Мутноватые коричневые чернила, бумага скверного качества, а почерк говорил не столько о недостатке образованности, сколько об отсутствии практики. Вряд ли это любовные или семейные письма. Озадаченная Лора вытащила их и начала читать. И теперь, когда открылась вся правда, ей было нелегко хранить спокойствие. Лора встала, вышла из кухни в гостиную домика, который они сняли, и расхаживала по истертому турецкому ковру до тех пор, пока не успокоилась.

Сначала Лора была потрясена, обнаружив, что ее ребенок не умер и то, что каждый месяц ее родители получали письма с фермы в Дербишир-Дейлс. Девочка не знала забот, деньги поступали, а семейство Браун, только что потерявшее своего первенца, радовалось возможности растить здорового ребенка, как своего родного. И вдруг, 15 мая 1810 года, пришло известие, что у девочки неожиданно началась лихорадка и ее состояние быстро ухудшается. Миссис Браун похожим на колючки почерком сообщила, «что сегодя ранним утром малышка тихо скончалась. Мы позаботимся о том, чтобы ее благопристойно предали земле на церковном погосте».

Понадобились целый день и бессонная ночь, чтобы оправиться от потрясения. Лора потеряла надежду, едва успев обрести ее. Подавленная таким известием, молодая женщина следующим утром хранила странное спокойствие. Она приказала собрать дорожные сумки и приготовить экипаж. Все же надо побывать на могилке дочери и не терзать себя, думая о том, что ребенка тайком, без надгробного камня, спрятали среди гробов в семейном склепе.

Прибыв вместе с Меб на ферму, Лора сразу вошла в прочное жилище из серого камня и тут же в порыве чувств забыла все тщательно отрепетированные слова, которые собиралась произнести.

– Я Лора Кэмпион. Мне все известно. Где она? – решительно спросила она, обращаясь к сухощавой женщине.

Та занервничала и стала пятиться назад, затем рухнула в кресло и закрыла лицо фартуком.

Муж встал между Лорой и своей рыдающей женой.

– Он говорил, что никто ничего не узнает. Он сказал, что приходится ей кузеном, так что девочка находится у него по праву.

– Что? – Здесь что-то было не так. Они ведь писали, что ребенок умер…

– Он сказал, что никто ничего не узнает, если мы сообщим о ее смерти и не станем болтать. – Браун покачал головой. Он был потрясен. Ему было стыдно. – Я знал, что нам не следовало так поступать, но он предложил нам большую кучу денег…

– Она не умерла. – Это был не вопрос, а утверждение. Лора уставилась на него, пытаясь понять, что происходит. Он? Кузен? – Расскажите мне все.

На ферму неожиданно явился джентльмен и представился как лорд Уикхем. Он знал все – кто мать девочки, кто платит им за содержание ребенка. Он показал свою визитную карточку, оба фермера видели его экипаж с гербом на дверце. Фермеры не усомнились, что он именно тот, за кого себя выдает. В экипаже сидели респектабельного вида женщина и кормилица. Он предложил Браунам деньги. Они не могли поверить, что денег столько, сколько не заработать за целую жизнь. За это от них требовалось лишь письмом сообщить лорду Хартленду, что ребенок умер.

– Малыши умирают все время, – тихо произнесла миссис Браун, больше не прикрывая свое лицо фартуком. – Все наши дети умерли. Мое сердце было разбито… – Она вытерла глаза. – Видите ли, у меня еще не кончилось молоко. Ее светлость, ваша мать, просила меня кормить малышку грудью.

Брауны жили одни на отдаленном участке земли. Никто не узнал, что у них в доме чужой ребенок. Все было так просто, а Уикхем говорил так властно и убедительно.

– Вам ведь эти деньги могут понадобиться, – говорил Браун. Его обветренное лицо стало непроницаемым, он хорошо скрывал свое горе. – Я знаю, мы поступили скверно, однако дойная корова издохла, а урожай выдался таким скудным, что даже с деньгами, которые ваш отец платил нам…

Лора уже оглядела чистую, тщательно вымытую кухню, пустую колыбель у очага, поседевшую голову миссис Браун. Все ее дети умерли.

– Оставьте эти деньги себе и забудьте о ребенке, о графе, приехавшем в экипаже, обо мне. Только дайте мне его визитную карточку.

Лора достала из своего ридикюля прямоугольную карточку с загнутыми углами и взглянула на нее. Она вытаскивала ее каждый день в течение двух месяцев. Ровно столько ей понадобилось, чтобы выследить Уикхема, изменить свой внешний вид, придумать убедительную легенду для своих слуг и соседей.

Лоре нужны были убедительные доказательства того, что этот мужчина украл ее девочку. Из-за него мать не видела, как выросла малышка, как у нее появился первый зуб, не видела, как она сделала первый шаг, не слышала первое слово, которое произнесла ее дочь. И все по вине кузена Пирса, богатого дипломата Эйвери Фолконера, графа Уикхема. Лоре больше не нужна была визитная карточка из кусочка картонной бумаги: она видела его, этого симпатичного, смеющегося, безжалостного мужчину, которого ее дочь называла папой. Лора смяла в руке визитную карточку. Она размышляла над тем, как перехитрить этого лживого и наглого вора.


– Папа?

– М-м-м? – Ответить «да» было бы рискованно, он ведь мог и не расслышать коварный вопрос, заданный шепотом. Он уже раз обжегся на этом, а теперь в доме было полным-полно котят.

– Папа, когда мне можно будет покататься верхом на лошади?

Эйвери закончил читать письмо и изящным росчерком пера запечатлел под ним свою подпись. Сендерс, его секретарь, взял письмо, посыпал невысохшие чернила порошком и передал хозяину следующий документ.

– Когда я увижу, что твой новый пони достаточно крепко держится на ногах. – Эйвери вернулся к первому предложению и постучал по нему концом гусиного пера. – Сендерс, эту мысль надо выразить более четко. Мне хотелось бы, чтобы мое несогласие с этим предложением не вызывало сомнений.

– Милорд, я сформулирую это иначе. Это последнее письмо. – Джон Сендерс собрал все бумаги, положил в портфель и вышел. Он был третьим сыном священника, знал свое дело, отличался благоразумием, верностью и умом. Именно такие качества Эйвери требовал от своих подчиненных.

– Ну, папа…

– Мисс Алиса, – раздался тихий голос одного из слуг, обладавших не только этими качествами. – Его светлость работает. Идем, пора пить молоко.

– Дорогая, я зайду к тебе перед сном. – Эйвери положил перо и ждал, когда голубые юбки Алисы скроются за дверью. – Мисс Блексток, я хочу кое-что сказать, если у вас найдется время.

– Милорд. – Няня ждала, сложив перед собой руки. Няня склонила голову, с безупречно убранными волосами, ожидая распоряжений его светлости. Мисс Блексток была няней Эйвери. Она единственная знала правду об Алисе. Блеки, как звала ее Алиса, прибыла в ту отдаленную ферму вместе с Эйвери, как только тому удалось разыскать девочку.

– Садитесь, пожалуйста. Мне кажется, что пора подыскать Алисе гувернантку. Каково ваше мнение? Конечно, не для того, чтобы посягнуть на вашу должность, а для того, чтобы приступить к первым занятиям. Алиса очень смышленая. – К тому же она импульсивна. Как ее отец.

– Разумеется, милорд. – Мисс Блексток хранила спокойствие, однако по ее заблестевшим глазам было заметно, что ей не терпится задать множество вопросов. – Значит, вы пошлете в газету объявление? Я велю миссис Спенс подготовить классную комнату, подыскать спальню и гостиную для гувернантки.

– Если вам угодно. – Эйвери взглянул на волнистый газон, затем на низкую изгородь, у которой начинался парк. Это имение, доставшееся ему в наследство от кузена Пирса, было небольшим, но прекрасным. Эйвери завещал его Алисе вместе со всеми доходами. Он собирался сделать все возможное, чтобы обеспечить девочке положение в обществе. А это имение надо сделать процветающим, чтобы оно стало частью приданого Алисы. Главное начать с образования, для чего придется найти толковую гувернантку.

– Пока спешить не надо – здесь помещения еще успеете подыскать. Однако попросите миссис Спенс немедленно подготовить такие же помещения в Беркли-Хаус.

– Милорд, вы увезете мисс Алису в Лондон? – спросила мисс Блесток, уставившись на него.

– Да. Я намерен пробыть там до конца сезона. – Не стоило пускаться в объяснения, даже если эта служанка долго работала у него. Однако будет лучше, если та все поймет. – Я собираюсь жениться.

– Но, милорд… – Мисс Блексток умолкла, затем решила говорить откровенно: – А что, если мисс Алиса станет препятствием для этого?

– Вы имеете в виду, что Алису увидят рядом со мной? – Эйвери пожал плечами. – Я бы не подумал вступать в брак, если бы будущая жена плохо подумала обо мне только из-за того, что я люблю эту девочку. Любая женщина, которой не понравится Алиса, станет неприемлемой для меня.

– Я уж точно сумею разобраться в том, кто чего стоит, – тихо заметила няня. – Милорд, когда вы едете в Лондон?

– Через две недели. В конце апреля. – Разобраться в том, кто чего стоит. Вот это да. – Эйвери скривил губы, когда няня закрыла за собой дверь. Он уже давно не бывал в Лондоне в разгаре сезона. Будет интересно взглянуть, насколько хорош нынешний урожай невест.

Глава 2

– Апрель в Лондоне. Лучше ничего не бывает. – Спаниель застыл и вопросительно взглянул на Эйвери. – Бет, я вижу, ты согласен. Беги, выгони из норы какого-нибудь кролика.

Дробовик с опущенным в целях безопасности стволом покоился у него на руке. На тот случай, если он заметит одного из пушистых хищников, крадущихся в сторону огорода. Однако Эйвери прихватил ружье просто для того, чтобы найти повод для прогулки, пока ярко светило солнце и дул тихий ветерок.

«Я прожил почти половину жизни, – подумал он, усмехнувшись так, будто избрал предметом иронии самого себя. – В этом году мне стукнет тридцать, а я наслаждаюсь покоем сельской местности. Если так продолжится, я стану провинциальным сквайром, найду тихую жену, произведу на свет кучу детей и каждый год буду стричь овец, чтобы внести в свою жизнь хоть какое-то разнообразие».

Зрелые годы он провел в столицах Европы, участвуя в баталиях международной дипломатии. Эйвери думал, что здесь ему будет скучно или же сельская жизнь вызовет в памяти неприятные воспоминания о детстве, однако пока он чувствовал себя прекрасно. Объезжая свои владения, он убедился, что парк находится в хорошем состоянии, как и жилой дом на ферме, и жилища фермеров-арендаторов. Пирс был бы доволен, хотя он не очень интересовался земледелием. С раннего детства его кузена влекла военная служба.