Как-то раз утром, едва встав с постели и почувствовав себя просто ужасно, Ник уже был готов на все плюнуть и отправиться домой в Англию, к Саре, но тут же ему стало стыдно собственной слабости. Разве может он бросить людей, которые на него полностью положились, доверились его опыту, мастерству, считают стойким и несгибаемым?

Он думал о Саре, тосковал по ней, ждал ее замечательных писем, мучился от того, что не может услышать по телефону голос любимой. А почта в эту глушь никак не приходила. Ник клял все на свете. Угораздило же его ввязаться в эту авантюру!

Единственно, что его утешало, так это вести от Сета. Тот сообщил, что его юристы занялись оформлением покупки дома в Палм-Спрингс. Поэтому Ник мог хоть помечтать о том мгновении, когда они с Сарой поселятся там, и эти мечты скрашивали мрачные, тяжкие будни. Притащившись к вечеру с места очередных съемок, весь мокрый от дождя, грязный и измученный, Ник валился без сил на пол, и некоторое время приходил в себя, только потом, вымывшись, ложился спать. Заснуть он не мог подолгу, хотя и выматывался почти до изнеможения. По ночам мысли о Саре, желание близости с ней терзали его. Ник лежал в духоте, одолеваемый видениями, не в состоянии понять, то ли все это сон, то ли явь, и засыпал часто лишь под утро.

Когда пришел весь груз, возле их искусственной деревушки поставили удобные домики для жилья, правда, в них не было кондиционеров, но в остальном условия оказались приличные, особенно после нескольких недель жизни в палатках.

Тем не менее многие из обслуживающего персонала, в основном американцы, каждый вечер уезжали на катере в город. Ник сразу наотрез отказался от этого, его англичане тоже оставались на месте. Вскоре они привыкли к полупоходным условиям, сами готовили себе незамысловатую пищу, научились спать под сетками от москитов.

Мадлен давно заметила, что Ник плохо спит по ночам, она занимала вторую половину домика, и слышала, как он иногда бродит по веранде, слышала его стоны, когда он в конце концов засыпал.

— Ник, ты просто сломаешься! — сказала она как-то. — Тебе просто необходимо высыпаться, нормально питаться, а ты почти ничего не ешь!

— Что-то нет аппетита, Мадди, — ответил он. — Надеюсь, это не из-за болячки. Разве я могу себе позволить разболеться сейчас, когда мы едва сумели войти в намеченный график съемок?

— А что, рука тебя еще беспокоит? — встрепенулась Мадлен, и не успел Ник глазом моргнуть, как она схватила его за руку и быстро закатала рукав; увидев огромную опухоль, она воскликнула: — Господи, Ник! Да это же просто кошмар! Почему ты ничего не сказал?

— Да она распухла всего пару дней назад, — соврал он. — Решил подождать, пока мы переберемся в Коари или Балем.

— Нет, ждать невозможно! — решительно заявила Мадлен. — Я приведу знахарку. Пусть посмотрит твою руку!

Ник не стал спорить, но когда через полчаса Мадлен появилась с этой страшного вида женщиной, пожалел, что не отказался. Знахарка — морщинистая старуха с черными гнилыми зубами — стала причитать и бормотать что-то над его рукой, потом достала из корзинки мазь и натерла опухоль. Ник почувствовал, что рука немеет.

— Что это она делает? — поинтересовался он у Мадлен.

— Здесь внутри всякая гадость, — объяснила ему знахарка. — Надо выпустить…

— Кажется, она собирается вскрыть опухоль, — сказала Мадлен.

— Чем, черт побери? — И тут увидел в руках женщины нож. — Только не этим! Убери ее отсюда!

— Очень быстро, — сказала знахарка и похлопала его по руке.

— Да пошла ты!..

— Заткнись! — приказала Мадлен. — Вот не думала, что ты такой трус!

— Ладно, только ради тебя, — согласился Ник.

— Потерпи, парень, — ласково сказала она. — Давай я подержу тебя за другую руку. Там полно гноя, его необходимо выпустить, понял? И не смотри, как она будет это делать!

Но Ник не отвел взгляда — он увидел, как нож вонзился в руку, взвыл от боли и потерял сознание.

Этот, казалось бы, примитивный метод лечения оказался эффективным — опухоль спала, состояние Ника улучшилось, хотя рука оставалась еще забинтованной. Он приободрился, а тут еще и погода улучшилась — светило солнце, стало тепло, — поэтому они поторопились снять как можно больше эпизодов, которые раньше пришлось отложить из-за дождя. Ник явно спешил закончить все натурные съемки, даже отказывался устроить себе выходной. Они с Ленни бродили по джунглям в поисках необходимых для фильма кадров из жизни животных. В общем, Ник делал все, чтобы быстрее уехать в Лос-Анджелес.

Мадлен и Бад умоляли его не устраивать гонку и не работать на износ, но где там!

— Пока стоит хорошая погода, надо пользоваться этим, — говорил он. — У нас же нет постоянных сводок. Кто знает, что будет завтра!

Впрочем, на прессинг, устроенный режиссером, никто не жаловался, так как всем тут изрядно надоело торчать и хотелось скорее уехать.

Как-то под вечер Ник вдруг решил снять закат и уговорил Ленни поехать с ним в облюбованное ими место, откуда открывался великолепный вид на реку и простирающийся за нею густой лес.

— Я с вами, — заявила вдруг Мадлен. — Мне надо размяться, весь день печатала!

— Давай собирайся быстрее, — предупредил Ленни. — Еще заблудимся в темноте.

— Возьмем проводников, — сказал Ник. — Не волнуйся, Лен, вернемся вовремя.

Они быстро упаковали оборудование в джип, подхватили двух проводников из местных и покатили по извилистой дороге вдоль реки. Вскоре приехали на место и с возвышенности стали снимать пробные кадры, поджидая захода солнца.

И вот наступил этот момент. Солнце, зависшее над джунглями как фантастический алый шар, заливало окрестности волшебным светом. Все вдруг преобразилось. Они словно попали на другую планету.

— Боже мой, вот бы Сара увидела это! — воскликнул восхищенный Ник. — Ей понравилось бы!

Мадлен положила руку ему на плечо и постаралась подбодрить:

— Ничего, Никки, всего-то осталось пару недель! Скоро увидитесь.

— Слава Богу, — вздохнул тот. — Дольше я бы уже не выдержал. Вот черт!.. Что-то голова разболелась… Мадди, у тебя нет с собой аспирина?

Она порылась в сумке и достала таблетки.

— Слушай, у тебя уже третий день болит голова. Здоров ли ты, друг мой?

— Здоров я буду только дома.

Он проглотил две таблетки, но закашлялся. Мадлен сбегала к машине и принесла бутылку воды, которую Ник выпил чуть ли не залпом.

— Надо было тебе отдохнуть сегодня, а не мотаться сюда, — отчитала его помощница. — Вот неугомонный!

— Отстань! Вечно ворчишь. Отдыхать буду ночью. Ленни, пошли.

— Ну-ка прекрати спорить с ней, Николас! — возмутился оператор. — Она о тебе беспокоится, идиот, потому что ты явно нездоров! Вид ужасный. Мадлен права — нужно отдохнуть!

— А тебя я вообще не спрашиваю! Да что вы ко мне пристали? Я себя прекрасно чувствую!

На самом деле Ник едва держался на ногах, но из последних сил крепился и старался не показать вида, что ему плохо. Его весь день знобило, поташнивало, голова болела не переставая. Он решил, что это из-за раны в руке, ведь та знахарка его разрезала каким-то грязным ножом, а после еще наложила швы неизвестно чем. Это Мадлен ему рассказала, подтрунивая над его обмороком. Хоть врач, которая делала ему перевязки, и говорила, что с рукой все в порядке.

Ник поплелся к джипу, едва влез на сиденье, поражаясь тому, что всего час назад с маху запрыгнул в машину. Тут у него закружилась голова, и он стал клониться вбок.

— Лен… Кажется, ты прав… Мне что-то нехорошо, — проговорил он.

— Ник! — закричала Мадлен, едва успев подхватить его, а то бы он выпал из машины. — Ленни! Скорее! Он действительно болен. Ему плохо. Ты только пощупай его лоб!

— Все нормально, ребята… Не паникуй, Мадди, — бормотал Ник. — Поехали скорее.

У него начался настоящий приступ мигрени, казалось, что голова треснет от боли, особенно когда машину потряхивало на кочках. Мадлен прижала его к себе, чтобы не так трясло, и Ник уткнулся в ее плечо. Ленни осторожно вел машину. Уже темнело, и он едва различал дорогу. Хорошо, еще проводники указывали, куда ехать.

Когда подъехали к своей деревушке, Ник впал в беспамятство, и пришлось позвать еще ребят из группы, чтобы перенести больного из джипа в дом. Мадлен велела положить Ника к себе в комнату, так как там было чисто и убрано — у режиссера в жилище творился страшный хаос, — да и ухаживать за ним удобней, когда все под рукой.

— Где Эрика? — спросила она Бада про врача, которая еще утром была на месте.

— Ей было нечем заняться — уехала в Коари, — сообщил Бад.

— Сейчас же вызови сюда по рации! Быстро! — скомандовала Мадлен. — Постарайся, дела плохи, черт возьми!

Бад убежал, а она бросилась к Нику. Тот скинул с себя одеяло и метался в постели. Мадлен прикоснулась к нему — горит огнем! — быстро намочила несколько полотенец и стала поочередно прикладывать их к раскаленному лбу. Он отворачивался, отталкивал ее руки. Очевидно, каждое прикосновение причиняло боль.

— Ленни, принеси льда, — сказала она и наклонилась к Нику. — Потерпи, Никки, дорогой! Не сопротивляйся, я очень хочу хоть немного помочь.

Мадлен понимала, что сейчас крайне важно сбить высокую температуру. Она быстро раздела Ника и попробовала завернуть в мокрую простыню. Тот отбивался, морщился и стонал. Тогда Мадлен просто стала поливать его холодной водой.

Когда Ленни вернулся, Ник успокоился, обмяк и покорно лежал под влажной простыней. Мадлен, завернув несколько кубиков льда в салфетку, приложила их ко лбу больного и сказала растерянному оператору:

— Я побуду с ним. Посплю в кресле, если вообще смогу уснуть.

— Знаешь что, милая, мы с тобой будем дежурить по очереди, — заявил Ленни. — Пока приедет врач, нам придется им заняться. Кстати, они появятся не раньше утра, снова дождь пошел…