.

- Представляешь, оказывается мы все это время гонялись за призраками. Вот же дураки, - смеюсь, не замечая ничего в округе. Лишь легкая усмешка проскальзывает по губам, исчезая так же быстро, как появилась.

- Ага. Глупо было, само расследование ни о чем, - беспечным голосом отвечает, выпуская меня из рук, отходя на шаг. Наверное, измучился, устал, переволновался, потому что другой причины для его холодности нет. Стараюсь отогнать мрачные мысли, косясь на старших, стоящих чуть поодаль и снова хмыкаю:

- Хорошо Галина Владимировна дала завтра выходной.

- Для тебя, мне придется идти в школу, - как-то отстраненно отвечает, застегивая куртку, на что наклоняю голову на бок, наблюдая за тем, как он заматывает шарф на шее.

- В субботу же увидимся, верно?

- Конечно, - отзывается, едва коснувшись рукой моего плечо, отходя в сторону классной руководительницы. Если бы тогда меня не отвлекла подбежавшая Лилька, возможно сразу поняла, что в тот момент между нами что-то изменилось. Незримо, но вполне осязаемо. Но мои мысли были далеки от всего личного. Я пребывала почти сутки в прострации, переваривая все случившееся накануне, обсуждая это с Аринкой, Васькой и ребятами в чате, забрасывающими меня интересующими их вопросами. Решали вопрос переезда в питомник Пончи, к которому неожиданно успел прикипеть Амир, пыталась общаться с родителями, хотя выходило из рук вон плохо. И за все это время Макс ни разу не позвонил, не пришел, даже не написал мне послания. Может, очень устал – думала я вечером, ложась спать. Ведь встретимся в субботу, какая разница.

Да только в субботу узнала, что он пересел за парту к Кате Платоновой. И хоть животных мы нашли, где-то по пути нашего маленького детского расследования потеряли нечто важное.

Нас.

Глава 41

Когда ты резко бросаешь то, чему посвящал большую часть своего времени - становится нечего делать. Никакого строгого режима, никаких тренировок после школы, никакой спешки – ко всему этому привык не сразу. Постепенно, через пару недель, ощутил себя даже немного счастливым и беззаботным. Ведь теперь свободен, ничего не держит, кроме отцовского негодования да редких моментов уныния.

Или это самоутешение работает? Не знаю, хочется верить, что нет никакого сожаления от своих поступков. Хотя почему-то, проходя мимо зала каждый раз, иногда задерживаясь специально после уроков и слушая крики тренера, чего-то жду. Не знаю, может того, что меня позовут обратно? Однако ребята, первое время подбадривающие меня, постепенно свыклись с положением вещей. Либо я себя переоценивал, либо Ладужкин оказался настолько хорош в роли капитана – они выиграли первую игру без каких-либо проволочек с разгромным счетом.

22:36 – в пользу нашей школы.

Не знаю расстраиваться мне или радоваться за успехи команды, к которой приложил некоторые усилия, чтобы создать из них сплоченную банду в зале, способную противостоять любому противнику. Хоть тяжело признавать, но сейчас ребятам действительно лучше без меня. Впрочем, не только им.

Под конец октября стало резко холодно. Едва мы успели уйти на недельные каникулы, как выпал первый снег, покрывший опавшие листья легким невесомым ковром. Небо резко посерело, солнце если изредка лениво поднималось, то практически не прогревало землю, лишь отсвечивая бликами на белых хлопьях, под которыми хрустела застывшая пожухлая трава. По утрам холодно и скользко, а днем повсюду грязь да слякоть, хотя прогноз обещает теплую зиму. Угу. Вот только до ее прихода мы успеем окочуриться. 

- Максим, поправь летучую мышь. Ага, вот так да. Чуть левее, - взволнованный голос Эльвиры Павловны едва не заставил выронить большую летучую мышь из бумаги, покрашенную в черный цвет с жуткими красными глазищами. Правда мышь это напоминало мало, даже летучую, скорее уж на черного голубя.