Пока подруги гадали, какие именно двери откроются перед Джонатаном, Селия обдумывала услышанное. Теперь-то она кое-что поняла… Например, почему кузина Джонатана так жестоко обошлась с ним. Более того, было ясно, что подобная ситуация действительно его раздражала. И возможно, он пытался добиться признания со стороны родственников, - пусть даже это признание и не открыло бы перед ним все двери.

- Между прочим, кое-какие двери перед ним уже открылись, - заявила Верити. - Вы ведь помните скандал, произошедший недавно на севере? Это случилось недалеко от дома моих родителей, поэтому я кое-что знаю об этом деле. Так вот, Олбрайтон был там мировым судьей, а такую должность нельзя получить случайно, для этого требуются связи и влиятельные покровители, не так ли?

- Да, конечно, - согласилась Одрианна. - Но возможно, именно поэтому Себастьян подумал, что мистеру Олбрайтону не понравится, если я стану рассказывать о нем. Ведь, наверное, и он был каким-то образом замешан в том скандале. И тогда все понятно. Просто мистер Олбрайтон не желает, чтобы люди говорили о нем. Вероятно, ему есть что скрывать.

- Думаю, нам пора оставить этого джентльмена в покое и поговорить о других вещах, - сказала Дафна. - Одрианна, когда ты писала, что хочешь увидеться с нами, ты упомянула про какие-то новости. Умоляю, расскажи, в чем дело.

Одрианна покраснела и с улыбкой ответила:

- У меня превосходные новости. Мы с Себастьяном ожидаем прибавления в семействе в начале лета.

Это известие вызвало у подруг необычайное волнение, и о мистере Олбрайтоне они тотчас забыли. Заговорили о младенцах, о материнском здоровье и о приготовлениях к радостному событию.

Селия тоже приняла участие в разговоре, но при этом по-прежнему размышляла о том, что сегодня узнала. Выходит, Джонатан не скрывал того факта, что он незаконнорожденный. Оказывается, уже много лет назад он сообщил об этом лорду Себастьяну и Хоксуэллу. Но в то же время он и не заявлял об этом всем встречным. Да он и не мог этого делать, так как родственники отказывались признавать его. И конечно же, он негодовал по этому поводу - иначе просто быть не могло.

Но может быть, этим делом он сейчас и занимался в Лондоне? Может, он пытался добиться признания? Скорее всего так и было. Потому что Джонатан Олбрайтон совершенно не походил на человека, готового смириться с подобной ситуацией.

Да, Джонатан жил надеждами и ожиданиями, но совсем другими, чем она, Селия. Следовательно, она была абсолютно права, когда сказала, что у них с ним не может быть ничего общего. Более того, даже если она когда-нибудь последует по пути своей матери, а Джонатан получит то, чего сейчас добивается, он все равно не подойдет ей как покровитель.

Все эти мысли приводили в уныние, и Селия невольно вздохнула. Действительно, как все же это грустно… Встретить такого замечательного, такого волнующего мужчину - и при этом знать, что у тебя никогда с ним ничего не получится.

И лишь ближе к вечеру, когда Селия, сидя в карете с Верити возвращалась вместе с подругой в Лондон, она вдруг сообразила, что не учла одного очень важного обстоятельства…

Да, у них с мистером Олбрайтоном и впрямь не могло быть ничего общего, но он, оказывается, служил одно время мировым судьей и, следовательно, мог бы оказать ей кое-какую помощь. Селия была уверена, что он согласился бы помочь ей, если бы она попросила должным образом.

Что ж, в таком случае она попросит. Непременно попросит, если это поможет делу.

Глава 12

Записку принесли утром, вместе с горячей водой. Почерк был аккуратный, без сомнения, женский, и это оказалось приглашение от Селии. Не согласится ли мистер Олбрайтон отобедать с мисс Пеннифолд сегодня в девять вечера?

Заинтригованный Джонатан написал в ответ, что с удовольствием принимает приглашение. А вечером оделся так, словно собирался отобедать с герцогом. Завязывая перед зеркалом галстук, он гадал: не встретит ли Селия его в одном из тех шелковых платьев, что ей оставила мать? В любом случае было совершенно очевидно: Селия чего-то хотела от него. А может, она наконец-то решила, что добродетель ей в тягость? Может, она захотела большего, чем просто поцелуи. Что ж, это было бы очень даже неплохо.

Подсмеиваясь над собой, Джонатан медленно спустился по парадной лестнице. Проходя мимо спальни Селии, он задержался. Из-за двери доносились женские голоса, и он, не удержавшись, постучал.

Тотчас же воцарилась тишина. А затем дверь приоткрылась, и в коридор выглянула Белла.

- Передайте мисс Пеннифолд, что я готов сопровождать ее к обеду, - сказал Джонатан.

Белла оглянулась через плечо, и вскоре к порогу подошла Селия. Улыбнувшись, она сказала:

- Вы настоящий джентльмен, мистер Олбрайтон.

- Пытаюсь казаться таковым, - ответил Джонатан, тоже улыбнувшись.

Волосы Селии были уложены в замысловатую прическу, которую венчали тоненькие косички. И на ней было бежевое атласное платье из сундука, то самое, которое она рассматривала, когда он вошел в кладовку. Она выглядела сейчас ослепительно - изысканно, элегантно и необычайно женственно. То есть явно оделась так, чтобы свести мужчину с ума. «И следовательно, ей и впрямь что-то от меня нужно», - подытожил Джонатан.

Впрочем, и ему кое-чего от нее хотелось. Однако он сомневался, что им хотелось одного и того же. Что ж, в таком случае он должен добиться того, чтобы к концу вечера у них было одно и то же желание.

- Белла, мою шаль, пожалуйста, - проговорила Селия.

И тотчас же из-за спины девушки появилась рука, державшая шаль кремового оттенка с крупными ярко-синими цветами. Набросив на плечи шаль, Селия снова улыбнулась и, переступив порог, сказала:

- Обед готовила Мэриан, так что не ожидайте французской кухни.

Джонатан предложил ей руку, и они направились к лестнице. Уже спускаясь по ступенькам, он проговорил:

- Не беспокойтесь, мисс Пеннифолд. Я уверен, что обед в любом случае мне понравится.

- Я очень на это надеюсь. Поверьте, Мэриан сделала все, что могла.

Столовая была украшена цветами, оставшимися после доставки покупателям последней партии. И горели только две свечи в канделябрах, стоявших возле тарелок с приборами. А Белла и Мэриан, обе в чистых передниках, прислуживали им.

Черепаховый суп, возможно, был очень хорош, но Джонатан не заметил его вкуса - он любовался Селией, казавшейся неотразимой при свете свечей. А она, то и дело поглядывая на него с улыбкой, говорила:

- Я за последние дни кое-что узнала о вас, мистер Олбрайтон. Узнала много интересного.

Джонатан разлил по бокалам вино, которое Селия, по ее словам, нашла в подвале; причем вино оказалось очень даже неплохое.

- Кое-что узнали обо мне? А что именно?

- Ну, например, о той женщине, которую мы встретили в парке. Это ваша кузина и сестра графа Торнриджа, не так ли? Леди Чесмонт…

Джонатан внимательно посмотрел на девушку.

- Вы разговаривали с Саммерхейзом? Или с Хоксуэллом? А может быть, с их женами? Да-да, конечно, с женами. Ведь они - ваши подруги…

- Ваши родственники поступают жестоко, не признавая вас, - продолжала Селия. - Поверьте, я очень вам сочувствую.

- Не думаю, что это жестоко. - Джонатан пожал плечами. - Просто у них есть кое-какие опасения.

- Но это было жестоко, когда вы были ребенком.

- Да, возможно. Но о детстве я давно забыл. - Конечно же, он прекрасно все помнил - такое не забывается.

- Значит, вы на них не в обиде? - допытывалась Селия.

- Если честно, то я обиделся только однажды. Мне тогда было лет десять, так что это произошло очень давно.

- И что же тогда случилось?

Он молчал, а Селия пристально смотрела на него, ожидая ответа.

- Моя мать привезла меня в Холликрофт, поместье Торнриджа, - проговорил наконец Джонатан. - Ей хотелось побеседовать с моим кузеном - он только достиг совершеннолетия. Кузен отказался увидеться с ней, а мать не приняла его отказа, так как мы с ней проделали очень долгий путь. Она села перед дверью и заявила, что не уйдет, пока он не примет ее, даже если ей придется умереть от голода около этого дома. А я сидел рядом с ней.

Селия взглянула на него с удивлением.

- Неужели он заставил вас там голодать?

- Нет, не совсем так. Хотя это сидение не принесло ничего хорошего моей матери - ведь здоровье ее и так уже было подорвано. Мы сидели там три дня и три ночи. Наконец Торнридж смилостивился - он в эти дни ждал гостей и хотел избежать неприятностей.

- Значит, вы встретились с ним тогда?

- Тогда я видел его единственный раз в жизни. И я плохо помню ту встречу. Помню, что он был холоден как лед. Во время их беседы обвинения исходили от моей матери, оскорбления - от него. Но в конце концов он согласился дать мне образование - ведь прежний граф, мой отец, специально оставил на это деньги. А потом, после окончания учебы, я еще несколько лет получал небольшое содержание, чтобы отказался от всякого родства с ними.

Джонатан умолк и склонился над своей тарелкой, как бы давая понять, что ему больше нечего добавить. Однако он помнил гораздо больше из той встречи матери с его кузеном. Помнил, что мать не только выдвигала требования, но и угрожала.

Селия какое-то время молча смотрела на него, потом спросила:

- А как же вы жили, когда содержание закончилось? Чем занимались?

Джонатан взглянул на нее с некоторым удивлением. Заставив себя улыбнуться, сказал:

- Вы задаете слишком много вопросов. Есть ли какая-то причина для этого?

Она пожала плечами:

- Мне просто любопытно. Вот и все.

- Любопытно, потому что я поцеловал вас?

- Потому что вы живете в моем доме. И еще - из-за того вашего дела на севере, где вы были мировым судьей. Видите ли, мне об этом известно. Я вспомнила, что ваше имя упоминалось в газете, которую мне показала Верити несколько месяцев назад. Теперь понимаете, о чем я?…