У меня не было ни одной причины, чтобы ей верить, но я отчего-то засомневалась. А вдруг она говорит правду? Что я вообще знаю о планах Павла? С чего взяла, что он видит во мне нечто большее, чем развлечение в отпуске?

— Я оставлю тебя, — сказала Аданна. — Подумай подумай над моими словами. Уверена, ты примешь правильное решение.

Она ушла, оставив меня одну.

Я стояла в темноте, разглядывая сетку вольера перед собой. И никого там нет. Наврала мне Аданна про гепардов. И про замужество наврала.

Внезапно в нескольких метрах от меня по ту сторону вольера сверкнули глаза. Мамочки, да они здесь. А сетка достаточно надежная? Шутки шутками, но становиться ужином милых кисок желания не было.

Не сводя глаз со светящихся огоньков, аккуратно отступила назад. Зацепилась каблуком и чуть не рухнула, нелепо замахав руками. Представила, как появляюсь среди гостей в грязном, порванном платье, со сломанным каблуком и растрепанными волосами. Ну уж нет, такого удовольствия я никому не доставлю. Вспомнила, что в ридикюле лежит мобильный, а в нем, естественно, имеется фонарик. Вытащила, включила, посветила вокруг. За сеткой угадывался силуэт большой кошки. Остальные где-то гуляют.

— Ну, — сказала, обращаясь к гепарду, — не буду тебе мешать. Меня там ждут. Наверное.

Освещая себе путь фонариком вернулась в дом. Поднялась по ступеням и застыла на террасе, разглядывая зал. А посмотреть было на что. В центре одной из групп гостей стояла Аданна, такая очаровательная и хрупкая в своем белоснежном наряде. Окружающие смотрели на нее с восхищением. И я даже готова была разделить их восторг, если бы рядом с Аданной не стоял мой Павел, которого эта стерва крепко держала под руку.

— Они красивая пара.

Возле меня остановился новорожденный.

— Красивая, — согласилась, — но не пара.

— Ревнуете?

— Это вас касается?

— В общем-то нет, просто немного интересно.

— Ревную, — решив, что врать глупо, ответила честно.

— Возможно, у вас есть для этого повод.

Я перевела взгляд с Павла на господина Акинтола.

— Знаете, я люблю свою дочь.

— Именно поэтому отдали ее замуж за извращенца?

— О, я вижу она вам уже озвучила свою версию, — усмехнулся министр. — Кстати, извращенцем мой зять не был. Вы можете не верить, но этот брак нужен был дочери не меньше, чем мне.

— Даже так?

— Да, я выдавал замуж избалованную папочкину дочку, в итоге получил женщину, которая знает, чего хочет и умеет добиваться поставленных целей.

— Так это исключительно для ее блага?

— Не передергивайте. Я получил свою выгоду, но и Аданна не осталась внакладе.

— Спорное утверждение.

— Оставьте вашу женскую жалость и посмотрите сами, — он кивнул на дочь. — Она повзрослела. Видите, она приняла решение и идет напролом к своей цели.

— Это вы Павла имеете в виду?

— Пол не цель, — поправил Акита. — Он инструмент.

— А глядя на вашу дочь, этого не скажешь.

— То, что ваш работодатель приятен ей, как мужчина, можно назвать приятным бонусом, не более.

— Вы так считаете?

— А вы нет?

— Думаю, и сам по себе Родимцев может быть отличной целью.

— Для вас, быть может, но не для моей дочери.

— Я не совсем вас понимаю.

— А что тут неясно? Для вас такой мужчина, как Пол, может быть желанным трофеем. Для Аданны такое даже предположить смешно. Он, разумеется, привлекателен, у него есть деньги и положение, но всего этого недостаточно. Особенно при одном, но существенном недостатке.

— И каком же?

— Он белый, — прямо ответил Акита Акинтола.

— Это недостаток?

Министр рассмеялся.

— Вы, очевидно, плохо представляете себе, где находитесь. Это Африка. Белых здесь не любят. Их терпят, иногда боятся, на них делают деньги. Но ни один уважающий себя человек не захочет принять в свою семью белого без достойной на то причины.

— Разве породниться с самим Африканцем не является достойной причиной?

Акита отмахнулся.

— Я, конечно, заинтересован в вашем работодателе, но для сотрудничества с ним мне не нужно выдавать за него замуж единственную дочь.

— Я правильно поняла, что вы против этого брака? — спросила его.

— Абсолютно правильно.

— А если они все же поженятся?

— Убивать я их не буду, если вы об этом. Расстроюсь, конечно. Но мои эмоции ничто по сравнению с вашими. Вы ведь не только работаете на Африканца, но и оказываете ему услуги интимного характера?

Я ощутила себя оплеванной. Да, это настоящее искусство, вот так легко и непринужденно вылить на собеседника ведро помоев.

— Не обижайтесь, я не осуждаю. Просто констатирую. Если вас утешит, то вряд ли они поженятся. Моя дочь немного не рассчитала, Пол не из тех, кто согласится на ее авантюру. Ему это просто неинтересно. С другой стороны, Аданна привлекательная женщина, Африканец вполне может ею увлечься. Так что я бы на вашем месте не расслаблялся. Возможно, вас ждет неприятный сюрприз.

Я выслушала господина Акинтола, глядя на Павла с Аданной. Они по-прежнему стояли рука об руку и о чем-то беседовали с гостями.

— А знаете, — ответила министру, — я пожалуй, выясню все прямо сейчас.

Акинтола одобрительно покивал.

— Прошу вас, только не устраивайте публичный скандал.

— Боитесь за дочь?

— Нет, но позвольте напомнить, что это все же мой день рождения. И кстати, скоро должен прибыть президент.

— Приложу все силы, — заверила его. — Но обещать не могу.

32.

С моей точки зрения говорить с министром было больше не о чем, зато появилось непреодолимое желание побеседовать с Родимцевым. Если он думает, что можно держать меня за дуру, то глубоко ошибается. Я двинулась к Павлу.

Едва вошла в зал, Павел заметил меня. Улыбнулся, отцепил от себя пиявку и пошел мне навстречу.

— Все в порядке? — спросил, когда мы подошли друг к другу.

— Да, — ответила коротко. — Ты, я вижу, тоже не скучал.

— Дела, — ответил Павел. — Ты уже напудрилась?

— Напудрилась? — не поняла я.

— Аданна сказала, что ты пошла нос пудрить. Но что-то уж больно долго.

Я фыркнула.

— Я уже хотел идти тебя разыскивать, — продолжил Павел.

— И что же не пошел?

Рука Родимцева легла на мою талию.

— Что-то случилось? — спросил он, слегка прижимая меня к себе.

Я открыла рот, что бы ответить, но перехватила напряженный взгляд Аданны. Ну, голубчики, вы сами нарвались.

И я сделала то, чего никогда не делала. Подняла неуверенный взгляд на Родимцева, коротко вздохнула и, закатив глаза, потеряла сознание.

Родимцев, слава богу, не растерялся, успел подхватить меня прежде, чем я рухнула к его ногам.

— Катюша!

Я не спешила открывать глаза, продолжая лежать на его руках тряпичной куклой. Чувствовала, как он несет меня куда-то.

Судя по звукам, Родимцев вышел из зала, а потом меня осторожненько уложили на банкетку.

— Катюша, — Павел погладил по щеке.

Понервничай, понервничай, тебе полезно!

Продолжая изображать умирающего лебедя тихонько застонала, «приходя в себя».

Первое, что увидела открыв глаза — обеспокоенность лицо Родимцева. На минуту стало жалко его и стыдно за себя, так искренне Павел волновался за меня. Ровно на минуту, потом вспомнила весь этот вечер, довольное лицо Аданны, снисходительный тон ее отца. Жалость и стыд испарились, будто их и не было вовсе.

Как-то мало я была без сознания. Может, повторить? Для закрепления эффекта.

— Выпей водички, — предложил Павел.

Стакан коснулся моих губ. Машинально сделала глоток, потом откинула голову и снова застонала. Павел не растерялся — этот заботливый гад взял, да и плеснул мне в лицо холодной водой. Тоже, видать, для закрепления эффекта. Еле удержалась, чтобы не стукнуть Родимцева, желательно по голове. Но с идеей повторного обморока решила повременить. Это я всегда успею.

— Тебе надо к врачу, — сказал Родимцев, пристально меня разглядывая.

Спасибо, конечно за заботу, но вот врача мне точно не надо. Что бы он сообщил, что больная комедию изволит ломать?

Даже подумать страшно, как отреагирует на это Павел.

— Отвези меня домой, — не поднимая глаз, жалостливо попросила Павла.

— Хорошо, но по дороге заедем в госпиталь.

Напустила в глаза тихой печали и еще жалостливей:

— Я очень хочу домой. Павел, пожалуйста.

— А если тебе снова станет плохо? — все еще сомневаясь, возразил Родимцев.

Не станет, если будешь себя хорошо вести.

— Со мной все хорошо. Я просто немного устала.

Родимцев коснулся губами моего лба, проверяя температуру, пощупал пульс и, наконец, согласился:

— Поехали. Только до машины я тебе понесу. Нечего тебе напрягаться.

А вот против этого я совершенно не возражала.

Уйти по-английски нам не удалось, за дверью Павел чуть не столкнулся с министром Акинтола.

— Как ваша дама? — поинтересовался министр у Павла.

— Спасибо, все нормально.

— Ей потребуется врач? — вежливо продолжил Акита. — Мы можем вызвать нашего семейного доктора.

Родимцев глянул на меня, я отрицательно замотала головой.

— Спасибо, не стоит, — отказался Павел. — Думаю, Катерина просто устала, у нас был долгий и трудный день. Ей нужно просто отдохнуть.

— Как считаете нужным.

К министру подошел один из многочисленных помощников.

— Господин, кортеж президента подъезжает к дому.

— Простите, я вынужден вас покинуть, — сказал господин Акинтола. — Обязанности хозяина прежде всего.