Ольга Дашкова - Грешница

Мысли заглушал плачь, Кира не могла собрать себя в кучу. А ведь угрозы Кельмана в сторону ее семьи тоже вполне реальны. Небольшой бизнес родителей только начал приносить прибыль, мама звонила каждый раз такая радостная, говорила, что все номера забронированы до осени. Вера, шестнадцатилетняя младшая сестра, на самом деле связалась с какой-то шпаной, совсем отбившись от рук, шаталась ночами неизвестно где.

Ту белую папку Кира не взяла, даже прикасаться больше не стала. Не нужна ей мечта на таких условиях, она сама все сделает, сама ее воплотит, не сейчас, пусть позже, но не так. Может, дура, конечно, да конечно дура, но ее совесть будет чиста.

Месяц, сегодня ровно месяц, как они познакомились с Яном, шиномонтаж на окраине, жуткая жара и наглый парень. Слезы уже сами текли по щекам, включила дворники, те успокаивали, так монотонно и размеренно скользили по стеклу.

Снова прогремел гром, где-то завыла сиреной машина. Надо собраться, но ее словно покинули все силы. Кельман, долбаный вампир, выпил из нее все соки.

Дождь долго не прекращался, Кира не знала, сколько просидела так, не чувствуя времени, уронив голову на руль. Сил плакать уже не было, она просто сидела, совершенно не представляя, что делать и как быть. Оказывается, очень трудно заставить себя лгать тому, кого любишь. Лгать намеренно, причиняя боль.

Завела мотор, тихо тронулась с места, потому что если не станет делать хоть что-то, то просто сойдет с ума. Хотелось напиться, у нее в кабинете есть бутылка коньяка, давным-давно подарил один клиент. Может, хоть после него придет ясность, ну или хотя бы получится отключиться от реального, такого жестоко к ней мира.

Кое-как добралась до офиса, город стоял в пробках, посмотрела на телефон, несколько пропущенных от Яна, снова чуть не заревела, прикусила губу, бросила телефон на торпеду. Несколько минут сидела в машине, боясь выходить, будто может случиться что-то совсем невероятное, например, переедет самосвал или упадет кирпич. Лучше бы уж переехал и упал, чем так.

— Кира Витальевна, вас Сергей Федорович искал, там какие-то проблемы с проектом Михайлова.

Галочка хотела еще что-то сказать, но приглядевшись к Кире, замолчала. Видимо, выглядела она совсем не очень. Поправила волосы, кивнула, что поняла, быстро зашла в свой кабинет. Бросила сумку, начала шарить по полкам, небрежно переставляя книги, диски, некоторые предметы падали на пол.

— Да где ты, черт возьми?

Присела на корточки, заглянула в тумбочку, непочатая бутылка пятизвездочного коньяка пряталась именно там. Открыла, все-таки взяла со стола стеклянный бокал, но рука замерла с ним в воздухе. Букет тех самых незабудок так и стоял на столе, воды в вазе уже не было, цветы засохли, но их легкий аромат все еще витал в воздухе.

Он весь пропах тогда ими, она помнит эти слова. В груди снова болезненно кольнуло, всхлипнула, зажимая рот тыльной стороной ладони. Быстро налила в стакан коньяка, сделала сразу три жадных глотка, совершенно не чувствуя его вкус.

— Вот нихрена себе, Кира, постыдилась бы пить одна, меня бы хоть позвала.

Кира не слышала, как открылась дверь, как Поляков зашел. Обернулась, присаживаясь прямо на стол, снова налила.

— Не приглашаю, это частная вечеринка.

— Есть повод?

Олег подошел, встал очень близко, от него приятно пахло, светлая приталенная рубашка облегала накачанные плечи, руки в карманах брюк. Мужчина склонил голову и посмотрел на Киру.

— О, у меня поводов хоть отбавляй. Вот, проект закончила в рекордные сроки.

Опять сделала несколько глотков коньяка, алкоголь обжигал, разливался в груди теплом. Отставила бутылку в сторону, чуть откинулась назад, посмотрела на Полякова.

— Клиент остался доволен?

— Да черт его знает, вообще насрать на него, чтоб он сдох.

— О, да ты сурова, я смотрю, сегодня.

— Олежек, вот скажи, почему тебя так все не любят? Ты ведь такой классный парень, симпатичный, стильный.

В голове стало так легко и спокойно, словно и не было никакой истерики и Кельмана с его шантажом. Мозг так хотел отключиться, что использовал все возможные способы. А еще хотелось отмотать время назад и не знать Яна, надеть в то утро лифчик и поехать по другой дороге.

— Зависть.

— Думаешь?

— Ты плакала? — Олег подвинулся еще ближе, поднял руку, пальцы мужчины скользят по ее щеке, убирая волосы за ухо. — Кто посмел обидеть нашу королеву ландшафта и богиню стиля?

— Гоблин один. Олег, поцелуй меня.

Сказала, а сама испугалась своих слов. Поставила бутылку на стол рядом с собой, положила руку ему на грудь, сжала рубашку пальцами. В голове шум, а еще некая догадка, облизала вмиг пересохшие губы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Олег продолжал смотреть в лицо девушки, прекрасно понимая, чего она сейчас добивается. Сам так делал и не раз, вышибая клин клином.

— Ведь не поможет, Демина.

— А ты сделай так, чтоб помогло.

Поляков все еще гладит ее по лицу, всматриваясь в светло-карие глаза, ведет пальцами вниз, по тонкой шее, никуда не спешит, дает Кире опомниться, а она, провоцируя его, двигается ближе, разводя колени. Принимает его поцелуй, глубокий, страстный, отвечает, прикрыв глаза, пытаясь хоть что-то почувствовать. Хоть долю тех эмоций, что были с Яном.

— Вижу, я не вовремя, прости, что помешал, но ты не отвечала. Теперь понятно, почему.

Тихий голос пробирает до костей, до боли скручивая узлом все внутренности. Олег резко отстраняется от нее, а Кира смотрит в полные ненависти и гнева глаза Яна, хочет провалиться в адское пекло.

— Извини.

— Извини?! Это все, что ты можешь сказать?

Ян сжимает кулаки, с трудом сдерживая себя, смотрит на Киру, которая сидит на столе, в глазах только страх и ни капли сожаления. Хуже всего видеть собственными глазами измену любимого человека. До этого Ян не знал, что это такое, теперь в его копилке эмоций эта — самая новая и болезненная. Но он все еще сопротивлялся и не делал выводы, хотя они очевидны.

— Извини Ян, так получилось, надо было сказать раньше, Олег, в общем, мы…

— Нет, лучше ничего не говори, — Ян перебивает ее, поднимая ладонь вверх. — Я все понял.

Несколько долгих секунд смотрит девушке в глаза, сжимая челюсть так, что белеют скулы.

— Тварь, — говорит чуть слышно, одними губами, но Кира слышит, смотрит не моргая, боясь сорваться к нему и кинуться на шею.

Это слово, как удар плетью.

Как конец всему, что было и могло быть.

Их конец.

Навсегда.

— Демина, ты больная?

Ян ушел, а Кира все еще продолжала смотреть в открытую дверь.

— Олег, уйди, пожалуйста.

Снова берет бутылку, пьет прямо из горлышка, а внутри, прямо в груди, огромная дыра, точнее, яма, которую она выкопала себе сама.



Кира почти не помнит, что было потом, просто накрыла такая чернота, из которой невозможно было выкарабкаться. Олег ушел, смерив ее странным взглядом, закрыв за собой дверь, а она так и сидела, с начатой бутылкой коньяка в разгар рабочего дня.

Потом все-таки нашла в себе силы встать, вызвать такси, спуститься вниз, прихватив с собой тот коньяк. Галочка снова пыталась остановить ее, повторяя, что шеф просил зайти. Пусть они горят в адском пламени, как сейчас горит она, с проектами, заказчиками, претензиями.

Ее нет.

Вообще нет.

Она умерла.

Кире помнится, что ей обещали отпуск, ну вот, считай, что она уже в нем. С путевкой все включено в преисподнюю, в свой персональный кошмар. Билеты куплены и оплачены, добро пожаловать на борт.

Такси приехало быстро, она только успела сделать несколько затяжек, бросила сигарету под ноги. А уже дома, выпив почти половину бутылки, не закусывая и не запивая, лежа на кровати и смотря в потолок, ждала, когда, наконец, накроет эта всеми обещанная пьяная эйфория и легкость. Но в груди был только огромный огненный шар, который пульсировал, готовый лопнуть и обжечь своей кислотой до самых костей.

Все правильно, так и должно быть.

У них разные жизни, разные миры. У него — светлое будущее, у нее — какое уж получится.

Но как только Кира закрывала глаза, видела Яна. Его искреннюю улыбку, отросшую челку, которая постоянно падала на глаза, такие голубые, что, кажется, еще немного, и она в них утонет. Она и тонула, совсем не боясь умереть, ведь с ним было ничего не страшно.

Ее тело все еще помнило его ласки, поцелуи, на этой самой кровати, только сегодня ночью был не просто секс, была любовь.

Была.

Кира свернулась в позу эмбриона и завыла, кусая пальцы, ненавидя и презирая саму себя, что предала своего мальчика. Не помнит, сколько прошло времени, но когда проснулась, было темно. Вот бы было так всегда, чтоб не видеть ничего вокруг, даже себя.

Перевернулась на спину, задела рукой что-то пушистое и мягкое. Кошка пришла и лежала рядом, словно поддерживая свою непутевую хозяйку.

— Ты моя милая, голодная, наверно, совсем.

Снова потекли слезы, Кира всхлипнула, прижала животное к себе, погладила. Она словно чувствовала, как ей плохо, и пришла пожалеть, от нее можно принять жалость, от нее не стыдно.

Так прошло три дня, Кира лишь раз взяла телефон, чтоб сказать шефу, что уехала в отпуск, который ей обещали, что заявление напишет потом, чуть не послала его на три буквы, но вовремя отключилась. Светка звонила, писала, но Кира боялась открывать сообщения, потому что там были и от Яна, те, еще старые. Ведь она сорвется, начнет читать, травить душу, а ведь и так невыносимо больно.

Некрасиво так было поступать с подругой, но не сейчас, потом, она все объяснит потом, если сможет. Та бутылка коньяка так и осталась недопитой, даже алкоголичкой стать не получилось, до того она жалкая.