Так они и жили. Детьми занималась Катерина, Пашка постоянно был в доме, принимая участие в мальчишеских играх. Охрану, на всякий случай, решено было оставить, хотя особой надобности в ней Африканец не видел. Странная это было жизнь. Мужчина, женщина, двое детей. Словно семья. И Пашке, вопреки всему, такая жизнь даже нравилась. Как-то отошло на зданий план то, что Иму живет в его доме по контракту, а Катерина занимается детьми, исполняя свои должностные обязанности. Было просто, легко и приятно возиться с детьми, обучать их плавать, или наблюдать за тем, как Катя читает им книжки. Ужинать вчетвером или смотреть, как дети, под руководством Катерины, накрывают на стол, пока женщина готовит любимые всеми блины. Но все заканчивается. Спустя полтора месяца такой спокойной и размеренной жизни, Аданна Лезеди сообщила, что через две недели Иму улетает в Лондон.

18.

Скажите, что со мною происходит? Потому что я уже ничего не понимаю. Мы живем какой-то совершенно нереальной жизнью. Или наоборот, абсолютно реальной? Дом на берегу озера, мужчина, женщина и двое детей. Я стараюсь отдавать себе отчет в том, что и мужчина этот чужой, и дети не мои. Дом, кстати, тоже мне не принадлежит. Тогда откуда это ощущение счастья, с которым я просыпаюсь по утрам?

Мальчишки подружились. Я начала худо-бедно изъясняться на суахили. Спасибо моей врожденной способности к языкам. Иму привык и к дому, и к нам. Павел почти все время проводил с нами. Из обрывков фраз, сказанных им, я поняла, что Иму гостит у нас не просто так, Павел продолжает его охранять. Но как долго это продлится? И что будет потом, когда маленький альбинос уедет?

Я поняла, что окончательно втянулась в африканские будни. Моя жизнь стала неторопливой и размеренной. Почти все время мы проводили в доме, но, странное дело, никто не скучал. Занятия с детьми, игры, бассейн. Обязательный послеобеденный отдых. А еще мы разбили огород. Самый настоящий огород, такой, какой был когда-то на даче у моей бабушки. Идея пришла мне совершенно случайно, я поделилась ею с мальчиками. От мысли, что они самостоятельно будут выращивать клубнику, дети пришли в восторг. Павел, которому предстояло вскопать этот самый огород, мальчишечьего восторга не разделил, но на следующий день под нашим чутким руководством земля под будущий урожай была готова. Оставалось разжиться рассадой, и мы опять понадеялись на Родимцева. Он почесал в затылке, подумал, сел в машину и уехал. И уже вечером мы дети выгружали из его внедорожника клубничную рассаду. И где только нашел? На мой вопрос Родимцев улыбался загадочно и молчал. В итоге у мальчиков появилось дополнительное развлечение, и в первые дни они частенько спорили, кто будет поливать наш огород. Приходилось внимательно следить за тем, что бы дети не утопили наш будущий урожай.

«Акуна Маттата», — говорят африканцы. Живи без забот. Вот я и старалась следовать этой нехитрой философии. Даже перестала терзаться мыслями о том, что же произошло у меня с Родимцевым тогда ночью. Хотя раньше такое мне было совершенно не свойственно. Я всегда должна была контролировать ситуацию. А сейчас пришло понимание: контролируй, не контролируй, все равно уже ничего не изменишь. Павел всем своим видом показывал, что мое «ничего у нас не было» его полностью устраивает и никаких намеков не делал.

Совершенно неожиданно мы нашли общий язык с Сашей. Охрана осталась в доме, но, если ее почти не было видно, то Саша практически всегда был рядом. Вообще, он был очень странным. Я видела, как по-дружески он общается с Родимцевым, как весело играет с мальчиками. Вот со мной он почти не разговаривал, избегая даже смотреть в мою сторону. Не то, чтобы это сильно меня беспокоило, но полный игнор с его стороны иногда напрягал. Ему-то что я успела сделать?

Однажды сказала об этом Павлу.

— Дело не в тебе, — ответил Родимцев. — Он со всеми женщинами так. Не любит он вашего брата, в смысле сестру.

— Как это? Он то, гей? — не поняла я.

Глупый вопрос, не спорю. Во-первых, это не мое дело. А во-вторых, даже если мужчина предпочитает однополую любовь, это ведь не значит, что он ненавидит противоположный пол. Ведь так?

Родимцев громко рассмеялся.

— Иногда своими вопросами ты ставишь меня в тупик.

— Как и ты своими ответами, — не осталась я в долгу.

— Только Сашке свои догадки не озвучивай, — попросил Павел. — Оскорбишь смертельно.

— Да я и не собиралась. Просто ты так сказал, я не поняла.

— Кать, это не мое дело, и лезть в его жизнь я не хочу. Но если тебя напрягает его отношение, то поясню. Саша избегает женщин. Вообще старается делать вид, то их нет.

— Его что, мама в детстве бросила? — хмыкнула я.

— Его мама чудесная женщина, — серьезно ответил Родимцев. — Все просто: Сашка был ранен, серьезно. Врачи говорили, что он на всю жизнь останется инвалидом.

— Постой, — перебила я. — Дай угадаю. Его ранили, и девушка его бросила.

— Да, — согласился Павел, — совершенно неоригинальная история. Но девушка сделала это особенно подло. Сначала сказала, что будет с Сашкой, невзирая ни на что. По ночам у кровати дежурила, с ложки кормила. Они даже заявление в ЗАГС подали. Договорились, что их распишут прямо в госпитале, Сашке нельзя было вставать. За час до регистрации она его и бросила. Заявила, что не сможет выйти за него замуж и ушла.

— Такие истории бывают только в романах. В жизни так быть не может.

Родимцев пожал плечами.

— Как видишь, может.

— С тех пор он всех женщин ненавидит?

— С тех пор он всех женщин избегает, — Павел внимательно посмотрел на меня.

— Я — могила, — заверила его. — Ничего не знаю и ничего никому не скажу.

— Надеюсь, хотя это история и не тайна. У нас многие в курсе.

После этого разговора, на следующий день я подошла к Александру и попросила:

— Ты не мог бы мне помочь?

Он вопросительно посмотрел на меня.

— Я хочу съездить в деревню на рынок, пока Павел побудет с детьми.

— Сейчас?

— Да, если можно.

— Хорошо.

В машине Саша ожидаемо молчал, и я не выдержала:

— Слушай, а ты не мог бы перестать смотреть на меня, как на пустое место? Я не претендую на твое любовь и дружбу, просто мы пока живем в одном доме, и я не виновата, что родилась женщиной.

— Уже натрепал, — констатировал Саша.

— Объяснил, — возразила ему.

Он громко хмыкнул.

— Я думала, что чем-то обидела тебя, — пустилась в объяснения.

— Пустое, — отмахнулся мужчина. — Что я, Африканца не знаю, что ли?

— Хватит наезжать, — возмутилась я.

— Даже не начинал.

Он опять замолчал, я тоже не знала, что еще сказать. Приехали на рынок. Я ходила между рядами, выбирая совершенно ненужную мне рыбу.

— Эту не бери, — сказал Саша. — И вообще, мы чего сюда притащились? Тебе рыба была нужна или поговорить захотелось?


— Поговорить, — покаялась.

— Я так и понял, — вздохнул Саша. — Поехали домой.

Развернулся и пошел к машине. Ничего другого не оставалось, как плестись следом.

— Прости.

— Забей, — отмахнулся Саша. — На тебе все написано.

— Что написано?

— Чистенькая, добренькая, папа-мамина дочка, умница-красавица. И заноза, как все избалованные девчонки.

— Я не такая.

— Угу, ты ждешь трамвая. Таких всегда тянет к плохими пацанам. Только влюбляться не советую.

— В тебя?! — удивилась.

— В Пашку. Он у нас мальчиш плохиш.

— Никогда не поверю!

— И не надо, просто послушай добрый совет.

— А ты?

— Я?

— Ты тоже плохиш?

— Я просто золото, — хохотнул Саша. — Только ты ко мне не лезь, не люблю я разговоры по душам и розовые сопли.

— Хорошо, — согласилась я. — А почему Павле плохиш?

— Да нормальный он, — ответил Саша. — Это с вашей женской точки зрения — плохиш.

— Это как?

— Ну, вам же всем любовь подавай, и что бы до гроба, дураки оба.

Ясно, еще один одинокий волк. Как я умудрилась попасть в место, где водятся исключительно мрачные герои с разбитыми сердцами? Где нормальные мужчины? Ау!

— Да, да, — покивала я, — он мне уже все объяснил. Никаких романтических отношений.

— Он тебе нравится, — констатировал Саша.

— С чего ты взял?

— И ты уже насочиняла себе историю. Дура.

— Почему сразу дура?

— Даже если он тебя трахнет, — продолжил он грубо, — это ничего не значит. Просто секс, как стакан воды выпить.

— Захлебнуться не страшно? — спросила со злостью.

Достали!

— Обиделась? Зря. Я тебя просто предупредил, а там, как знаешь.

Промолчала, что бы не сказать какую-нибудь гадость.

— И на Африканца зла не держи, — продолжил Саша. — Это у тебя полные трусы романтики, а он обычный мужик. Работа, дом, сын.

— И стаканы с водой, — вставила я.

— А куда ж без этого? — развеселился мужчина. — Сказал же, обычный, нормальный мужик.

— А ты? — спросила зачем-то.

— Тебе показать?

— Спасибо, не надо.

— Я так и понял. Так что, училка, живи спокойно и никуда не лезь. Ни ко мне с разговорами, ни к Пашке в койку.

Слава богу, что мы уже приехали. Сил продолжать эту беседу у меня не было. Грубить не хотелось, а на мою вежливость рассчитывать не приходилось.

— Спасибо за компанию, — буркнула и смылась из машины.

— Не за что, — сказал мне в спину Саша. — Обращайся, если что.

Странно, но после этой поездки он перестал меня игнорировать. Иногда мы даже разговаривали на отвлечённые темы. А вот с Родимцевым я стала общаться строго в рамках нашего контракта. По делу, так сказать. Если бы это не выглядело так по-идиотски, я бы предложила вернуться к имени-отчеству. Но, представив себе, как пытаюсь объяснить Павлу причину обратного перехода на «вы», отказалась от этой затеи.