Так думала Элизабет до тех пор, пока в Рейвенуорт-Холл не приехала леди Дэндридж.


В тот холодный ветреный день Элизабет, стоя у окна своей спальни, смотрела, как виконтесса выходит из изящного черного фаэтона. Леди Дэндридж была одета в модное голубое шелковое платье с высокой талией, расшитое крохотными розочками. Из-под полей шляпки виднелись шелковые волосы, такие же темные, как и у Рейвенуорта. А вот кожа у виконтессы была не смуглая, как у графа, а бледная, а губы — пухлые и такие же розовые, как розочки на ее платье.

Взяв виконтессу за обе руки, граф наклонился, собираясь ее поцеловать. Леди Дэндридж ответила ему долгим страстным взглядом, в котором без труда можно было прочитать, чем именно виконтесса собирается закончить день.

Наблюдая за этой парой, Элизабет почувствовала, как у нее отчего-то больно сжалось сердце и перехватило дыхание.

— Эта еще хуже, чем все остальные, — неодобрительно буркнула стоявшая рядом Мерси Браун. — Вечно здесь оши-вается. Бегает за графом, как какая-нибудь уличная девка! А бедняжка лорд Дэндридж искренне верит, что его жена — самая нежная и заботливая мать.

Элизабет удивленно взглянула на горничную.

— Разве у леди Дэндридж есть дети?

— А как же! Эти богатые дамочки только так и поступают. Подарят своему муженьку наследника, а потом начинают вертеть хвостом. Так и эта. Ведь это не граф все начал, а она. Приставала к нему до тех пор, пока он наконец не сдался.

Элизабет подумала об уже скрывшейся в доме парочке. А может, они уже не внизу, а наверху, лежат, обнаженные, на огромной, с пологом кровати графа?

— Ну, какая бы виконтесса ни была, его светлости, похоже, она нравится.

Мерси хмыкнула:

— Это уж точно.

От этих слов Элизабет почувствовала нечто похожее на укол ревности, хотя ей очень хотелось бы верить, что она ошиблась.

— Вы идете гулять? — спросила Мерси. — В это время вы уже обычно гуляете.

Элизабет рассеянно покачала головой:

— Сегодня не пойду. Что-то не хочется.

Мерси ничего не сказала, однако взгляд ее проницательных черных глаз задержался на лице Элизабет чуть дольше, чем требовалось.

— Если вам что-то понадобится, позвоните.

— Спасибо, Мерси.

Весь остаток дня Элизабет пыталась читать, уютно устроившись в кресле перед камином в углу гостиной, однако смысл прочитанного все время ускользал от нее. Перед глазами ее вставали картины, одна сладострастнее другой. И в каждой присутствовали Николас Уорринг, худощавый, мускулистый, обнаженный, и его любовница леди Дэндридж. Элизабет краснела от стыда, представляя их вместе, однако перестать думать об этом никак не могла.

Постепенно ее стала охватывать злость. Да как он посмел привести в дом любовницу! Стыд и срам! Но с другой стороны, виконтесса — женщина замужняя и положение в обществе занимает не ниже, чем граф. Она приехала к соседу в гости, что же тут предосудительного?

Кроме того, граф честно предупредил: хотя он и является ее опекуном, жизнь свою из-за ее присутствия в своем доме менять не намерен.

И от этой мысли и без того безрадостное настроение Элизабет стало еще более мрачным.


Гости Рейвенуорта приезжали и уезжали, однако кто-то посторонний в доме находился всегда. Несколько раз Элизабет случалось наткнуться на графа в столовой, и с каждым разом она чувствовала, что этот человек интригует ее все больше и больше. Она и сама не понимала, что дает ей на то основания, однако была убеждена, что под личиной распутника, картежника и любителя спиртного, которую Николас Уорринг натягивал на себя, словно ярко-красный плащ, скрывается совершенно другой человек.

И однажды Элизабет смогла в этом убедиться. Было уже далеко за полночь. В эту ночь в доме стояла тишина, однако Элизабет никак не удавалось заснуть. За окном шумел дождь, с моря дул штормовой ветер, темное небо то и дело освещалось вспышками молний.

Закутавшись в теплый стеганый халат, Элизабет взяла с инкрустированного туалетного столика канделябр и, тихонько ступая, спустилась вниз. Раздался удар грома, зловещим эхом прокатившийся по всему дому, и Элизабет испуганно вздрогнула.

Дойдя до дверей библиотеки, Элизабет взялась за серебряную ручку, собираясь войти и поискать себе что-нибудь почитать. Ручка повернулась, тяжелая дверь распахнулась, и на секунду Элизабет застыла на пороге. Комната, ярко освещенная лампой, оказалась далеко не пустой.

— Добрый вечер, мисс Вулкот, — послышался голос Николаса Уорринга.

Граф сидел в черном кожаном кресле. В одной руке он держал стакан с джином, в другой — тонкую сигару. Напротив него расположился багроволицый сквернослов барон Сент-Джордж, похожий на самодовольную жабу.

— Добрый вечер, милорд. Простите, что помешала, но я не думала, что тут кто-то есть.

Мужчины играли в карты. На полированном столе красного дерева были разбросаны деньги.

Секунду помешкав, Элизабет вошла в комнату, решив на сей раз не отступать. Нравится это его светлости или нет, она пришла за книгой и не собирается без нее уходить.

Она поставила канделябр на столик.

— Снова играете в карты, как я смотрю, — не смогла она отказать себе в удовольствии поддеть графа. — Похоже, на сей раз удача вам изменила.

Граф усмехнулся:

— Что верно, то верно.

— Ник отлично играет, черт бы его побрал, — еле ворочая языком, произнес Сент-Джордж и добавил: — Когда захочет. — Полные губы барона растянулись в некотором подобии улыбки. — К счастью, такое происходит нечасто.

Рейвенуорт затянулся, выпустил изо рта несколько колец серого дыма, посмотрел, как они растворяются в воздухе, и проговорил:

— Вам не нравится то, что я играю в карты, не правда ли, Элизабет?

Это необычное обращение возымело на девушку необыкновенное действие. Ее словно обдало теплой волной. И ей это очень не понравилось.

— Вы же знаете, что не нравится, — бросила она.

Отхлебнув из стакана, Сент-Джордж откинулся на спинку кресла и громко рыгнул.

Бросив на барона предостерегающий взгляд из-под черных бровей, Рейвенуорт обратился к Элизабет:

— Насколько помню, я уже знакомил вас с бароном пару дней назад.

Волосы у графа были взъерошены, галстук отсутствовал, несколько пуговиц на гофрированной рубашке расстегнуты. Сквозь распахнутый ворот просматривалась смуглая грудь, покрытая темными курчавыми волосами. Граф был красив какой-то бесшабашной красотой и явно был навеселе, хотя Сент-Джордж казался еще пьянее.

Элизабет выпрямилась:

— Да. Вы познакомили нас с бароном вчера днем.

Она случайно наткнулась на Рейвенуорта и Уиккера в лабиринте бесчисленных коридоров Рейвенуорт-Холла, и граф был вынужден представить их друг другу.

— Добрый вечер, барон, — проговорила она, мило улыбнувшись тучному барону, однако думая о том, как ужасно так бесцельно тратить время. — Еще раз прошу меня простить за вторжение. Я дочитала книгу, а заснуть никак не могла. Вот и пришла за новой. Обещаю, я вас не задержу.

— Ну что вы, дорогуша, оставайтесь с нами сколько хотите, — пробормотал барон и наклонился к Элизабет, рискуя свалиться с кресла. — Такая миленькая девчушка, как вы, никак не может мне помешать. — Элизабет и не подозревала, что стоит к барону так близко, пока не увидела, как его рука тянется к ее талии. Вот-вот схватит. — Черт подери, Ник, старина, какая же это хорошенькая…

Договорить барон не успел. В ту же секунду Рейвенуорт вскочил с кресла. Сигара упала на пол, джин разлился по столу. Рука Сент-Джорджа так и не достигла цели. Смуглые худощавые пальцы графа сомкнулись на запястье барона и с силой сжали его.

— Я же говорил, что не разрешаю прикасаться к этой девушке ни тебе, ни кому бы то ни было из моих гостей. Я полагал, что выразился ясно.

Полные губы барона искривила гримаса боли, и Ник отпустил его. Элизабет, испуганно попятившись, прижалась к стеллажу с книгами. Бросив взгляд в ее сторону, барон криво усмехнулся:

— Яснее некуда, мой друг. Я и не подозревал, что ты сам имеешь виды на эту девицу.

Рейвенуорт сжал губы. Взгляд его не предвещал ничего хорошего.

— Эта девушка находится под моей опекой, и ничего более. Запомни это, Сент-Джордж, и у нас с тобой не будет поводов для ссоры.

Элизабет не сводила с мужчин испуганного взгляда. А перед глазами стояла картина: граф вскакивает с кресла, стремительный и сильный, словно пантера. Куда только делся тот прожигатель жизни, который еще секунду назад неторопливо прихлебывал джин?

— Элизабет! — позвал он. — С вами все в порядке?

Глубоко вздохнув, она проговорила:

— Да, вполне. Я возьму книгу и вернусь к себе наверх.

— Вот и хорошо. Только побыстрее.

Не мешкая, Элизабет вытащила с полки одну из средневековых новелл миссис Рэдклифф, которую присмотрела пару дней назад, повернулась и стремительно выскочила из библиотеки.

А вслед ей неслись голоса. Элизабет было интересно, о чем говорят мужчины, но еще интереснее было узнать, что же представляет собой Рейвенуорт на самом деле. То, что он не был пьян, а только притворялся — это точно. Подозрения Элизабет еще более усилились. Оказывается, граф совсем не такой, каким он хочет представляться другим. Еще ни одному человеку не удавалось заинтриговать ее так сильно, как Николасу Уоррингу.

И она дала себе слово так или иначе разузнать о Беспутном графе всю правду. ***

По небу плыли серые тучи. На мгновение видневшиеся вдалеке поля словно покрылись дымкой, потом снова выглянуло солнышко, и марево рассеялось. Даже сквозь оконное стекло Ник чувствовал на своем лице тепло солнечных лучей. Скрытый от посторонних взглядов темно-синей бархатной шторой, он смотрел в сад. По покрытой гравием дорожке прогуливалась Элизабет Вулкот.

Сегодня она была не одна. Рядом с ней шли двое детей: сын Сайласа Маккенна Пити и маленькая дочка Теофилуса Тилди. Наверное, рассказывает им про птиц, подумал граф и улыбнулся.