После его ухода она долго изучала себя в зеркале.

Что, если заболевание отца передается по наследству?

Может быть, какая-нибудь метафорическая шрапнель разрушит и ее мозг, когда ей исполнится восемнадцать?

Она еще раз перечитала свою последнюю работу. Возможно ли, что это и в самом деле так плохо? Неужели ее рассказы так же ужасны, как и его стихи? Она ведь не в состоянии об этом судить…

«Нет, я в это не верю, — сказала она себе.. — Я не позволю себе в это поверить. Это ведь все, что у меня есть».

На следующий вечер, когда отец появился на пороге ее комнаты после ужина, она впервые в жизни прогнала его. Что-то внутри нее ожесточилось настолько, что она больше не могла его видеть.

— Уходи! Оставь меня в покое.

От неожиданности он даже задохнулся. Вначале Арран слышала лишь его хриплое дыхание, как у разъяренного зверя. Его громоздкая тяжелая фигура нависла над ней в темноте. Внезапно Арран по-настоящему испугалась. Он же сумасшедший. И пьяный к тому же. Невозможно предугадать, что он сейчас сделает. В любом случае мама к ней на помощь не придет. Она скажет, что это ее собственная вина.

— Как ты смеешь? — взревел он. — Не смей так говорить со мной! Я твой отец.

Он поднял на нее свои тяжелые кулаки. Громко всхлипнув, Арран метнулась в сторону. Послышался оглушительный треск и крик боли. Отец промахнулся и попал кулаком в деревянное изголовье кровати. Дверь распахнулась, на пороге показался силуэт матери. Она даже не спросила, что делает отец в комнате Арран, в темноте, при закрытой двери.

— Джордж! О Боже, Джордж, что случилось?

Отец, как маленький ребенок, кинулся под защиту ее объятий.

На следующее утро он остался лежать в постели.

Арран завтракала под осуждающим взглядом матери.

Бедный папа повредил два пальца на руке.

После завтрака Арран поднялась к себе в комнату и стала ждать. Услышав, что родители уехали к врачу, она поспешно отодвинула доску в полу и достала свои вещи — папку с рассказами, письма Изабель и Кристиан, подарки от Изабель из Лос-Анджелеса и, наконец, десять хрустящих десятифунтовых банкнот. Сложила все это в две полиэтиленовые сумки.

Вышла из дома и, даже не оглянувшись, пошла к автобусной остановке.

Она едет в Лондон! А после свадьбы Кристиан полетит вместе с Изабель в Лос-Анджелес.

В этот день ей исполнилось семнадцать лет.

Кристиан оказалась восхитительной невестой. На ней было шелковое свадебное платье цвета слоновой кости, простого и в то же время изящного покроя от Шанель и вуаль из брюссельских кружев. В руке она держала огромный букет белых и желтых роз.

Эрнест Уэкслер с желтой розой в петлице исполнял роль посаженого отца.

Подружки невесты Арран и Изабель надели на головы венки из желтых роз. У Арран венок все время соскальзывал набок. Как ни старалась Изабель его укрепить, он не держался на слишком тонких и мягких волосах Арран.

О Господи, думала Арран, боясь, что все заметят, как морщит чулок у нее на ноге и как сползает на сторону венок. Наверное, она выглядит как настоящее чучело.

Потом она успокоила себя тем, что никто на нее не смотрит. Все глаза были устремлены на Кристиан. И конечно, на Изабель.

Изабель выглядела потрясающе. Она стала еще красивее, чем Арран ее помнила. Ей дали роль в новом фильме. Она стала знаменита еще до выхода на экраны ее первого фильма. Сначала Арран боялась встречи с Изабель — такой великолепной, такой удачливой, такой изысканной. Но сейчас ее страхи улетучились. В глубине души сестра осталась все той же. Снова взяла бразды правления в свои руки — всезнающая старшая сестра с непререкаемым авторитетом, которую Арран всегда обожала. Она руководила примерками вуали для Кристиан и горестно вздыхала: «Арран, ну что нам делать с твоими волосами?» Все, как раньше.

Изабель прилетела только на выходные. Сама мысль о том, что можно прилететь на расстояние шесть тысяч миль на два дня, повергла Арран в шок.

— Но я ни за что не хотела пропустить такое событие! — радостно воскликнула Изабель.

Судя по всему, она ни минуты не сомневалась в том, что Кристиан поступает правильно.

— Ну что я говорила, Крис? А теперь взгляни на себя. Наша богатая сестричка Уинтер! И к тому же он такой милый.

Церемония затянулась надолго, несмотря на то что свадебной мессы не было. Ее не служили, так как невеста не принадлежала к католической церкви.

От долгого стояния на одном месте у Арран заболели ноги. Она смотрела на элегантную спину сестры и не могла поверить, что все это происходит на самом деле.

Неужели она действительно присутствует сейчас на свадьбе сестры, которая выходит замуж за одного из самых богатых людей в Европе? Неужели Изабель — знаменитая киноактриса? И неужели она сама, Арран, сегодня вечером улетает в Калифорнию?

Нет, она не могла этому поверить. Это все сон.

Кристиан, похоже, чувствовала то же самое.

— Завтра утром я проснусь и увижу, что ничего нет, — говорила она, в то время как Изабель прилаживала у нее на голове вуаль.

Арран вынула ногу из туфли и потерла левую лодыжку большим пальцем правой ноги, вызывающе посмотрев при этом по сторонам. Если это все сон… А если даже и нет, она ведь никогда больше не увидит этих элегантных людей.

— Да, — произнесла в этот момент Кристиан несколько удивленным тоном.

Джон Петрочелли, с сияющими бархатисто-карими глазами, надел ей на палец кольцо, приподнял вуаль и поцеловал в губы.

Все. Она теперь не Кристиан Уинтер. Она миссис Джон Петрочелли. Она замужняя женщина. Отец ей больше не страшен.

Прием в «Савое» представлял собой потрясающее зрелище. О нем, конечно, напишут все газеты. Больше часа Изабель и Арран стояли среди тех, кто принимал гостей, приветствуя и пожимая руки множеству шикарно одетых, улыбающихся, сгорающих от любопытства незнакомых людей. Улыбка, казалось, прилипла к лицу Арран.

Ноги болели. До сих пор она ни разу не присутствовала на свадьбе и не знала, чего ожидать. Но это скорее походило на какой-то спектакль. Все здесь выглядело искусственным, ненатуральным. И все не так, как должно быть.

Кристиан не любит Джона Петрочелли. И отца с матерью нет на свадьбе…

Арран представила себе, как они стоят рядом с Кристиан. Мороз пробежал у нее по коже. Отец, конечно, пьяный, разъяренный, орет на всех. Мать, невзрачная и нервная, крепко сжимает его руку и бормочет, успокаивая его: «Все в порядке, Джон. Это скоро закончится, и мы поедем домой».

Приехав в Лондон, она послала им телеграмму и написала длинное письмо с объяснениями. В ответном письме мать обвинила ее в попытке убить собственного отца.

Джон Петрочелли тоже им написал — просил позволения их навестить. Но ответа так и не получил.

— Не надо, — умоляла его Кристиан. — Ты только хуже сделаешь.

Изабель тоже не решилась поехать к родителям.

— Если бы у них был телефон, я бы позвонила, — сказала она.

Наконец процедура встречи гостей закончилась.

Прибыли все пятьсот приглашенных. Официанты разносили шампанское, блюда с копченым лососем и черной икрой на маленьких гренках. Арран бродила среди роскошно одетых людей, вслушиваясь в их разговоры — те, что могла уловить. Все они, похоже, говорили только о деньгах. О возможности укрыться от налогов, о зарубежных инвестициях, о Филиппе и его собственности на Майорке. Арран ничего в этом не понимала. Она чувствовала себя подавленной. Кроме того, ей было жарко и все время хотелось пить. Она то и дело отпивала из своего бокала с шампанским и удивлялась тому, что бокал все время полон.

Неожиданно оказавшись лицом к лицу с Изабель, она внезапно разрыдалась.

— О Боже! — воскликнула Изабель.

Взглянула на сестру, стоявшую перед ней с пылающими щеками и остекленелым взглядом, со сбившимся набок венком, и потащила ее в туалет. Как раз вовремя.

Десятью минутами позже Арран, обессиленная, сидела на стуле, бессмысленно глядя в зеркало на свое бледное лицо.

— Теперь тебе станет легче, — сказала Изабель.

— Да, это верно, дорогая, — произнесла горничная из-за подносов, на которых лежали булавки, салфетки, флаконы с пятновыводителями и аспирином. — Ничто так не помогает. Прежде всего надо освободиться от всякой дряни. Я всегда это говорю. Наверное, вам стало плохо от жары, — тактично добавила она.

Еще через три часа Арран окончательно пришла в себя.

Свадьба закончилась. Кристиан уехала на медовый месяц в Швейцарию. Как бы там ни было, она вышла замуж, стала миссис Петрочелли, и с этим уже ничего не поделаешь.

Арран стояла рядом с Изабель у выхода номер три аэропорта Хитроу, слушая рев моторов, крики носильщиков, завывания автомобильных клаксонов, объявления о рейсах. Вдыхала воздух, наполненный парами дизельного топлива и выхлопных газов, и чувствовала, как накатывает изнутри легкая, воздушная пустота. Она летит. Она действительно летит…

Подошел Мартин с тележкой и погрузил их багаж.

— Ну, девочки, счастливого пути!

Глаза его жадно остановились на прекрасном лице Изабель.

— Не бросай нас надолго. Приезжай в гости.

Арран смотрела ему вслед, пока задние огоньки «ягуара» не скрылись в потоке других машин. В путаницу ее мыслей ворвался голос Изабель:

— Проснись, Арран. Возьми себя в руки. Ты летишь в Калифорнию!

Глава 8

Кристиан лежала на кровати в номере роскошного отеля «Метрополь» в Женеве и смотрела вверх на затейливые лепные узоры на потолке. За окном освещенные лунным светом лужайки и благоухающие розами цветники сбегали вниз к сверкающим водам Женевского озера.

Кристиан еще раз напомнила себе, что это ее брачная ночь. На самом деле все происходящее больше походило на приятный спокойный вечер с вежливым и внимательным другом. Она совсем не ощущала себя невестой.

— Моя дорогая, я был бы счастлив, если бы ты вышла замуж за Джона.

Она тогда воззрилась на Эрнеста Уэкслера в немом изумлении, почти уверенная, что не правильно его поняла.