Мэделин чувствовала, что несет чепуху. Взглядом она умоляла Алана помолчать, не говорить больше ни слова, а ее руки тянули Роналда, но ей вовсе не стало легче, когда он повернулся и твердо зашагал к выходу. Этот ланч явно не обещал стать приятным.

Она вышла из офиса с ощущением, что вступает в простреливаемую зону.


6

Их любимый ресторанчик был переполнен, гомон голосов просто оглушал. Мэделин сидела, мрачно уставившись в свою тарелку. Казалось, все люди здесь наслаждались жизнью, только они с Роналдом были в этом царстве счастливцев унылыми изгоями.

Нет, он не стал упрекать ее за то, что она забыла о времени, что, придя за ней, застал ее рядом с мужчиной, чьей любовницей, по слухам, она была. Он не говорил вообще ничего. Было бы легче, если бы он упрекал ее, даже бранил. Тогда можно было бы все спокойно объяснить, вместо того чтобы сидеть здесь и терзаться самыми тяжелыми предчувствиями.

Ожидание самого худшего вконец отбило у нее аппетит. Она опустила вилку и отодвинула еду, вздрогнув от отвращения.

Роналд был невероятно, даже унизительно вежлив, ведя спокойный, непринужденный разговор о своей утренней работе. Его голос был абсолютно бесстрастным. Ни на минуту не отвлекаясь от еды, он рассказывал ей о важных телефонных переговорах. Речь шла о современном состоянии финансовых рынков в Западном полушарии.

— Как я себе представляю, группа венесуэльских производителей противостоит захватнической политике компаний США, которые диктуют свои цены. Это не точные данные, просто внутреннее ощущение. — Говоря это, он ловко подцепил вилкой несколько макаронин. — Европейский завоеватель должен ворваться неожиданно и вложить свой капитал, обеспечив венесуэльских рабочих, которые в противном случае просто погибнут. Такой проект вдохновляет меня. Очень соблазнительная перспектива.

Он казался равнодушным, будто читал обычную лекцию туповатым студентам. Мэделин хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать его голоса, невозмутимо чеканящего слова.

Она хотела, чтобы он ввел ее в курс своей работы, конечно же хотела, но только не так! Она ненавидела его холодность, его бесстрастие. Сейчас он говорил с ней так, как будто она была совершенно посторонним человеком, который слушает его из чистой вежливости.

Одному Богу известно, что он выкинет, когда она признается, что пообещала Алану задержаться у него еще на несколько месяцев!

— Ты ничего не ешь? — осуждающе заметил он, глядя на ее нетронутую тарелку. — Мои разговоры надоели тебе?

— Перестань! — потребовала она. — Перестань казнить меня! Да, я виновата перед тобой. Я забыла о времени. Мне стыдно. Но положение очень серьезное...

— И ты считаешь, это тебя извиняет? — Он положил вилку на тарелку, которая была пуста — так же пуста, как его глаза. — Небольшие неприятности на работе — и ты забыла обо всем: о ланче со мной, о том, что я топчусь как идиот на одном месте, удивляясь, куда ты пропала, воображая себе невесть что, вплоть до автокатастрофы! Ты забыла даже о том, что я вообще существую, потому что была слишком увлечена своим обожаемым Винтером.

— У тебя совершенно нет повода для ревности. — Ее бледное лицо страдальчески скривилось. — Я ведь извинилась перед тобой. Что еще тебе нужно от меня?

У Мэделин невыносимо разболелась голова, и она знала, что дальше будет еще хуже. Язвительно улыбаясь, Роналд откинулся на спинку стула и забарабанил пальцами по столу.

— Ты говоришь, у меня нет повода для ревности? — Он подозвал официанта и заказал кофе, ни на секунду не отрывая холодного взгляда своих серых глаз от ее лица. — А ты сказала ему, что добрая половина Лондона уже знает о вашем романе? Ты уверяла, что обсудишь с ним это, помнишь? Тогда я удивлялся твоему настойчивому желанию поговорить с ним. Теперь мне многое становится ясным.

Он замолчал, так как принесли кофе, зато Мэделин вскочила, пылая праведным гневом. С нее хватит! Почему он верит только плохому?!

— Сядь! — Его рука крепко сжала ее запястье. Он почти заставил ее сесть.

Мэделин кинула на него яростный взгляд.

— Почему? В чем дело? Ты можешь мне поверить? Хоть в чем-нибудь! — Мэделин чувствовала, что еще немного — и она сорвется, устроит у всех на глазах безобразную истерику.

— Успокойся. — Глаза Роналда оставались суровыми, но хватка ослабла. Его пальцы отпустили ее хрупкое запястье. — Я собирался сказать тебе, что был не прав, когда начал было действительно тебя подозревать. Так что он ответил? Согласился, что не стоит трогать драгоценного братца? — Его большой палец все еще мягко касался ее руки. Наверное, он чувствовал учащенное биение ее пульса и, конечно, счел это доказательством ее вины.

Собравшись с духом, стараясь дышать ровнее, Мэделин призналась:

— Я ничего ему не сказала. Эбби, его жена, очень больна. Не хватает им еще и этой неприятности.

Резким движением она отняла у него свою руку и, кусая губы, сцепила пальцы, зажав их между колен.

— Как ты заботлива, моя дорогая, — издевательски заметил Роналд. Кончиком пальца он оттолкнул нетронутую чашку с кофе. — Я надеюсь, ты не забыла сказать Винтеру о твоем увольнении? Или из-за пресловутых неприятностей все вылетело у тебя из головы, как и время нашего ланча? Или же ты настолько печешься о душевном покое семейства Винтер, что не захотела ранить его еще и этой неприятной новостью?

— Не смей издеваться! — Чем холоднее становился Роналд, тем больше раздражалась Мэделин. Она готова была громко завопить от злости. — Конечно, я все сказала ему, — отведя взгляд от окна, произнесла она. — Он этого совсем не ожидал и был недоволен, но он понял. Алан — разумный человек. — В отличие от тебя, говорили и ее глаза, и интонация голоса. Запоздало заметив заинтересованный взгляд с соседнего столика, она продолжила, понизив голос: — Я заявила, что хочу уйти через месяц. Он просил меня остаться еще на три-четыре месяца.

— И?.. — Безжалостный взгляд Роналда не отрывался от ее лица, сузившиеся холодные глаза потемнели от злости.

— Я согласилась, — призналась Мэделин. — Зная, что произошло, я просто не могла отказаться.

Он попросил счет и расплатился с официантом.

— У тебя был выбор. Однако ты приняла такое решение. Это твое право.

Мэделин стояла как вкопанная, глядя на него расширенными глазами. Она не могла представить, что он воспримет это так. В ужасе она почувствовала себя брошенной: он уходит от нее! Опять они стали бесконечно далекими друг от друга, словно жили на разных планетах.

— Я улетаю в Мехико, нашу деловую базу в Латинской Америке, как только сумею организовать перелет. Я все отложил на два месяца ради тебя, и был готов подождать еще месяц. Но не три-четыре. Итак, каждый из нас принял свое решение и, похоже, к этому нечего добавить. — Он встал, и его высокая, мощная фигура показалась Мэделин пугающе грозной. — Пойдем? Я думаю, ты не хочешь зря тратить время. Пора тебе возвращаться к вашим «неприятностям».

Вскочив на ноги, Мэделин пошла впереди него между тесно составленными столиками, крепко сжав губы и высоко подняв голову. Но, как только они выбрались на тротуар, она со слезами на глазах повернулась к нему.

— Ты говорил о двух месяцах, но вспомни: ведь это было наше свадебное путешествие!

Как он смел намекать, что эту отсрочку взял только для нее?! Дорогой подарок для влюбленной новобрачной, тогда как он сам с нетерпением считал дни до возвращения к своей любимой работе! Как он посмел?

Он лениво поднял одну бровь. Затем остановил проезжавшее такси. Изумленная Мэделин не могла поверить происходящему.

— Я не хочу уезжать! Я тебя не просила! Ты даже не желаешь знать, что случилось, почему я согласилась остаться?

— Не особенно, должен тебе сознаться.

Он помог ей сесть в такси, дал водителю адрес ее офиса, и Мэделин уехала. Она сидела в машине выпрямившись, с пылающим от обиды лицом, за всю короткую дорогу так ни разу и не пошевелилась.

Как можно быть таким эгоистом? Почему он вел себя так, будто только его желания и его взгляды имеют значение? И как он мог без зазрения совести так отделаться от нее — засунуть в такси, чтобы не возвращаться вместе. Ему просто не терпелось, избавившись от нее, начать готовиться к полету на край света!

Гоня от себя обиду на Роналда и досаду, она в этот день упорно работала. Алан срочно укатил на самую большую из трех фабрик компании. Мэделин заставляла себя не думать о муже. Она не должна погружаться в свои обиды, ворошить их, растравляя душевные раны. Она решила остаться здесь и, значит, должна думать прежде всего о работе. Искушение позвонить по телефону, стоящему рядом на столе, и сказать Роналду, что она задерживается, было велико. Но она смогла подавить это желание.

После работы, едва держась на ногах, Мэделин вернулась в Челси, не ожидая ничего хорошего. Она не удивилась тому, что никто не ждал ее возле офиса, чтобы отвезти домой, как было всю прошлую неделю. Она понимала, что после этого злосчастного ланча иначе и быть не могло.

Но ей стало невыносимо больно, когда, отперев дверь, она нашла их маленький уютный домик пустым. Не было даже записки от Роналда. Мэделин вдруг почувствовала себя совершенно одинокой и никому не нужной.

Зайдя в ванную, чтобы принять душ и переодеться, она кинула взгляд на свое отражение в зеркале. Какое жалкое у нее лицо, словно у побитой собаки! Это не дело. Она сумеет справиться со своей проблемой. Она приготовит еду и будет ждать, когда он появится, радостно встретит, скажет, что очень любит его, и он обязательно выслушает ее.

В холодильнике есть цыпленок, можно приготовить тушеные овощи или салат, подать к ним белое вино. Мэделин задумалась — готовить сейчас салат или подождать, пока вернется Роналд, как вдруг раздался громкий звонок в дверь.