Барбара Пирс - Грешники

– Когда ты так долго молчишь, я начинаю волноваться.

– О, если мне достаточно сохранять молчание, чтобы помучить тебя, то я напрасно не прибегала к этому чаще, – поддразнила его Файер, пытаясь отвлечься от мыслей о Стэндише, который отнял у нее не только девственность, но и весь ее прежний мир.

– Файер, есть еще одна причина, по которой чары герцогини не произведут на меня ни малейшего впечатления.

В тусклом свете экипажа она заметила, как Маккус пристально смотрит на нее.

– Я мечтаю только о дочери этой леди.

Маккус обещал ей приключение. Для леди, которая славится смелостью характера, маскарад в Воксхолле был более чем подходящей авантюрой. Как только экипаж остановился, они закрыли лица масками и сели на паром, который должен был переправить их на другой берег, где находился прекрасный парк развлечений. Пока они плыли на пароме, Файер призналась, что ни разу не была в Воксхолле вечером, так как отец считал ее слишком юной для подобных приключений.

Когда они поднимались по ступенькам к площадке, где были устроены танцы, Маккус почувствовал, как Файер охватывает нетерпение. На пароме все пассажиры были в масках, и Маккус посчитал себя и Файер в полной безопасности от воров. Ока завшись на аллее, освещенной сотнями разноцветных огней, Файер искренне восхитилась убранством парка. Повсюду царила праздничная обстановка.

Они услышали звуки музыки задолго до того, как вышли на широкую площадку. Файер улыбнулась. Оркестр играл польку. Даже под маской было заметно, как она счастлива.

– О, Маккус, в ночном саду нас подстерегает столько неожиданных удовольствий! В этот час все кажется таинственным и волшебным.

Маккус провел рукой по перу, украшавшему ее маску. Ему хотелось поцеловать Файер. Однако он уже напугал ее своим признанием в экипаже и теперь боялся испортить прекрасный вечер.

– Волшебство принесла с собой ты, милая Файер, потому что я очарован тобой.

Не дожидаясь ответа, он взял ее за руку, и они присоединились к танцующим парам.

Головокружение, которое испытывала Файер, было вызвано не вином, которое подавали в Воксхолле, а близостью джентльмена, сидевшего рядом с ней в экипаже. Маккус подарил ей незабываемый вечер – яркий, веселый, необыкновенный.

– Ты все еще сердишься на меня за то, что я похитил тебя? – спросил он, поворачиваясь к девушке и целуя ее волосы.

После того как они провели много часов вместе, танцуя и веселясь, Файер посчитала вполне естественным прислониться к плечу своего спутника.

– Я и не сердилась, – сказала она. – И ты не похищал меня. Я просто приняла другое решение.

Он все еще не снял маску, а она по-прежнему оставалась в накидке, в которую плотно укуталась.

Маккус фыркнул, услышав заведомую ложь.

– Но ты же была вне себя от злости, когда я застал тебя флиртующей с лордом Хоксби.

– Неправда. Я не флиртовала с ним. И вообще, давай не будем вспоминать об этом в такой чудный вечер. Кроме того, я была сердита на свою мать, а не на тебя.

Неужели его непринужденная манера общения с герцогиней стала причиной плохого настроения Файер? Нет, ему не хотелось думать об этом. Маккус поднес руку Файер к своим губам и поцеловал каждый ее пальчик.

– Если твои домашние узнают, что тебя нет дома, они будут сильно волноваться?

– Нет, у нас все ложатся очень поздно, а вечером обязательно куда-нибудь выезжают. Думаю, что они меня даже не хватятся, а если и спросят обо мне, то наш дворецкий знает, что я изменила планы.

Перед уходом Файер специально разыскала Керди и сообщила ему, что уезжает. Она знала, что, если родители не заметят отсутствия дочери, дворецкий и горничная наверняка начнут разыскивать ее по собственной инициативе.

– Я хочу, чтобы ты вернулась в дом со мной, – внезапно сказал Маккус.

Файер выпрямилась и бросила на своего спутника удивленный взгляд.

– Я не думаю, что это благоразумное решение...

Она вспомнила его руки, ласкающие ее грудь, и поняла, что ему не придется тратить время на долгие уговоры.

Воцарилось молчание. После паузы Маккус произнес сдавленным голосом:

– Я согласен. Благодарение Небесам за то, что хотя бы один из нас обладает благоразумием.

– Да? – глухо отозвалась Файер.

По дороге к дому герцога никто из них не нарушил молчания. Когда экипаж остановился, Файер захотелось отблагодарить Маккуса за то, что он подарил ей такой чудесный вечер.

Она развязала шнуровку на своей накидке, сняла ее и аккуратно сложила на противоположном сиденье экипажа.

– К сожалению, я не успела поздравить тебя, поэтому, пользуясь случаем, хочу сделать это сейчас. Я рада, что твои вложения принесли тебе большую прибыль.

Маккус улыбнулся ей с такой открытостью, что у Файер сжалось сердце.

– Я знал, что ты мой надежный друг, Файер. Я увидел в твоих зеленых глазах искреннюю радость за мой успех. Для меня это имеет большое значение. По сравнению с другими мне выпало счастье узнать тебя лучше и ближе.

Кучер распахнул дверь экипажа, и Файер отодвинулась от Маккуса. Но не успела она привстать с места, как он схватил ее за запястье.

– Леди Файер, я вам признателен за то, что вы оказали мне сегодня честь. Спокойной ночи.

Понимая, что официальность его тона вызвана присутствием кучера, она высвободила свою руку и учтиво произнесла:

– Доброй ночи, мистер Броули.

Когда Файер переступила порог дома, все комнаты были погружены в темноту. Родители еще не вернулись. Девушка скользнула наверх, направляясь в спальню. Герцог и герцогиня имели обыкновение будить своих слуг посреди ночи, но Файер предпочитала тишину.

Она присела перед зеркалом и зажгла свечу. Взглянув на свое отражение в зеркале, она удивилась, насколько грустные у нее глаза. Рассеянно снимая перчатки, Файер подумала о том, что Маккус не поцеловал ее на прощание. Конечно, это не должно было беспокоить ее, однако она ничего не могла с собой поделать.

Оставив перчатки на столе, девушка встала, собираясь готовиться ко сну. Вдруг она заметила плоскую коробочку. В таком футляре обычно хранят драгоценности, но Файер знала, что ничего подобного у нее не было. Девушка нахмурилась, раздумывая, откуда она могла здесь взяться, но любопытство одержало верх. Открыв бархатную коробочку, она увидела брошь. Файер осторожно взяла драгоценное украшение в руки и начала рассматривать его в пламени свечи. Она сразу поняла, что это была очень ценная брошь. Оправленные в серебро бриллианты представляли собой изящные цветы с тонкими листочками. Брошь была прекрасна.

Маккус.

Он единственный, кто был в ее спальне. Файер была так взволнована тем, что ей пришлось переодеваться при нем, что ему не стоило никакого труда положить футляр на ее туалетный столик так, что она ничего не заметила.

Девушка выбежала из комнаты, прижав к груди подарок. С необыкновенной скоростью она спустилась вниз по ступенькам, хотя и понимала тщетность своей поспешности. Ему не было нужды задерживаться, когда он увидел, что она переступила порог дома. А ей не стоило рассчитывать на то, что он будет ждать ее, когда она распахнет эту дверь.

Файер вышла из дома, чувствуя, как бешено бьется ее сердце. Девушка унылым взглядом обвела пустынную улицу и вздохнула. Экипажа не было.

– Ищешь меня? – тихо спросил Маккус, боясь испугать ее. Она так всматривалась в темноту, в которой терялась дорога, что не сразу осознала его присутствие.

– Ты здесь? А где же твой экипаж? – взволнованно воскликнула Файер, услышав его голос.

– Я отослал его домой.

Она вдруг вспомнила, зачем в столь поздний час выскочила из дому, и раскрыла ладонь.

– Ты купил мне брошь. – Маккус нетерпеливо пробормотал:

– Я же сказал тебе, что мечтаю поделиться с другом своей удачей.

Едва сдерживая слезы восторга, Файер сказала:

– Но с моей стороны было бы слишком самонадеянно полагать, что этот подарок для меня. Ты мог хотя бы намекнуть мне.

– Перед герцогиней и лордом Хоксби? Я бы лучше пропустил все свои важные встречи, – утирая ей слезы, заявил он. – Кроме того, я должен был загладить свою вину за то, что накричал тогда на тебя и Тревора. Будешь ли ты носить этот подарок, моя королева?

Файер вместо ответа подставила ему губы для поцелуя. До этого Маккус всегда был инициатором изысканных ласк, которыми столь щедро одаривал ее. Он не раз повторял своенравной леди, что желает ее всем сердцем. Но Файер сопротивлялась, боясь разбудить собственные чувства, хотя и понимала, что Маккуса нельзя сравнивать со Стэндишем. Он не давал ей пустых обещаний, если не имел намерения их выполнять. Он предпочитал откровенно говорить о своих желаниях, а не клясться в вечной любви.

Приняв решение, она отошла на шаг, а потом пригласила его:

– Пойдем со мной наверх. – Маккус остолбенел, не веря тому, что она говорит серьезно.

– А твои родители?

– Их все еще нет. Мы одни. – Она проявляла настойчивость.

– Файер, – обратился он к ней, опасаясь, что ее порыв продиктован чувством благодарности за неожиданный подарок, а не искренним желанием. – Если дело в броши...

Файер закрыла ладонью его рот.

– Тише. Ты говоришь несусветные вещи и обижаешь меня. Ты забыл, что полчаса назад сам просил меня об этом, а теперь идешь на попятную. Я хотела принять твое предложение с самого начала, и если бы ты повел себя не так благородно, то узнал бы, что тебе не пришлось бы долго уговаривать меня.

Файер вошла в дом, и Маккус последовал за ней, притворив за собой двери. Тишина казалась притаившимся зверем.

– Сюда, – шепнула она и, взяв его за руку, повела к лестнице.

Маккус подумал, что Файер, возможно, ждет, что он подхватит ее на руки и понесет по ступенькам наверх. Но он отказался от мелькнувшей мысли, так как лестница была очень крутой и к тому же плохо освещалась. Учитывая охватившее его возбуждение, он мог упасть и уронить свою драгоценную ношу.