Из задумчивости Тару вывел Сэм, что есть силы колотивший в дверь. Она открыла, и ворвавшийся ветер чуть не сбил ее с ног. Сэм быстро вошел, и они вместе захлопнули дверь и задвинули засов.

– Я бродил в этих горах много лет, – признался Сэм, – но никогда не видел такой сильной бури. Трудно сказать, сколько времени мы просидим здесь взаперти.

Тара не беспокоилась. Она была фаталисткой.

– Давайте отправимся на боковую, – предложил Сэм. – Какую койку вы предпочитаете: верхнюю или нижнюю?

– Нижнюю, – ответила Тара и сразу легла, завернувшись в два тяжелых одеяла.

Сэм в последний раз подбросил поленья в очаг, погасил лампу, и теперь единственным освещением комнаты был таинственно мерцающий огонь в очаге. Он оказал на Тару гипнотическое действие, и девушка быстро погрузилась в сон.

Тара проснулась, дрожа от холода, у нее окоченели нос и щеки. В комнате было очень темно.

– Сэм, вы не спите?

– Недавно проснулся. Здесь как в леднике. На улице, должно быть, двадцать градусов мороза, а в этой чертовой хижине больше щелей, чем в частоколе. Я разожгу огонь, а потом завернемся в одеяла и ляжем прямо перед очагом. Таким образом, когда огонь снова погаснет, мы будем еще какое-то время греться от остывающих кирпичей.

Он спрыгнул на пол, за несколько минут ему удалось вновь разжечь тлеющие в золе угольки, и пламя с треском устремилось вверх.

Тара, закутанная в одеяла, поджала ноги по-турецки и села перед очагом. Сэм присоединился к ней и спросил:

– Вы не хотите снова лечь спать?

– Когда согреюсь. Знаете, я, пожалуй, выпила бы немного кофе.

– Можете считать, что вы его уже пьете. – Он поставил котелок с водой на треножник, стоявший на каминной решетке, и, когда вода закипела, бросил в котелок полотняный мешочек с кофе. – Пусть немного настоится.

Они пили кофе в абсолютной тишине, и Тара ощутила такое напряжение в воздухе, будто между ними постоянно пробегали электрические разряды. Кофе был выпит, они снова легли и, желая согреться, тесно прижались друг к другу. Даже сквозь толстые одеяла Тара чувствовала крепкое бедро Сэма.

– Мы как старая супружеская пара.

Эти слова Сэма вызвали учащенное сердцебиение у девушки: она думала о том же! Тара скорчилась от смеха, тем в шутку толкнула его через одеяла, он ответил. Это веселая потасовка продолжалась до тех пор, пока они не стали задыхаться. Их состязание все больше походило на чемпионат по борьбе.

Одеяла были сброшены, и теперь их тела соприкасались. Сэм перевернулся на бок и уложил Тару на спину, прижав ее плечи к полу. Он наклонился так низко, то их лица находились не более чем в шести дюймах друг от друга.

– Господи, до чего же вы красивы! Мне кажется, я в вас влюблюсь.

Не сказав ни слова, Тара обхватила голову Сэма руками и притянула к себе. Их губы встретились. Ее никогда по-настоящему не целовал ни один мужчина; те бессмысленные легкие поцелуи, которые она разрешала после танцев своим обожателям с прыщавыми лицами, были не в счет. И когда язык Сэма проскользнул между ее влажными губами, внучка Ларса Де Бирса в восторге сказала себе: «Ради этого стоило ждать».

Совершенно не посвященная в тайны секса, Тара инстинктивно отвечала на ласки Сэма. Она помогла ему расстегнуть свою шерстяную рубашку и совершенно забыла о холоде. Его губы с обожанием целовали ее плечи и шею, а когда язык Сэма стал дразнить ее соски, Тара радостно вскрикнула.

Тара тоже не могла себя сдержать. Вдруг промелькнул тот день, когда Эдди Смит в школьном туалете выставил напоказ свое мужское естество. Со все возрастающей страстью Тара ловко расстегнула пряжку на его поясе и пуговицы на брюках, а затем нежно взяла в руку его набухшую плоть. Сэм застонал от удовольствия и припал губами к ее животу. Тара приподняла бедра, чтобы Сэм мог стянуть с нее брюки и трусы, и через мгновение обхватила его ногами, сомкнув лодыжки на пояснице. Дрожащими от возбуждения пальцами она взяла его готовый извергнуться пенис и направила его в свою влажную плоть.

Встретив сопротивление, Сэм отпрянул:

– Ты девственница!

– Да, я никогда в жизни не лежала голой с мужчиной. Но не бойся причинить мне боль. Когда-то ведь это должно случиться, – прошептала она, еще крепче обнимая Сэма. – Представь, сколько лет я тебя ждала, Сэм Пайк!

И вдруг Тара почувствовала нестерпимую боль, как будто внутри что-то треснуло и разлетелось вдребезги... Но болезненное ощущение растаяло в волнах нарастающего удовольствия. Они двигались в плавном ритме, как будто занимались этим уже много лет. Возбуждение начиналось в самой глубине ее существа и, подобно разгорающемуся пламени, захватывало каждую частичку ее прекрасного тела. Никогда, даже в самых экстравагантных мечтах, Тара не представляла себе, что занятия любовью с мужчиной могут доставлять такое наслаждение.

За стенами домика гонимый ветром снег наметал сугробы, постепенно закрывавшие дверь и единственное окно, а внутри царили тепло и любовь.

Глава 10

Сэмюэл Пайк и Тара Де Бирс поженились в июне 1898 года. В том же году Сэм был зачислен в штат «Де Бирс мэннинг энд девелопмент корпорейшн» заместителем начальника управления по разработке новых месторождений.

Спустя шесть месяцев Нилс сказал своей племяннице:

– Какой неожиданной удачей обернулась для нашей семьи твоя встреча с Сэмом Пайком. Сначала он спас тебе жизнь, затем женился на тебе и спас всех нас от позора иметь в семье старую деву. А с тех пор как он работает на Де Бирсов, прибыль компании увеличилась на десять процентов. И это благодаря тому, что он открыл новые месторождения. Я собираюсь предложить правлению назначить его на пост вице-президента.

– Это очень порадует Сэма, – невесело встретила эту новость Тара. – Как ты думаешь, став вице-президентом, он больше времени будет проводить дома?

Нилс обошел письменный стол и обнял ее за талию.

– Я понимаю, Тара, тебе тяжело, что твой муж так много времени проводит в поле, но именно там его знания и опыт бесценны. Этот человек не только один из лучших топографов в Соединенных Штатах, но у него в голове именно та волшебная лоза, которая позволяет ему находить богатые залежи минералов.

– Кстати о месторождениях. Вот необычный заказ, который мы сегодня получили из Франции. Он от химиков – супругов Пьера и Мари Кюри. Их американский представитель просит большое количество карнотита.

– Не его ли Сэм обнаружил в районе плато в прошлом месяце?

– Вот именно. В отчете государственной пробирной палаты его описывают как минерал, содержащий водный радиоактивный вонадат калия и урана.

– Уран – это радиоактивный элемент в ураните? Но ведь он не имеет абсолютно никакой ценности, – удивился Нилс.

– Видимо, Кюри так не считают. Кажется, он необходим им для какого-то эксперимента.

– Дорогая, Сэм говорит, что урана в горах столько же, сколько и грязи... Так что не запрашивай слишком много с Кюри.

В следующем году Сэм Пайк сделал еще одно важное открытие – обнаружил богатые залежи молибдена в Лейк-Каунти. Молибден, который так мало ценило большинство изыскательных компаний, оказался основным элементом в процессе закаливания стали. Таким образом, благодаря интуиции Сэма корпорация получила еще одно золотое дно. А зимой 1900 года у Сэмюэла Пайка было еще одно, пожалуй, самое важное открытие: Тара сообщила ему, что он скоро станет отцом.

Питер Де Бирс родился в апреле 1901 года. Год спустя Сэм и Тара стали соисполнительными вице-президентами корпорации и возглавили новый офис в Нью-Йорке, хотя и не были в восторге от этого назначения.

– Я умру от клаустрофобии, если мы будем жить в этом огромном городе с высокими безобразными домами, – жаловалась Тара. – Я слышала, в некоторых местах солнечный свет никогда не проникает на улицы! Должно быть, это все равно как жить на дне Большого каньона.

Сэм тогда рассмеялся:

– Сомневаюсь, что там так уж плохо. Дорогая, мне тоже будет тяжело расстаться с нашим любимым Колорадо. Но Нилс сказал, что нам придется жить в Нью-Йорке всего три года.

Нилс сдержал обещание, правда, по причине, никоим образом не связанной с той, которую он мог бы предвидеть.

Годы, проведенные в Нью-Йорке, оказались более приятными, чем ожидала Тара. Они жили в просторной, солнечной квартире, выходящей на Центральный парк.

– Это похоже на открытку! – воскликнула Тара, когда они отмечали свое первое Рождество в огромном городе.

Она и Сэм стояли в широком эркере и любовались праздничной панорамой.

Парк, припудренный только что выпавшим снегом, с замерзшим озером, блестевшим как зеркало, был зимней страной чудес. Люди – мужчины, женщины и дети, катавшиеся на коньках и санках, напоминали миниатюрных рождественских куколок, стоявших под елкой Пайков. Сэм обнял жену за талию, и они обернулись, чтобы полюбоваться трехлетним сыном, который в пижаме доктора Дентона играл под елкой. Глаза Тары затуманились слезами.

– Сэм, я не жалуюсь. Мы должны пока жить в Нью-Йорке... Но этот прекрасный пейзаж только дразнит меня, напоминая о настоящей красоте природы, о Колорадо.

Сэм улыбнулся:

– Понимаю, милая. Наберись терпения.

Она была терпеливой. К тому же Тара была все время занята. У молодой женщины появились друзья, которыми она дорожила. Тара посещала бесчисленные званые вечера, принимала участие в благотворительной деятельности и патронаже. Благодаря искусному руководству Сэма нью-йоркское отделение корпорации Де Бирсов стало одним из самых доходных.

В начале июня 1904 года Сэм напомнил Таре:

– Итак, два года прошли, остался еще один. Я настаиваю на том, чтобы Нилс выполнил свое обещание.

– Время пролетело так быстро... Трудно поверить, что мы здесь уже два года.

– Может быть, тебе хочется провести еще три года в Нью-Йорке? – поддразнил он жену.

– Ни в коем случае! – воскликнула Тара. – Я не могу дождаться, когда вернусь домой! Вот приеду, оседлаю старину Разбойника и поскачу, поскачу, поскачу и снова увижу, как ветерок колышет на горных склонах осины, как они сверкают, подобно золотым блесткам!