А потом подумала, что эта мысль пришлась мне по душе. Нет, это сильно отдает расизмом и, вообще, звучит не очень-то красиво, но Родимцев действительно производил впечатление эдакого хозяина жизни. И мне нравилось ощущать себя причастной к его силе. Нравилось быть частью семьи Родимцевых. Нравилось идти с ним рядом, наблюдая, как он держит на руках сына. И совершенно не нравились взгляды, которые кидали на Павла проходящие мимо нас женщины. Да, хоть у нас был и отдельный дом, но в лодже были и другие туристы. Пока шли к машине, я видела, как реагируют на Родимцева — старшего встречные дамы. Захотелось подхватить его под локоть и громко заявить: «Это мое, не трожь!»

Но вместо этого спросила у Павла:

— Мы здесь надолго?

— Да как заходим, — беспечно ответил мой работодатель.

— То есть, как?

— А вот так.

— Но насколько я понимаю, здесь все забронировано. Мы не можем оставаться в лодже неизвестно сколько времени, — растерялась я.

— Почему это?

— Я читала, что многие бронирую места за полгода до поездки.

— Катерина, — вздохнул Павел, — ты до сих пор не совсем понимаешь, кто я такой на этом континенте. Или совсем не понимаешь. Поверь мне, мы можем жить здесь столько, сколько заходим.

Я не нашла слов, чтобы сразу ответить на такое самоуверенное заявление. Да кто он такой, в конце концов?

— И кто ты такой? — задала вопрос, после небольшой паузы.

— Папа воин, — с высоты папиной шеи гордо заявил Ванька. — Самый лучший воин в Африке.

Ну, предположим, про воина я уже слышала и понимала, что это некая метафора. Вряд ли Родимцев — старший бегает, переодетый в леопардовую шкуру, с копьем наперевес по Африке и вызывает на поединок всех, кто попадается на пути. Я предполагала, что у него нечто вроде охранной фирмы, может быть, какого-нибудь детективного агентства. И, судя по тому, как выглядела его клиентка — мать Иму (даже в мыслях не хочу называть ее имя!), фирма Родимцева пользуется некоторой известностью. В определенных кругах.

— Воин это иносказание? — на всякий случай уточнила, а то мало ли.

— В некотором роде да, — кивнул Павел. — Но, по сути, это самое верное определение.

— А можно прямо, — попросила его. — Правду — матку, так сказать.

— Я специалист по кризисным ситуациям.

Яснее мне не стало, но я женщина упорная.

— Какого рода кризисным?

— Практически любого.

— Ты наемник? — спросила прямо.

— Наемник, — согласился Родимцев. — Самый лучший, самый известный и самый дорогой на этой части суши.

— Ты искренне считаешь, что тебя знает вся Африка? — поразилась чужому самомнению.

Павел не стал отвечать, лишь пожал плечами. И как это расценивать?

Решив отложить эти вопросы на потом, сосредоточилась на дороге. Пусть хоть господом богом себя считает, какая мне разница. Главное, что мы сейчас отправимся смотреть на животных, и это будет самое большое приключение в моей жизни.

В открытом джипе Павел усадил Ваньку в детское кресло, пристегнул, помог устроиться мне и сел рядом. Гид и водитель уже были в машине.

— Ну, что, — весело спросил у нас с Ванькой Родимцев, — готовы к приключениям?

Мы были готовы.

Я не буду описывать день, что мы провели на сафари. Еще не придуманы слова, что бы передать все, испытанные нами, эмоции. Мы с Ванькой отчаянно крутили головами и наперебой восторженно кричали, привлекая внимание друг друга к тому или иному животному, встреченному по пути.

— Там, — гид махнул рукой, — уже Танзания, Серенгети.

Мы с ребенком умоляюще посмотрели на Павла.

— Туда тоже поедем, — ответил он на наш молчаливый вопрос. — Только не сегодня.

Ванька восторженно выдохнул. Я ободряюще обняла его, Родимцев, сидящий с другой стороны от ребенка, повторил мой жест. Его рука, скользнул по плечам сына, переместилась вверх, прошлась по моему плечу, легко погладила шею и легла мне на спину. Если бы не проклятое автокресло, Павел смог бы меня обнять. Я вздохнула и поймала такой же вздох Родимцева — старшего. А может, мне показалось.

На одной из остановок, коих мы совершили великое множество, фотографируясь на фоне дикой природы, Ванька попросил отца:

— Пап, а сними нас с Катюшей.

Он подошел ко мне, я присела и обняла его.

Гид, ни слова не говорящий по-русски, предложил:

— Давайте я вас сфотографирую.

Павел передал ему фотоаппарат и присел рядом с нами.

— Пап, обними Катюшу, — велел маленький махинатор. — Вдруг мы в кадр не влезем.

Я постаралась скрыть улыбку, Павел послушно выполнил просьбу сына.

В итоге, мы фотографировались вроем довольно долго. Когда фотосессия была окончена, и все вернулись в машину, гид сказал, обращаясь в Родимцеву:

— У вас очень дружная семья.

— Это да, — согласился с ним Павел.

— И жена у вас красавица.

Павел посмотрел на меня, улыбнулся и ответил:

— Красавица и умница.

А потом этот невозможный человек достал ребенка, вынул детское кресло из джипа, велев положить его в багажник, устроился возле меня и взял Ваньку на руки.

— Так ему будет удобнее, — пояснил Родимцев, прочитав вопрос на моем лице.

Я только кивнула.

Но Павлу этого оказалось мало. Он придвинулся еще ближе, обхватил меня за плечи и прижал к себе.

— Так всем будет удобнее, — заявил мой работодатель в ответ на мою слабую попытку отодвинуться.

И мне абсолютно расхотелось с ним спорить. Наоборот, я поерзала, устраиваясь поудобнее, и положила голову ему на плечо.

Когда, уже в сумерках, мы вернулись в лодж, сил у меня совершенно не было. Служащий отеля, пригласивший нас в общий зал на ужин, посмотрел на нашу троицу понимающе и предложил принести ему в дом. Я согласно кивнула и пошла купать Ваньку. Павел остался отдать какие-то распоряжения относительно еды для мальчика.

Дом мне безумно понравился. Он странным образом сочетал в себе простоту и поистине колониальную роскошь. Брезентовые стены и дорогая кожаная мебель. Москитные сетки и светильники ручной работы. А ванна была обустроена на одной из террас, с видом на дикую природу. Можно купаться и любоваться видами. Я словно попала в ожившую мечту.

Пока купала Ивана, пока мылась сама, в гостиной уже сервировали стол. Павел сидел в ожидании нас в кресле и листал какой-то каталог.

— Ты уже вымылся? — спросила, заметив его мокрые волосы. — Где?

Родимцев оторвался от чтения, окинул меня с головы до ног и весело ответил:

— Сходил на речку к бегемотам.

— Здесь есть вторая ванная? — уточнила, потому что при беглом осмотре дома ее не увидела.

— Душ, — поправил Родимцев. — Около маленькой спальни.

— Не заметила.

— Там такая неприметная дверь, — пояснил Павел, — сразу можно и не разглядеть.

— Кушать хочу, — жалобно напомнил о себе Ванечка.

— Ребенок кушать хочет, — весомо сказал Павел. — И я тоже.

— Так давайте есть, — предложила я.

Мы устроились за столом. Я оглядела, что нам предлагали на ужин, решая, чем кормить ребенка. Жареное ему совершенно ни к чему, а вот тушеное мясо и овощи в самый раз.

— Можно мне мясо, как у папы? — Ванька указал на тарелку отца, где благоухал стейк.

— Он с кровью, тебе еще рано, — возразил Родимцев. — А вот ребрышки на гриле, думаю, можно. Да, Катя?

Я была против того, что бы кормить ребенка ребрышками, приготовленными на гриле, но Ванька так просящее смотрел, что отказать было выше моих сил. В конце концов, ничего страшного не случиться, все равно он много не съест.

— Это баранина, — предупредила мальчика, — она очень специфически пахнет.

- Это ягненок, — поправил меня Родимцев — старший. — И он совершено без запаха. Зато, какой вкус!

Он положил Ваньке хорошую порцию мяса и обратился ко мне:

— Ты что будешь?

Я прислушалась к своему организму. День выдался безумный: два перелета, а остальное время в машине. Мой желудок настойчиво требовал белка.

— Мясо, — сказала решительно, — и побольше.

Павел понимающе улыбнулся и наполнил мою тарелку что называется, от души. Наблюдая за тем, как я уписываю еду за обе щеки, спросил:

— Вино предлагать?

— М-м, — я отрицательно помотала головой. Трудно говорить с набитым ртом.

— Я так и подумал. Тогда сок.

— Угу, — затрясла согласно, проглотила и сказала: — с удовольствием.

Павел налил нам с Иваном сока.

— Как впечатления? — спросил, когда я опустошила тарелку.

— Ты еще спрашиваешь?!

— Значит, понравилось, — сказал мне и повернулся к сыну: — А тебе?

Ванька хотел ответить, но не смог подобрать слов и восхищенно закивал. Мы с Павлом засмеялись.

— А тебе? — я обратилась к Родимцеву — старшему.

— Да я здесь уже был.

— И что? Теперь тебе неинтересно?

— Интересно, конечно. Но, знаешь, намного интереснее мне было наблюдать за сыном. И за тобой.


— Спасибо тебе, — поблагодарила от души.

— Всегда пожалуйста, — Павел улыбнулся, перевел взгляд на сына. — Кажется, он уснул.

Я тоже посмотрела на Родимцева — младшего. Ванька сладко спал, положив голову на сложенные на столе руки.

— Сломался, — поднимаясь, прокомментировала.

Хотела взять мальчика на руки, чтобы отнести в кровать, но Павел меня опередил.

— Давай я, — подошел к сыну и аккуратно поднял. — Расстели кровать, пожалуйста.

Я быстро прошла в большую спальню и стянула с кровати покрывало. Подошедший Родимцев бережно положил сына на постель, укрыл хлопковым одеялом и опустил москитную сетку.

— Предложение выпить вина еще в силе, — заметил, обходя кровать и проверяя, как легла сетка.