– Если хотите.

– Почему бы и нет?

– Вряд ли обед будет происходить в дружеской обстановке. Дяде Стивену и тете Эдит вы не очень нравитесь.

Рис вспомнил, как увидел ее, стоящей на коленях и выслушивающей оскорбления от леди Альберты, подумал о том, какова была ее жизнь до недавнего времени – ей приходилось очень много работать и жить в меблированных комнатах без всякой поддержки со стороны родственников, – и решил, что они ему тоже не нравятся.

– Тогда поговорим о чем-нибудь более приятном. Куда мне повезти вас в свадебное путешествие, хмм? Хотите увидеть Италию? Париж?

Пруденс покачала головой:

– Я хочу увидеть ваши имения.

– Что? – Рис был удивлен. – Для чего?

Казалось, она больше удивилась его вопросу, чем он – ее.

– Мне предстоит стать вашей женой. Вас удивляет, что мне хочется увидеть ваши владения?

– Нет, конечно, – торопливо сказал Сент-Сайрес, ругая себя за то, что не предусмотрел такого оборота событий. Дело в том, что дома не… – Он запнулся, пытаясь придумать способ отклонить предложение. – Они не приведены в порядок. Там много… то есть… крыши текут, трубы прогнили, сады запущенны. Они совсем не готовы принять посетителей.

– Но именно поэтому я и хочу все видеть, – объяснила Пруденс. – Я хочу знать, что нужно сделать. Я хочу встретиться с людьми, хочу показать им, что мы намерены нести ответственность, как и положено герцогу и герцогине.

Сент-Сайрес посмотрел на ее серьезное лицо и со смятением понял, что переусердствовал, изображая чувствующего ответственность за герцогство, готового к решительным действиям человека.

– В действительности, – продолжала она, – я не считаю, что нам следует откладывать. Нам нужно поехать немедленно.

– Вы хотите ехать до свадьбы?

– Да. Похоже, все обстоит так плохо, что нужно поехать и выяснить, что может быть сделано. Ведь если трубы в плохом состоянии, может начаться тиф.

– Пруденс, это невозможно. За исключением Уинтер-Парка, нам придется останавливаться в маленьких деревенских гостиницах.

– Ничего не имею против. Кроме того, если мы поедем сейчас, за время нашего медового месяца все будет сделано.

У нее были все права осмотреть его имения, в конце концов, разумно осмотреть их и произвести ремонт до того, как они отправятся в свадебное путешествие. Как он ни старался, он не смог придумать основательную причину для отказа. Он вспомнил детство, Уинтер-Парк и все, что похоронил в душе двадцать лет назад, и его смятение переросло в ужас.

– Пруденс, вы серьезно?

– Если я стану вашей герцогиней, мне следует знать, что потребуется сделать, чтобы привести все в порядок, вам не кажется?

Страх ворочался внутри его подобно просыпающемуся великану, он ринулся доказывать, что ничего этого не надо.

– В некоторых из этих имений мы никогда не жили, – сказал он сквозь зубы, думая об Уинтер-Парке. – Никогда.

Его горячность удивила Пруденс, она в замешательстве наморщила брови, и он поспешил смягчить впечатление. Она хотела использовать свои деньги, чтобы привести в порядок запущенные развалины и превратить их в настоящие дома. Она не подозревала, что некоторые из них не подлежат восстановлению. Он притянул ее к себе и спрятал лицо в ее пахнувших лавандой волосах.

Пруденс погладила его по щеке.

– Если вы не хотите ехать…

– Нет, это не так. – Сент-Сайрес сделал глубокий вздох и поднял голову. Он двадцать лет не был ни в одном из своих имений. Это было так давно. Может быть, присутствие Пруденс поможет ему забыть. Может быть, видения прошлого наконец отпустят его.

Рис посмотрел на нее и успокаивающе улыбнулся:

– Вы, конечно, правы. Мы быстренько объедем земли, осмотрим особняки и вернемся в Лондон для венчания. Медовый месяц мы проведем путешествуя, а тем временем вся работа будет сделана. Вы довольны?

– Да. – Пруденс улыбнулась в ответ, засияла, и Рис почувствовал, что больше не в силах спорить. – Но вы понимаете, что с нами должны будут поехать мои тетя с дядей?

– В наше свадебное путешествие? – сострил он, пытаясь игнорировать неприятное ощущение где-то в кишках.

Она засмеялась:

– Нет, глупенький, в поездку по вашим имениям! Я не могу ехать без чаперон, поэтому они должны сопровождать нас.

Сент-Сайрес почти простонал:

– Боже, нам обязательно надо, чтобы были сложности, да? Я еще не познакомился с вашим дядей, а ваша тетя презирает меня.

Пруденс бросила на него извиняющийся взгляд.

– Она не презирает вас. Просто она и дядя хотят, чтобы я вышла замуж за Роберта.

Учитывая робость и нерешительность сэра Роберта, Рис не был удивлен. Если бы Роберт стал номинально контролировать ее деньги, в действительности контроль осуществляли бы мистер и миссис Федергилл.

– Вы не в том возрасте, когда требуется чье-то согласие на ваш брак. В завещании не оговорено, что ваш дядя должен дать согласие?

– Нет, но согласие должны дать попечители, а моя семья будет оказывать на них давление, будет настраивать против вас.

– Пусть попробуют. – Рис легко коснулся ее щеки. – Я закален в адском огне, моя дорогая. Если кто-нибудь попытается помешать нам, я сожгу его заживо.

Сент-Сайрес отправился на поиски ее дяди, а Пруденс, укрывшись за кружевными занавесками, смотрела из окна гостиной, как он вышел из дома и направился к своему экипажу. Как всегда, сердце ее замерло от восторга при виде его высокой фигуры, красивого профиля и волос темного золота. Она будет его женой, его герцогиней! Он хочет ее и никого другого.

С мечтательным вздохом она, улыбаясь, отвернулась от окна. Еще никогда в жизни она не была так счастлива. Теперь она понимала, почему поэты писали сонеты о любви и почему говорят, что любовь – это самое замечательное, что есть на земле.

– Ну?

Она повернулась к двери, в которой стояла Мария. Остальные девушки, миссис Моррис и миссис Инкберри толпились сзади, все с беспокойством смотрели на Пруденс.

– Герцог сделал мне предложение, – сказала она им и, произнеся эти слова, изумленно рассмеялась, все еще не совсем веря этому: – Он сделал мне предложение!

Новость была встречена радостными восклицаниями, женщины сгрудились вокруг Пруденс, всем хотелось поздравить ее.

– Он сказал, что всегда хотел только меня, но что он чувствовал себя обязанным жениться на леди Альберте, – продолжала она, обнимаясь с подругами.

Хитрая Люси первая сообразила:

– Чтобы заплатить долги?

– Да. Это нехорошо?

– Вовсе нет, – решительно сказала Миранда. – Всем пэрам приходится жениться на девушках с приданым, особенно в наши дни. Посмотрите, сколько женятся на американках, потому что наши английские девушки не могут предложить им приданое.

– Совершенно верно, – согласилась миссис Инкберри. – Без приданого девушка не может рассчитывать выйти замуж за человека с положением. Так было и в мои куртуазные времена.

– А в наши дни тем более, – сухо сказала Люси. – С упадком сельского хозяйства большинство пэров разорились. И наследницы, такие как Пруденс, должны выходить замуж за пэров.

– Я должна? – хихикнула Пруденс. – Тогда мне повезло, что я влюбилась в герцога, а не в банковского клерка и не в агента по продаже земель!

– А если он герцог, то может выбирать, так? – сказала Дейзи. – Он может выбрать любую наследницу, какую захочет. Но он женится на нашей Пру. Ну, – добавила она, обнимая Пруденс, – Мария говорила, что с самого начала было ясно, как он хотел ее.

– Все хорошо, что хорошо кончается. – Миссис Моррис чмокнула Пруденс в щечку. – Мы должны это отпраздновать. Немножко моего джина, чтобы отметить помолвку.

Последовал обмен кислыми взглядами, но они снова сели и хозяйка достала из буфета хрустальные рюмочки и бутылку своего сливового ликера.

– Все так удивительно, – сказала она, разливая ликер по рюмкам. – Сначала Эмма выходит замуж за виконта, а теперь Пруденс выходит замуж за герцога. Не думаю, что с тех пор, как я стала владелицей этого дома, у нас было так много поводов для празднования. И не могу не подумать, кто будет следующей.

– Герцог, – мечтательно повторила Миранда, откидываясь на спинку стула. – Подумать только. Наша Пру – герцогиня.

– Очень богатая герцогиня, – напомнила Дейзи, и все рассмеялись. Все, кроме Марии.

Пруденс искоса взглянула на подругу, сидящую рядом с ней на диванчике. Мария молчала, ее грустный вид напомнил Пруденс об их разговоре неделю назад.

– Я хочу поговорить с вами об одной важной вещи, – сказала она, немного повышая голос, чтобы перекрыть смех.

Когда подруги повернулись к ней и приготовились слушать, она продолжила: – После того как я выйду замуж и получу наследство, я хочу, чтобы каждая из вас получила свою долю.

После этих слов наступило молчание, и Пруденс заторопилась:

– Я понимаю, что это звучит неловко, но я буду такой богатой, у меня будет так много денег, что я хочу поделиться и своими деньгами, и своим счастьем со своими подругами.

Снова последовало долгое молчание, присутствующие обменялись взглядами.

Люси откинула назад прядь рыжеватых волос и кашлянула.

– Пру, нам не нужны ваши деньги, – сказала она, повторяя слова, сказанные Марией неделю назад. – Они вам понадобятся, чтобы помочь герцогу. Все эти имения требуют вложений. Вам нужно будет давать деньги на благотворительность, людям, которым вы захотите помочь… – Ее голос замолк, комната снова наполнилась молчанием. Пруденс с грустью оглядела гордые лица своих милых подруг. Они не хотели принимать от нее помощь, хотя жили почти в нищете, а она должна была получить миллионы. Подруги считали, что это будет благотворительностью, хотя они были для нее самыми близкими людьми и, не колеблясь, сделали бы то же самое для нее. Пруденс поняла, что нужно искать способ помочь им, не уязвляя их гордость.

– Мы еще вернемся к этому разговору в другое время.