Эрика Ридли - Греховный поцелуй

13 октября 1813 года

Карету тряхнуло, и Эванджелина Пембертон подняла глаза на двух хмурых женщин, сидевших напротив.

Леди Стентон презрительно взирала на нее с таким же ледяным выражением лица, с каким встретила Эванджелину, когда та прошлым вечером появилась у ее двери.

Эванджелина перевела взгляд на дочь леди Стентон, Сьюзен, на бледном лице которой теперь не было непринужденной улыбки, какой она одаривала ее прежде.

Эванджелина расправила плед на коленях и попыталась не обращать внимания на свое искаженное отражение в окне кареты. Одолженное у Сьюзен платье теперь было безнадежно помято. Упрямые волосы не желали подчиняться заколкам и влажными волнистыми прядями льнули к шее и щекам.

— Еще раз благодарю вас за приглашение, — сказала Эванджелина в надежде создать видимость более приятной атмосферы в холодной карете. — Это моя первая поездка в Лондон.

Леди Стентон повернула свой длинный нос к другому окну кареты, возможно, предпочитая созерцание удлиняющихся вечерних теней праздной болтовне. Ее тонкие пальцы придерживали изящно расписанный веер возле надушенной шеи — аромат заполнял карету прилипчивым запахом роз, оставленных увядать в комнате и забытых без воды.

— Как долго я проспала? — Сьюзен поправила очки тыльной стороной руки, затянутой в перчатку. — Кажется, несколько часов?

— Часов? — повторила Эванджелина, смущенно уставившись в окно. Побег из дома в Чилтерн-Хилле в Лондон, конечно, отнял много времени, но как могло случиться, что поездка из дома леди Стентон на скромный прием заняла несколько часов?

— Где мы?

Сьюзен бросила взгляд на мать, все еще упорно и пристально вглядывавшуюся в садящееся солнце, исчезающее за поредевшими кронами деревьев, похожими на руки скелетов, протягивающих свои узловатые ветви к тяжелому, чреватому непогодой осеннему небу. Возможно, леди Стентон была обеспокоена приближающейся бурей, способной замедлить их путешествие.

— В Брейнтри, — ответила наконец Сьюзен шепотом, будто не была уверена, что стоит произносить это название вслух. — Мы почти на месте.

Вид из пыльно-дымчатого окна стал еще менее четким, оттого что солнце садилось, окрашивая окружавший их густой лес в постоянно меняющиеся цвета от розового до пурпурного и, наконец, серого, пока единственным освещением, проникающим в карету снаружи, не остались лучи фонарей самого экипажа.

Путешествие, растянувшееся на целый день, несомненно, было предпочтительнее ада, ожидавшего Эванджелину дома. Если бы только ее отчим дал ей возможность хоть как-то жить, пусть даже в аду. В эту минуту он, вероятно, избивал хлыстом слуг за то, что позволили ей сбежать из чулана, или же уже пустился в погоню, пытаясь найти ее и вернуть обратно.

— Ваш жених живет в… Брейнтри? — спросила она Сьюзен, пытаясь вытеснить из памяти кошмарные воспоминания.

— Вообще-то, — ответила леди Стентон, — он не ее жених.

— Вообще-то, — вторила ей Сьюзен, не глядя на Эванджелину, — он никогда меня не видел.

По животу Эванджелины рябью пробежала неприятная дрожь. Они говорили ей нечто совсем другое в своем доме, когда закладывали экипаж и отправлялись на небольшой прием «местного» значения.

— Должно быть, я неправильно поняла, — медленно произнесла Эванджелина, хотя была уверена в остроте своего слуха. — Мне показалось, вы сказали, что собираетесь за него замуж.

Сьюзен поправила очки:

— Собираюсь.

— И тут на сцену выступаете вы, — маленькие жесткие глазки леди Стентон сверкнули, как пара бесцветных алмазов, — чтобы помочь ей добиться его руки и кошелька любыми средствами. В конце концов одинокие богачи не должны тратить свое богатство на себя. — Она со щелчком закрыла веер. — Достаточно оставить их в одиночестве, а потом «случайно» наткнуться на них и поднять крик на весь свет. Об остальном я позабочусь сама.

— Что-о?

Эванджелина уставилась на обеих леди Стентон, широко открыв и без того огромные глаза, мгновенно позабыв о своем намерении казаться спокойной и податливой.

— Я должна вовлечь невинного холостяка в брак с незнакомкой?

— Он не невинный, — мрачно поправила Сьюзен, наконец, встретив взгляд Эванджелины. — Совсем наоборот.

Эванджелина покачала головой, не в силах поверить, что люди, которым она доверилась в надежде обрести приют, вовлекли ее в безумную брачную авантюру.

— Почему не попытаться заключить брак… более традиционным способом?

— Если бы это было возможно! — Сьюзен улыбнулась, но ее улыбка была грустной. — Конечно, так или иначе мы окажемся в проигрыше.

— Что вы имеете в виду? — спросила Эванджелина, почувствовав, будто что-то холодное коснулось ее тела под китовым усом корсета и поползло вдоль позвоночника. — Произойдет несчастный случай?

— Вовсе нет. — Сьюзен поправила безупречно сидящую шляпку. — Лайонкиллер[1]] разит намеренно.

— Лайонкрофт, — поправила леди Стентон, ударив дочь веером по колену. — Не дразни зверя, называя его этим ужасным прозвищем. В противном случае меня не удивит, если твое тело присоединится к остальным.

Эванджелина замерла, будучи не в силах отвести взгляд от бесцветных жестких глаз леди Стентон:

— Каким остальным?

Потирая рукой ушибленное колено, Сьюзен проговорила:

— Речь о его родителях. Возможно, дальше последует очередь моих.

Пальцы Эванджелины, обтянутые перчатками, зарылись в подушку сиденья. Шутки подобного рода не казались ей забавными.

— Смею ли я вам напомнить, — сказала она тихо, — что я недавно потеряла мать?

— Пять дней назад. — Задрав кверху тонкий нос, леди Стентон повертела рукой в перчатке перед лицом Эванджелины. — Если этого времени достаточно, чтобы вы могли покинуть дом, то хватит и на то, чтобы нам вернуться к себе с подписанным брачным контрактом.

Леди Стентон презрительно скривила губы, глядя на Эванджелину, качающую головой:

— Вы можете оплакивать свою мать и в то же время помогать Сьюзен опутать Лайонкрофта. Это вовсе не значит, что он предпочтет проводить время с вами и вместе с вами скулить и причитать.

Сьюзен поправила ленту в волосах.

— Вы танцуете?

Нет. Но как унизительно признаваться в этом! Эванджелина помедлила, прежде чем ответить.

— Когда я не в трауре. Послышались отдаленные раскаты грома. Одолженное шелковое платье поцарапало кожу, когда Эванджелина смущенно заерзала.

— Я не стану способствовать тому, чтобы помочь вам обманом завлечь человека к алтарю с целью завладеть его деньгами, как не собираюсь оставаться взаперти с вами и убийцей целых две недели, даже если это соответствует вашим интересам.

— Ну, если вы не согласны, пусть будет так, — возразила леди Стентон.

Глаза Эванджелины округлились.

— В самом деле?

— Конечно. — Хрустальные глаза леди Стентон теперь смотрели так, будто она что-то подсчитывала. — Желаю вам наилучшего обратного путешествия домой.

Внезапный блеск молнии осветил карету и все вокруг, а вслед за этим по дребезжащим окнам экипажа забарабанили тяжелые капли дождя.

Эванджелина вздрогнула, когда ледяной ветер зазмеился, пробираясь в карету сквозь щели.

— Здесь некуда деваться. Нет даже постоялого двора.

— И к тому же у вас нет денег, — вставила Сьюзен, бросив пристальный взгляд на платье, одолженное ею Эванджелине. — А это значит, что для вас единственный выход — помогать нам.

— Именно так, — подтвердила леди Стентон, обмахивая веером бледную шею. — Мисс Пембертон придется делать то, что ей прикажут. Как и тебе, Сьюзен, потому что это наименьшее из зол.

Сьюзен повернулась к Эванджелине и сказала извиняющимся тоном:

— Или это, или оставаться до лета взаперти в городском доме. Я бы подождала до конца пребывания в Блэкберри-Мэноре, чтобы подловить его, но матушка желает в первую очередь добиться его капитуляции. В любом случае нам потребуется ваша помощь.

— Чтобы добиться руки убийцы? — спросила Эванджелина, потирая запястья, покрытые гусиной кожей, в которых ощущала покалывание. — Почему его не отправят на виселицу?

— Ничего не доказано, — сказала леди Стентон. — Лайонкрофт слишком умен.

Сьюзен подалась вперед. Глаза ее сверкали:

— Нас никогда бы не пригласили, если бы матушка не была близким другом его сестры леди Хедерингтон. Подумать только, ведь это первый прием Лайонкрофта после смерти его родителей. Скандальные «желтые листки» дорого бы дали за отчеты участников этого приема.

— Прошу прощения, — сказала Эванджелина, хотя у нее возникло ощущение, что скорее ей следует выслушать извинения, чем извиняться самой. — Но для меня такая интрига чересчур. Если бы я знала о ваших планах, предпочла бы стать вашей судомойкой, а не принимать участие в этом путешествии.

— Конечно, предпочли бы. — Леди Стентон взирала на Эванджелину, подняв бледные брови. — Поэтому мы вам ничего и не сказали заранее.

— Все же я должна настоять на том, чтобы вы исключили меня из своих планов.

— Слишком поздно, — перебила Сьюзен, постукивая пальцем по оконному стеклу. — Мы уже на месте.

Когда тяжелые железные двери Блэкберри-Мэнора закрылись за Эванджелиной с мрачным стуком, она замерла на месте.

Несмотря на высокий арочный потолок в холле, воздух казался тяжелым и давящим, будто она вошла не в аристократический дом, а в запущенную усыпальницу.

Под неусыпным взором леди Стентон Эванджелина заставила себя пройти дальше, где ее шаги в стоптанных башмаках отдавались гулким эхом по холодному мраморному полу цвета слоновой кости.

Узкие прорези окон над головой в стиле средневекового замка ничуть не освещали путь гостям, принадлежащим к высшему свету.