— Где мы? — спросила она в тот самый момент, когда извозчик открыл дверь.

Внезапный порыв холодного ветра ворвался внутрь экипажа. Маргарит была без пальто, а ее шерстяное платье представляло собой скудную защиту. Зубы тут же застучали, и она крепко обхватила себя, стискивая руки.

Ее похититель двигался, как дикий кот, подтверждая тот факт, что на самом деле не спал и минуты. Двигаясь плавно, он вышел из экипажа и повернулся, протягивая руки, чтобы помочь выбраться ей. Он опустил ее на землю без усилий, где Маргарит за краткий миг смогла оценить, каким же все-таки высоким он был, до того как похититель повернулся и потащил ее к ожидающей гостинице с мерцающими окнами, что сулили свет и тепло.

Маргарит сделала глубокой вдох, втянув ледяной воздух, приготовившись к тому, что, как она знала, должна сделать, тогда как ее ноги, одна за другой, ступали по слякоти.


Она приподняла юбки, холодные грязные брызги летели на ее икры, минуя полуботинки. Глубоко вздохнув, Маргарит остановила взгляд на двойных дверях гостиницы. Она могла сделать это.

В мыслях она четко представила всю картину: она поднимет переполох, выложив все первому человеку, которого увидит по ту сторону дверей. В считанные минуты прибудет должностное лицо, сжимая в поддержке ее руку, в то время как ее похитителя потащат в тюрьму.

Ей почти стало жаль его. Она почти чувствовала вину за то, что нарушила свое слово, обещав ему время, чтобы дать убедить себя в том, что выйти за него замуж — хорошая идея. Почти — если бы только ее счастье и сама жизнь не были поставлены на карту. Но время — это как раз то, чего у Маргарит не было.

Пока он вел ее по оставшейся части двора, она взглянула на его профиль, погруженный в густой покров ночи. Мерцающий свет фонарей, висящих возле гостиницы, едва ли способен был помочь.

Залаяла собака, спеша поприветствовать их. Кровь застучала в скованных холодом венах Маргарит, пока она прокручивала в мыслях различные внушающие ужас заявления, способные всполошить любого к действию.

Она отчетливо представила себе троих очень больших и на вид весьма недоброжелательных мужчин, сидящих в гостинице. Именно тот сорт мужчин, которые любили их матерей и обладали глубоко укоренившимся защитным инстинктом по отношению к прекрасному полу. И вот она уже видит, как они поднимаются на ноги, спеша к ней на помощь.

— Постойте.

Он потянул ее за руку, заставляя остановиться.

Маргарит моргнула, устремляя взгляд на его неясный силуэт, и пытаясь расшифровать его намерение. Звук легкого хлопка раздался в воздухе. Она вскинула голову, узнав звук, но не вполне понимала, к чему это. По крайней мере, до тех пор, пока он не опрокинул на нее бутылку джина.

Он откупоривал бутылку.

Маргарит закричала, когда алкоголь пропитал перед ее платья, просачиваясь сквозь сорочку до самых костей. Непереносимый запах наполнил воздух, обжигая ноздри.

— Прошу простить меня, — произнес он, закрывая бутылку, при этом в голосе его не было и следа раскаяния. — Это превентивная мера.

— Что вы делаете? — требовательно произнесла она сквозь сжатые зубы. — Вы погубили мое платье.

— И, как полагаю, вашу способность внушать доверие тоже. Я не намерен рисковать, позволив вам лепетать о том, что я похитил вас. В молодости я уже пару раз побывал за решеткой. И это не тот опыт, который доставляет удовольствие, чтобы я вознамерился пережить его заново.

Она что-то бормотала, пытаясь подобрать слова. Мог ли он прочитать ее мысли? Как он смог понять ее намерение увидеть его упрятанным за решетку?

Он продолжил:

— Стоит лишь вам навалиться с жалобами на сочувствующего слушателя, как мне, к своему стыду, придется признать, что моя жена в стельку пьяная, — произнес он с насмешкой. — Слышали ли вы когда-нибудь подобное? Так неудобно. Но это же болезнь на самом-то деле. Даже не знаю, что мне с ней делать.

— Вы не посмеете!

В сумраке он взмахнул рукой, обводя ее силуэт:

— О, уже все сделано, любовь моя.

Любовь моя. От этой не содержащей в себе ничего нежности ее кожа покрылась мурашками. Этот хам был незнакомцем, ее противником. Его могучий голос и пустые нежности не должны взволновать ее ни в коей мере.

— Никто не поверит в такую чушь! Я не пьяница.

Снова сжав ее руку, он легко произнес:

— Почему это так сильно беспокоит вас? Вы обещали мне, что выслушаете меня и дадите время, чтобы познакомиться поближе. Если только вы не солгали и не планировали все это время сбежать от меня.

Она плотно сжала губы, не желая признавать, что так оно и было, и что именно это она и надеялась сделать, испытывая отвращение к самому факту, что должна была почувствовать угрызения совести.

Ее тюремщик большими шагами направлялся к гостинице, его длинные пальцы сомкнулись вокруг ее запястья. Маргарит, спотыкаясь, следовала за ним Она пыталась вернуть самообладание и не показаться пьяницей, какой он стремился изобразить ее.

Весь перед ее платья был насквозь мокрым, и Маргарит била дрожь, когда они вошли в теплые пределы гостиницы. Однако она подозревала, что дрожит скорее от злости, нежели от холода.

Ступив в большую, хорошо освещаемую комнату, она заморгала словно крот, вынырнувший из-под земли. Обводя вокруг взглядом, она пыталась найти дружелюбное лицо, кого-то, кто мог бы помочь ей.

Взгляд ее остановился на человеке с веселым лицом, он был почти настолько же круглым, насколько и высоким. Человек приближался к ней, идя вразвалочку, что, должно быть, было вполне быстрым темпом для него. Он вытер свои мясистые руки о фартук, воскликнув:

— Добро пожаловать, мои прекрасные друзья!

Маргарит открыла свой рот, чтобы обличить животное подле себя, самого низкого из всех негодяев, похитителя невинных. С этими пылкими словами, горящими на кончике языка, она повернула лицо к обвиняемому, готовая вынести ему приговор до того, как он примется лгать на ее счет.

Рот ее был открыт, слова готовы были сорваться с губ, Маргарит застыла. Она лишалась слов, лишь неотрывно смотрела.

Выражение, застывшее на его лице, отражало ее собственное удивление. Или это был страх?

К этому времени владелец гостиницы уже подошел к ним, но они так и продолжали немигаючи смотреть друг на друга. Темный взгляд ее похитителя бродил по ней так, словно тот никогда прежде не видел стоявшей перед ним женщины.

Это был он. Он. Человек из Сент-Джайлза.

— Кортленд, — прошептала она.

— Маргарит, — сказал он в ответ, произнеся ее имя еле слышно, она едва расслышала его.

Теперь причиняющее беспокойство действие его рокочущего голоса обрело смысл. Тоже самое было тогда, когда он прижался к ней, когда настолько интимно прикоснулся и говорил почти в самое ухо. В какой-то момент она должна была узнать его. Она должна была знать.

— Ты, — прошипела она.

Маргарит замотала головой так, словно испытывала головокружение, стараясь изо всех сил сопоставить мерзавца из Сент-Джайлза с этим человеком, заявившим, что обладает огромным состоянием. Состоянием достаточным, чтобы склонить ее к браку, по крайней мере, так думал он.

Он моргнул, и какую бы эмоцию она в нем не пробудила — та уже испарилась. Он холодно взирал на нее своим темным взглядом, свет померк, утих. Самообладание вернулось к нему.

— Конечно, дорогая, — произнес он успокаивающим голосом, в котором слышалось осуждение страдающего мужа. Она проследила за его взглядом, который был направлен на полные настороженности глаза владельца гостиницы. — Как и всегда, это я. Возле тебя.

Сразу же поняв, что он пытается начать свой обман, изобразив, что они женаты, Маргарит резко выдернула свою руку.

— О, нет, ты не сделаешь этого, — прошипела она низким голосом.

Она ринулась к хозяину, желая объяснить свое непростое положение, но Кортленд наступил ей на подол, его ботинок твердо удерживал ее на месте.

Она пошатнулась, закачалась из стороны в сторону, стараясь восстановить равновесие и выдернуть свой подол. И вдруг уже ничто не сдерживало ее. Он убрал свой ботинок с кромки ее платья, и она упала прямо на владельца гостиницы. Без сомнения, это было спланированное действие, чтобы заставить ее выглядеть еще более неспособной твердо стоять на ногах.

— Уухх! — воскликнул хозяин.

— Мне очень жаль! Примите мои извинения, — пролепетала она. — Это из-за него я упала, он заставил меня… — ее голос оборвался, когда она взглянула в лицо владельца.

Он зажал рукой нос, нестерпимый запах, исходящий от нее, определенно поразил его. Владелец гостиницы положил свои маленькие толстые ладони на ее руки и быстро отстранил от себя.

— Ну, ну, будет. — Он смерил их суровым взглядом. — Не знаю, какого рода заведением вы полагали я тут управляю…

— Вы должны простить мою жену, — начал Кортленд, голос его был успокаивающим и проникновенным. Совсем на него не похоже. Маргарит уже очень хорошо это знала, — мы вернулись с празднования девяностолетия моей двоюродной бабушки. Милая старушка, трудно поверить, что она все еще в форме. Ходит в деревню и обратно каждый день. Даже церковь посещает по воскресеньям, конечно, если позволяет погода, а это приличное расстояние. У моей жены трудности с самоконтролем, когда дело доходит до алкоголя. Это битва длинною в жизнь. Но что я могу поделать? Я женился на ней, когда она была совсем юной. Я делаю все, что могу, чтобы защитить ее от демонов, но не в силах стоять на страже каждую минуту…

Маргарит захлебнулась от возмущения, ее ногти вонзились, причиняя боль, в нежную кожу ладоней. Что за спектакль! Ему бы на сцене выступать.

— Ты, мерзавец! Негодяй!

Владелец гостиницы смотрел на них широко раскрытыми глазами.

Подлец же со своими ясными темными глазами даже умудрялся выглядеть сокрушающимся и невинным, точно ангел, когда покачал своей головой. Будь он проклят!