- Это вот так, по-твоему, она с тобой живет?! Не знамо где болтается и телефон не доступен?!

- Сережа, не кричи на маму!

- Да что кричать! – возмущается мужчина, тыча пальцем то в меня, то в Марию Игнатовну, побледневшую еще сильнее. Схватившись за сердце женщина тяжело дышит, пока ее дочь пытается урезонить супруга.

- Сергей!

- Помолчали бы, тоже мне нашлись тут образцовые родители! – огрызается немного пришедшая в себя бабушка Грозы, а я набираю сообщение в чат, краем уха улавливая каждое слово. И следующее то что произносит Надин отец, заставляет мои пальцы замереть над экраном:

- Во всяком случае ничего подобного больше не будет. Слава Богу, это последний год. Переезд больше не подлежит обсуждению, думаю Надя согласится с нашими доводами, что учится в перспективном заграничном университете для нее лучше, чем болтаться неизвестно где!

 Глава 40

Сидеть в полицейском бобике в наручниках рядом с Гринчем – так себе удовольствие. Особенно, если в это время дяденька в форме набирает номер твоей бабушки, пока водитель недовольный задержкой курить в приоткрытое окно. Где-то там знакомая рыжая голова мелькает – куда же без Магазинчиковых. Птички кричат, вечер на дворе, а Наденька Грознова готовится впервые в жизни посетить детскую комнату для особо невоспитанных детей, Ага, именно. Правильно подумали. Сейчас позвонят в школу, семье, инспектору по делам несовершеннолетних и классной руководительнице.

Как все началось?

Ой, сейчас расскажу.

В тот момент, когда я решила нагнать Валерия Арсеньевича, настигнув мужчину в самой арки и не пойти домой, все пошло кувырком. Едва успела коснуться его руки, мужчина чуть ли не с воплем бросился от меня. Еле догнала, схватив за руку и разворачивая в свою сторону, наткнувшись на испуганный светлый взгляд. Челюсть чуть подрагивала, сам выглядел неопрятно, похоже сегодня не соизволил даже побриться.

- Грознова? – в голосе столько изумления, будто не меня ожидал увидеть, а как минимум толпу варваров за спиной. Он вытянул шею, опасливо оглядываясь и перехватив меня за рукав светлой куртки, потянул на выход из арки в люди, откуда доносился шум проносящихся автомобилей. Пару раз чуть не споткнулась по дороге, пока Гринч тащил за собой, в итоге решив, что хватит с меня. Затормозила каблуками, дернулась, заставляя библиотекаря замереть на месте и озадаченно обернуться.

- Что происходит? – возмущенно складываю на груди руки, сама опасливо оглядываюсь на балконы. Вдруг кому из родни вздумается со стороны кухни на улицу посмотреть?

- Не понимаю, о чем ты, - ушел в глухую оборону Валерий Арсеньевич, насупившись.

Не, не на ту напал. Я, конечно, не Лилька, но тоже кое-что умею подмечать. Вот сейчас наш библиотекарь кого-то или чего-то боялся. Постоянно оглядывался, отчего сама уже едва поборола желание покосится себе за спину. Вдруг кто следит за ними? Был ли хвост?

Боже, я сошла с ума. Гринч делает из меня параноика.

- От кого вы убегаете? Где были? Мы вас искали, хоть знаете, что мы нашли одну из енотовидных собак, а другие… - дальше договорить мне не дали. Валентин Арсеньевич дернул за руку, затащив под козырек небольшого сувенирного магазинчика и зашипел. Натурально так, будто змея. Над головами раздался тихий перезвон – это колокольчики, прикрепленные к краям козырька, чуть шелохнулись от порыва ледяного ветра. Основная железная коричневая дверь в магазин была заперта, а лист формата А4, прикрепленный скотчем к поверхности прямо под глазком, гласила: «Помещение сдается в аренду». Интересно, раскошелится на кованый козырек и потерять магазинчик из-за финансовых трудностей – это очень обидно?

- Меня хотят убить, - сделал большие круглые глаза библиотекарь, отчего я затаила дыхание, прислушиваясь к его возбужденному шепоту. – Они уже приходили вчера, подбросили мне записку о встрече в ящик. Хорошо дома не было никого! Им нужны звери, требуют отдать последнюю енотовидную собаку, иначе…

- Но мы уже нашли его, - перебиваю, затаив дыхание. – Он под надежной защитой у Дорониных загородом. Покажите записку, - требовательно протягиваю руку, и мужчина мотает отчаянно головой, отчего черная шапка на его голове сбивается, едва не успев с лысеющей макушки.

- Я ее выкинул.

- А зря, в полицию бы передали, - ворчу недовольно, услышав в ответ возмущённое:

- Ты что! Кругом все проплачено. У них там свои люди, я уверен, иначе не действовали бы столь открыто!

Это да, согласна. Они ведь даже в школу пробрались без особых проблем и каким-то образом вычислили, что Валентин Арсеньевич притащил зверушек туда. Не остановила ни охрана. Ни камеры, ничего. Значит, у них есть связи. Почему-то от таких знаний мороз по коже, да и не только у меня. Бледный библиотекарь стоит, сжавшись весь. Ему тоже очень страшно, но по решительному взгляду вижу, что сдаваться и отдавать нашего Пончи он уж точно не собирается.

- И что делать? – затаив дыхание, спрашиваю. Взгляд в ответ такой, будто глупость несусветную сейчас сказала, не подумав. Видимо так и есть, потому что Валентин Арсеньевич чуть ли не пальцем у виска покрутил, издав непроизносимый звук. Нечто среднее фырканьем и хмыканьем.

- Ты, Грознова, - ткнул в меня крючковатым пальцем, оглядев с ног до головы. – Ничего. Пойдешь домой, сделаешь уроки, а завтра утром пойдешь в школу!

Вот сейчас обидно было. Мы тут старались, енотовидную собаку пристраивали. Сейчас вот мерзну от прохлады на улице, будучи голодной после школы, и никакой благодарности. Вообще. Тот факт, что Доронина пришлось после школы вылавливать, можно сказать зажимать у крыльца нисколько не сыграл важной роли в моих аргументах. Нет и все. Маленькая, мол, глупостями страдать. Сам съезжу, узнаю все, не лезь. Если что запомни молодым, красивым, бравым генералом. Так что давай, Наденька, домой, иди к ЕГЭ готовься.

Нет, последнего Гринч не говорил, убегая от меня на остановку. Для деда в возрасте бегал он довольно шустро. Не успей я прыгнуть в притормозившее за уезжающим автобусом Яндекс-такси, упустила бы из виду. Хотя может хорошо, не вляпалась бы в проблемы.

- За 130 маршрутом! – шиплю ошарашенному водителю, выискивая в кармане деньги.

Из налички – последняя тысяча. Остальное только карточкой с телефона. Красивая яркая сине-зеленая бумажка быстро разучила таксиста задавать вопросы, пока я комфортом обустраивалась в ободранном салоне. Ничего особенно – потрепанные диванчики, местами прожжённые сигаретами, какой-то хлам позади в багажнике и удивленные карие глаза молодого парня, сжимающего руль, пока мы следуем за автобусом.

Прямо чувствую себя главной героиней в фильме про шпионов. Впереди болтается хвост синего корейского пазика, следующего по привычному маршруту. Позади мы – я с таксистом на старенькой Хонда Цивик годов девяностых.

Знаю, потому что Макс иногда рассказывал, тыча пальцем в непонятные мне марки автомобилей. У нас ведь в городе японских старых машин не прям уж много, все чаще европейские концерны превалируют. Иногда он закрывал мне глаза, заставляя вспоминать значки. Не знаю почему мне так запомнилась именно эта модель более позднего года выпуска. Наверное, это какое-то дурацкое, но очень теплое воспоминание, мне ведь даже автомобили никогда не нравились. Еремин смеялся и говорил, что так любил делать его отец в детстве – одно из лучших воспоминаний того времени. Верю, потому что судя по всему не только у меня там большие проблемы с родной кровью.

Пока следуем за автобусом, стараюсь не упускать из вида каждую остановку, прося ехать медленнее, пока из автобуса выбираются усталые пассажиры. Бабушки, школьники, родители с детьми, студенты. Молодые парочки – десятки людей в почти однотипных куртках, но серого пуховика Гринча пока не видно. За окно снова дождь, слышу тихий звук работающих дворников и стук капель по крыше. Мне везет, Валентин Арсеньевич выходит следом за дамой в бордовом пуховике с собачкой, и я прошу остановиться так, чтобы не видно было, в случае если он вздумает оглянуться.

- Слушай, может тебя подождать? – с сомнением спрашивает водитель, однако мотаю головой, выбираясь из машины. Сейчас умом понимаю, что он взял с меня по сумме меньше, чем они обычно дерут без счетчика. Разбираться уже не хочется, потому спешу вперед за фигурой, уже почти добравшейся до переулка Петроверигского. Самый центр Москвы напротив синагоги в районе Китай-города – заброшенный корпус Московского государственного лингвистического университета. Именно туда, огибая людей, деревья и припаркованные автомобили, спешит Валентин Арсеньевич. К многоэтажному зданию с провалами окон и мусором вокруг, часть из которого представляет обвалившийся местами красный кирпич. Вокруг граффити, странные рисунки, но людям плевать, они спешат по своим делам, совершенно не обращая внимания, стоит мужчине оглянувшись, пробраться в одно из открытых нижних окон.

Тяжело вздыхаю, потому что придется лезть следом, оттого спешу быстрее, потому что библиотекарь уже скрылся в здании.

Перебираюсь через горы грязного хлама, забираясь во внутрь через темный провал. Внутри горы строительной пыли, все те же рисунки на стенах и малоприятный запах. Судя по валяющимся пустым пивным банкам, разбитым бутылкам с окурками, тут часто бывают не только подозрительные личности, но и подростки. Опасливо оглядываюсь, оттряхивая куртку и доставая смартфон, дабы посветить вокруг. Вопреки всем канонам – связь прекрасно работает, но звонить сейчас кому-то, верный способ все пустить на самотек.

Запинаясь о всякие доски с мусором, бреду к лестнице. Где-то наверху уже слышны тихие голоса, оттого стараюсь как можно тише переступать ногами, чтобы каблуки меня не выдали.

-…значит, это ты украл наш товар…

Что-то слышно, подбираюсь ближе, опасливо оглядывая нестабильную конструкцию всего здания. Того гляди кусок арматуры на голову упадет с потолка. Пригибаюсь к перилам, с отвращением взглянув на свою грязную руку, стоило всего пять минут полазить по этим дебрям. Они где-то на втором этаже, видимо на крышу забираться не стали из соображений безопасности. Подбираюсь ко входу, вижу двоих прямо напротив библиотекаря. Валерий Арсеньевич нервно стучит пальцами по ткани своей куртки. Напротив, него высокий рослый мужчина в темных одеждах. Лица не разглядеть, но судя по всему стрижка довольно короткая. Второй чуть пониже, более жилистый. Классическая картина – оба в тени, голоса грубоваты, особенно у росляка. Настоящие бандиты, даже страшно стало и похоже не только мне. Особенно, после следующих слов.