Подкрашивая ресницы, смотрю в зеркало ванной на собственное отражение. Белый пластик рамы чуть треснул сбоку, почему-то именно сейчас это привлекло мое внимание, пока елозила щеткой по зубам. До чего мы вчера чуть не дошли? От воспоминаний жарко, приятно и немного душно. Еремин понятливый, держит себя в рамках, установленных мною, но ведь на Дне Здоровья мы можем остаться одни – от этой мысли едва не сую голову прямо под ледяную из крана.

Ни думать, ни думать, не думать.

Секс с любимым парнем – это же нормально?

Надя, что за мысли.

Ведь у многих девчонок ее возраста уже было такое, верно?

Снова думаю не о том, потому заканчиваю с приготовлениями в школу и расчесываю волосы, скользя по темным прядям. Немного помады на губы, выхожу из нашей небольшой ванной комнаты, натыкаясь на рассеяно стоящую посреди коридора бабулю.

- Ты чего? – удивленно вскидываю брови.

- Забыла куда, сунула свои очки для чтения, - озадаченно отвечает она, а я привычно шагаю в коридор, подхватывая нужную вещь с деревянной темной банкетки, помахав перед бабушкой, ехидно интересуясь:

- Склероз нагнал?

- Похоже, - смеется она весело, а я почему-то ощущаю вдруг накативший страх. Дурацкая на самом деле шутка, а бабушка с каждым днем все рассеяннее. Смаргиваю накатившие слезы, поддаваясь порыву и обнимаю ее, вдыхая аромат мяты. Она такая хрупкая, неожиданно совсем, ведь всегда казалось, что у нее

- Ты чего?

- Просто так, - улыбаюсь, отпуская с неохотой, а на меня смотрят подозрительно. Бабушка щурится, нацепляя на нос очки с круглыми линзами, немного приспуская и оглядывая с ног до головы, фыркая в ответ.

- Дурочка, вижу. Что волнуешься. Бабуля твоя еще до восстановления царской России доживет!

- Ностальгируешь по старым временам, когда еще Николая застала? – хихикаю, хватая сумку, выскакивая на площадку, послав ей воздушный поцелуй. – Пока, бабуль!

- Ууу, паразитка!

Привычно шлепаю. Ваську по затылку, заметив его раньше, чем он меня. Наушник вываляется из уха, повиснув на плече. Яровой едва не роняет смартфон на ступеньки, успев поймать в последний момент и переводит на меня гневный взор.

- Гроза! Совсем сбрендила подкрадываться? – возмущенно рычит, а из динамика доносится голос Питбуля с очередным диджейским треком. Закатываю глаза, фыркая под нос что-то про любителей унылой попсы. В ответ мне прилетает издевка на тему ускоглазых бормочущих азиатов без голоса – типичные друзья, ну. Шагаем вниз не спеша по лестницы, я сегодня рано, Вася тоже. Арина явно не успеет, стоять на улице не хочется – за окнами снова сыро, промозгло и падает пожелтевшая листва. Да здравствует октябрь. Вообще не представляю, как мы завтра поедем в парк-заповедник, хотя бабушка уже после ухода Макса помогла собрать рюкзак, нашли даже старый спальный мешок с палаткой от родителей. Иногда иметь в семье пару археологов полезно: на меня налезли даже мамины костюм-хаки и ботинки.

- Вчера видел вашу парочку на лестничной площадке, - ехидничает ботаник, совсем потерявший страх, пока на втором этаже замедляем шаг. – Если че в глазок не подглядывал – просто на него глазом упал.

- Ага, сейчас на ступеньку упадешь, - бурчу, невольно чувствуя некое подобие смущения или скованности от воспоминаний. Ладно, мы целовались. Много, долго, возможно мой парень немного распустил руки. – Уподобляешься бабкам на лавочках? Семки подарю на ДР следующее.

- И лавочку мне выстругай. Чур только из ольхи. Буду на ней сидеть на балконе и на вас всех плеваться, - гогочет этот идиот, когда вместе выходим из подъезда. Время на часах – 7:20. На улице холодно, приходится натянуть на голову капюшон куртки и не покидает мысль, что промежуточную ветровку можно было не надевать – сразу в пуховик зимний. Стою, ножкой в полуботинках на высоком каблуке квадратном притопывая. Два прыжка, шаг, шаг, шаг, прыжок – становится теплее. Дышу на свои пальцы кожаных перчатках, время - 7:25. До школы минут семь ленивым ходом, однако Арина уже приближается к опозданию, потому ворчливо рыщу в поисках телефона в сумке. Васька пять минут назад скрылся в арке, спеша скорее на остановку до школы для ботанов. Вот уж правда человек не парится – ехать сорок минут, вечно пропускает положенную 15-минутку перед уроком.

- Та-да! – теперь сама едва не роняю в лужу многострадальный телефон, когда на меня сзади набрасываются. Резко оборачиваюсь, глядя на веселую подругу, подкравшуюся подло со спины.

- Ты чего подкрадываешься?! – возмущаюсь, а она в своих удобных ботиночках без каблука бесшумно покачивается подмигивая.

- А нечего уши развешивать, - пожимает она плечами, зябко ежась. – Блин, пошли быстрее в школу, сейчас окочурюсь тут. Ты сделала геометрию? Капец. Я вчера на третьей задаче застопорилась.

- Спишешь у меня, мне Макс помог, уповай на его грамотность, - хмыкаю, ловя на себе заинтересованный взор, а после эти интонации. Жутко бесячие:

- Макс помо-о-ог, - хмыкает весело. – Вот оно как. Значит был у тебя?

- Ни в чем не сознаюсь под страхом смерти!

Я думала он нас встретит у ворот, однако пока шли и болтали, увидели всех одноклассников, кроме Еремина. Хмурюсь, поднимаясь на крыльцо, где привычная картина: Доронин, Рожков, Ященко,

Ладужкин курят. Олег прячет руки в рукавах накинутой куртки, нисколько не стесняясь проходящих мимо младшеклассников. Еще бы, большинство наших учителей уже бросили попытку делать внушения. Они родителей собственных не слушают, что уж говорить о преподавателях? Наверняка поймали очередное наказание, потому преспокойно дымят рядом.

- Фу, парни, ну вонять же потом будете, - морщит нос Сорокина, тыча меня локтем в бок, кивая в сторону другого конца школы. Замечаю ярко-розовую модную курточку Ирки Сухановой. Ага, значит курицы вот плохими девочками еще опасаются быть, потому прячутся за углом и дымят там. Дуры, камеры то по всей территории.

- Сорока, ты чего с утра злая такая, - хмыкает Колька, туша окурок ботинком. Костя кивает в знак приветствия. – Может парня не хватает? – хитро косится, подкатывая к моей подруге.

- Эй, эй, олень безрогий, убери от нее свои клешни, - рыкаю на него, отчего брюнет закатывает глаза.

- Гроза, ты прямо страж порядка чужой чести, - ворчит, подмигивая Арине. Та делает независимый вид, а сама глазками в его сторону стреляет. Нет, ну что за фифа. Олег же наоборот недовольно морщится, проговорив:

- Костян, забери этого мачо уже, чтоб к чужим девчонкам не лез, - Коля открывает рот, а Амир ловко перехватывает парней из 11Б под ручки, весело скандируя:

- Шикарная женщина садись ко мне в машина. Ты будешь моя львица-а, хочу тибя любицца, - мы дружно закатываем глаза от этого фальшивого грузинского акцента, особенно, когда Доронин начинает пританцовывать, разряжая обстановку. Хохоча вваливаемся в школу едва ли не последними. Вроде всего ничего стояли, а как итог – звонок. Костя с Колей несутся на третий этаж первыми на английский, а у нас на втором психология, на которую никто не хочет.

- Может не пойдем? – стонет Рожков, тормозя всю нашу компанию на лестнице, толкаем его вперед. От психологии я тоже не в восторге. Эти тренинги якобы призванные дать сбросить ученикам школы стресс перед экзаменами и нагрузки от программы еще больше напрягают. Факультатив как-то внезапно превратился в обязательное посещение. Хочешь испортить себе настроение на весь день – сходи на психологию. Замираем внезапно, не потому что поддались на нытье, а потому что Арина внезапно шипит, затыкая рот Олегу, тыча пальцем в сторону открытой двери библиотеки. Взгляд от нее веду на пол, покрытый дорожной грязью. На улице конечно лужи, но тут ощущение, что кто-то по сырой земле топтался. Помимо этого, замечаю разодранные клочки бумаги у самого порожка – ерунда, но не настолько плохо у нас уборщицы моют, чтобы утром отыскать подобный мусор прямо в коридоре на втором этаже.

- Чего? – шепотом спрашиваю, и она глазами показывает в ту сторону снова. Амир приподнимает брови, расстегивая кожаную куртку, обдавая запахом чего-то восточного. Тяжеловато, не мой аромат, у Макса однозначно туалетная вода лучше. Но оно дело вкуса.

Смотрим на дверь библиотеки, любопытство побеждает, подкрадываемся и заглядываем внутрь.

К нашему удивлению Валентина Арсеньевича внутри нет. Просто оставил дверь открытой и ушел. Наверное, ненадолго.

- Валентин Арсеньевич? – прокашлявшись зову, слыша шиканье с трёх сторон, но игнорирую его, ступая вперед. Никого. Привычно пахнет пылью и старыми книгами.

- Он сейчас вернется и нас порвет, как эту бумажку, - ворчит Олег.

- Да умолкни ты, заяц трусливый, - фыркает Арина, шагая за мной. На кой-то черт все пригнулись, оглядываемся. Ощущаю рядом Амира, который зачем-то осматривает один из стеллажей.

- Надь, - зовет, подхожу ближе, замечая с удивлением царапины от содранной краски, будто кто-то скреб когтями. Ничего подобного раньше не было. Расстояние от пола небольшое, будто зверек какой. Неужели правда собака? Такие же следы находим на столе, а за ним чуть дальше у столов сваленные книги и…

- О Господи, - выдыхает в ужасе Аринка, вцепляясь в мою руку, когда у меня в груди все холодеет. Валентин Арсеньевич лежит прямо там без признаков жизни среди разодранных страничек толстого тома «Войны и мир». Повсюду бумага, бледное лицо, немного освещенное светом из окна, отблескивая в разбитых очках рядом с бездыханным телом.

- Он умер? – пищит Олег, схватившись за меня с другой стороны. Сказать ничего не могу. Слова застряли в горле, Амир первым делает шаг, опасливо приседая на корточки, протягивая руку к мужчине и в этот момент он распахивает глаза.

- Аа-а-а-а! – орет Амир, подскакивая. Бросается к нам, дружной бандой запрыгиваем на один из столов, который под нами проламывается, не выдержав перегруза и вся наша компания падает на пол.