– Выкупить! – Джесси почти лишилась дара речи. Неужели в довершение всего она и «Мимозу» потеряет? Она перевела огромные потемневшие глаза на Клайва. Конечно же, он не поступит с ней так.

– Дослушай его, Джесс, – тихо посоветовал Клайв. Быстро взглянув на него, мистер Сэмюеле продолжил:

– Но мистер Эдвардс – по своим причинам, которые, я уверен, являются убедительными, хотя в корне ущемляют его собственные интересы, – отказался пойти этим путем. Путь, который он избрал, по моему мнению, отнюдь не в его интересах, но, разумеется, я могу выступить здесь только в качестве советчика.

Красноречие мистера Сэмюелса только мешало Джесси. Она лишь поняла, что Клайв отказался выкупить ее долю, и подумала, что это хорошо. Или он намеревался вышвырнуть ее вообще безо всякой компенсации? Но разумеется, он этого не сделает! Впрочем, это ведь не тот человек, которого Джесси, как она считала, знала. Этот человек – незнакомец и может быть способен на что угодно.

– Смысл того, что мистер Сэмюелс пытается так возвышенно выразить, заключается в том, что я переписал все на тебя. Все целиком, без каких-либо условий. – Клайв наблюдал за ней пристально, как кот, караулящий у мышиной норки. Джесси нахмурилась. Она слышала слова, но их содержание не доходило до нее. Когда она ничего не сказала, он продолжил с легким оттенком нетерпения: – «Мимоза» твоя, как это и должно быть.

Джесси взглянула на мистера Сэмюелса.

– Вы понимаете, что вы только что услышали, мисс Линдси? – мягко спросил он, без сомнения, уверенный, что причина ее непонимания кроется в том, что она ошеломлена горем. – Мистер Эдвардс отказался от всех прав на «Мимозу». Она ваша.

Глаза Джесси расширились. Она медленно, оцепенело перевела их на Клайва. Он не улыбнулся ей, но с таким же успехом мог бы. В этих небесно-голубых глазах светилось насмешливое удовлетворение.

– Это весьма впечатляющий благородный жест, должен сказать, – продолжал мистер Сэмюелс, качая головой. – И у мистера Эдвардса не было необходимости это делать, конечно же. Все отходило к нему. Совершенно законно. Но он решил, в свете того факта, что приехал в «Мимозу» лишь недавно, что имение должно принадлежать вам.

Восхищение и уважение к мужчине, который отказался от такого богатого приза, как «Мимоза», явственно слышалось в голосе мистера Сэмюелса. Джесси не сомневалась, что это свидетельство истинного благородства натуры Стюарта Эдвардса разнесется по всей долине уже к концу следующего дня. «Настоящий джентльмен! Герой!» – скажут все.

– Все теперь твое, Джесси. – Клайв говорил очень мягко, словно считал, что шок от его великодушного жеста – причина ее молчания.

Джесси по-прежнему ничего не говорила. Глаза ее были огромными и почти несфокусированными, когда она смотрела на него. В своем хорошо сшитом черном костюме он выглядел с головы до пят элегантным джентльменом и таким же потрясающе красивым, как всегда. Выражение его лица было мрачным, но огоньки в глазах сказали Джесси, что он ужасно доволен собой.

Тогда ее осенило, что профессиональный игрок решил воспользоваться самым большим шансом в своей жизни: он поставил все на одну-единственную козырную карту. И, судя по выражению его глаз, было ясно, что он рассчитывает выиграть. Джесси расхохоталась.

Глава 46

Истерика, говорили все, когда Клайв в сопровождении встревоженной Тьюди нес все еще хихикающую Джесси наверх, в постель. Прижатая к груди Клайва, хватая ртом воздух между приступами смеха, который напал на нее, Джесси гадала, не правы ли они. Но она так не думала.

Просто все это так смешно. Смешно прямо до колик. Значит, Клайв подумал, что перепишет на нее ее дом и это будет несомненным доказательством того, что он больше не охотящийся за наследством игрок, который обманом завладел «Мимозой», да? Какая мастерская стратегия с его стороны! Ей-богу, ей следует поздравить его, когда она переведет дух. Но разумеется, леопард не меняет своих пятен, и игрок не упустил из виду свой главный шанс. Он должен знать, что его обман, если он раскроется – а Джесси, конечно, могла разоблачить его в любой момент, – поставит его унаследование «Мимозы» под большое сомнение. В сущности, он, вероятнее всего, вообще не унаследует ее. Что скорее всего очищает его от подозрений в отношении убийства Селии. Но с другой стороны, если он и совершил преступление, то, без сомнения, сделал это в приступе ярости, без подготовки, поэтому, возможно, у него не было времени задуматься о последствиях.

В любом случае со смертью Селии перед ним замаячила реальная опасность потерять все, что он с таким трудом заполучил. Как в таком случае это сохранить? Да отдать все дорогой наивной малышке Джесси, которая, разумеется, будет так тронута этим жестом со всеми его последствиями, что растает от любви к нему и поспешит принять предложение о браке, которое он, без сомнения, немедленно сделает! И тогда Клайв Макклинток, профессиональный игрок и шулер, снова будет иметь все: и «Мимозу», и респектабельность. И в этот раз, Джесси была уверена, он предпримет все необходимые шаги, чтобы его брак был совершенно законным, что бы ни случилось.

Охотник за богатством всегда остается охотником за богатством. Только на этот раз он перехитрил самого себя. Джесси не могла дождаться, когда скажет ему об этом.

– Приведи доктора Кроуэлла, – сказал Клайв кому-то через плечо, внося Джесси в ее комнату. Лицо его было напряженным и встревоженным, когда он положил ее на кровать и задержался так на мгновение, склонившись над ней.

– Все будет хорошо, Джесс, – пробормотал он, коротко погладив ее ладонью по щеке. Затем, не успела она даже подумать о том, чтобы отбросить эту руку и швырнуть его подлые намерения ему в зубы, в комнату вошел доктор Кроуэлл. Тьюди, шокированная мыслью, что какой-либо мужчина, кроме доктора, может находиться в спальне ее ягненочка, выставила Клайва за дверь.

Судя по темноте в комнате и полнейшей тишине в доме, была уже глубокая ночь, когда Джесси проснулась от снотворной микстуры, которую дал ей доктор Кроуэлл. Ей потребовалось несколько минут, чтобы сориентироваться, но наконец она вспомнила, что случилось, и осознала, что спит в собственной постели. Легкое похрапывание, доносящееся с низкой кровати на колесиках, сказало ей, что она не одна. Встав, Джесси на цыпочках подошла и обнаружила крепко спящую Тьюди. Дорогая Тьюди, охраняющая своего ягненочка. Джесси вернулась к кровати, где на изголовье был аккуратно повешен халат. Набросив его, она завязала пояс, бесшумно вышла из комнаты. Тьюди свято верила в пользу свежего ночного воздуха для здоровья и оставила окна приоткрытыми, несмотря на прохладу ноябрьской ночи. Сквозь приоткрытые окна доносился запах сырой от дождя земли, смешанный с едким запахом сигарного дыма.

Клайв, очевидно не в состоянии уснуть, курил на верхней галерее Джесси вознамерилась пойти к нему.

В холле горело несколько ламп, и во всем доме пахло цветами для похорон, которые еще не убрали. Сверхъестественная, жутковатая тишина стояла повсюду, словно дом каким-то образом чувствовал, что его хозяйка позавчера умерла. Королева мертва. Да здравствует король!

Дверь на верхнюю галерею была приоткрыта. Джесси тихо вошла и огляделась в поисках Клайва.

Он сидел, как это бывало и раньше, в кресле-качалке в дальнем конце. Босая, она направилась к нему по скользким от дождя половицам. Пока еще не зная о ее присутствии, он медленно покачивался взад-вперед, уставившись на моросящий дождь и попыхивая сигарой.

Когда он наконец заметил ее, рука, державшая сигару, замерла на полпути ко рту, а глаза расширились. До Джесси дошло, что в белом халате в скрывающей лицо темноте, пока не подошла ближе, она, должно быть, походила на привидение. Эта мысль доставила ей удовольствие, и она улыбнулась. Но его испуг, если это был испуг, длился недолго. Менее чем через минуту его глаза сузились в узнавании, а сигара возобновила свое путешествие ко рту.

– Ты подумал, что я Селия? – Это была почти, хотя и не совсем, колкость.

Он оставил ее вопрос без внимания.

– Что ты здесь делаешь?

– Я почувствовала запах твоей сигары.

Он снова взглянул на нее, и слабая улыбка тронула его губы.

– Значит, ты пришла, чтобы присоединиться ко мне. Означает ли это, что ты решила простить и забыть, Джесс?

– Это означает лишь то, что нам надо поговорить.

– Говори. – Он еще раз затянулся сигарой.

– Предлагаю начать с того, чтобы ты ответил мне: ты или не ты убил Селию?

Его рот скривился в язвительной усмешке.

– Так вот, значит, какого рода будет разговор, да? Позволь мне спросить у тебя кое-что, Джесс: а сама ты как думаешь?

– Это не ответ.

– Лучший, что я готов дать. Сейчас я не в настроении для перекрестного допроса.

– Ты хотел, чтобы я солгала судье Томпсону.

– Разве?

– Да. Ты уже сказал им то же самое.

– Может, я просто хотел посмотреть, достаточно ли ты любишь меня, несмотря на наши разногласия, чтобы солгать в мою защиту.

– Я не верю этому.

– А чему же ты веришь? Что я проехал почти две сотни миль за два дня, чтобы добраться сюда раньше тебя, а по дороге решил сделать крюк и убить свою жену?

– Ты мог заехать, чтобы переодеться, и обнаружить ее… с кем-нибудь. – Джесси прекрасно помнила, каким взбешенным он был, когда наткнулся на Селию и Сета Чандлера. Тогда он грозился убить ее – и выглядел вполне способным выполнить свою угрозу.

– Мог.

– Почему бы тебе не ответить прямо? – Джесси в отчаянии стиснула кулаки.

– Потому что я устал от твоих обвинений. – Он неожиданно поднялся, выбросил окурок через перила и схватил ее за руки, прежде чем она успела отступить на шаг. – По сути дела, я вообще очень устал… от любых разговоров. Идем со мной в постель, Джесс.

– Ты шутишь!

– Нет, поверь мне, я совершенно серьезен.

– Мы же только сегодня похоронили Селию!