Джулиана Грей - Грехи

Улыбка, которая автоматически появилась у звезды, получилась кривой, но она быстро исправилиась.

– Миссис Робертс, как поживаете?

– Я – просто прекрасно, Эрика, но, боюсь судья слегка расстроена из-за тебя.

Рикки взглянула на женщину, которая подошла вместе с Мэрилу и сейчас стояла рядом с ней. Она нездешняя, решила Рикки, во всяком случае, она не помнила ее в той, другой жизни.

– Простите, – Рикки протянула ей руку, – я не уверена, что мы знакомы. Я Рикки Блю.

– Это ее псевдоним, Лайла. Ее настоянщее имя Эрика Кэссиди. Это судья Лайла Монтана, Эрика. Уверена, что теперь ты узнаешь ее. Сегодня утром ты говорила о ней по радио и предложила одной из своих слушательниц поговорить о ней с прокурором.

– Судья Монтана, рада познакомиться с вами. Боюсь, у миссис Робертс неверная информация. Я…

– Я не заблуждаюсь, Эрика, я сама слышала тебя.

– Значит, вы плохо слушали, миссис Робертс. Я сказала своей слушательнице, чтобы она обратилась к мистеру Боухэнону, если у нее есть вопросы, касающиеся банковских операций. Я ничего не сказала о том, чтобы она поговорила с ним о судье.

Рикки переключила свое внимание на привлекательную женщину, которая могла бы быть ее ровесницей, если бы не седина в коротко подстриженных волосах и колючие глаза, очевидно, как подумала Рикки, успешно запугивающие ответчика, представшего перед судом. Вкратце Рикки повторила телефонный разговор, даже назвав судье имя звонившей.

– Я действительно не стала бы говорить ничего, порочащего ваше имя или имя банка, не зная, существуют ли для этого веские причины, судья Монтана.

– Уверена, что Мэрилу излишне беспокоится, – улыбнулась судья, и Рикки показалось, что она выглядит еще моложе.

– Да, очевидно. Я знала миссис Робертс десять лет назад – она всегда была склонна к преувеличениям, когда волновалась.

Мэрилу Робертс обиженно хмыкнула:

– Ты всегда была невоспитанной девушкой. Несомненно, все идет оттуда.

Рикки хотелось дать ей пощечину, но, верная своему воспитанию, она только еще шире улыбнулась.

– Приятно было встретиться с вами, судья Монтана. Если дамы простят меня, мне хотелось бы пройтись пешком и подышать свежим воздухом. Здесь довольно тяжело дышится, так что я, пожалуй, пойду.

Не дожидаясь ответа, она прошла мимо женщин и поспешила в том направлении, откуда пришла. Добравшись до автомобильной стоянки радиостанции, она отказалась от прогулки и села в машину. Она была в еще большем напряжении, чем обычно, и нуждалась в отдыхе. Во всяком случае, в машине она не рискует быть оскорбленной, а если кто-нибудь и попытался бы остановить ее, она всегда могла удрать от них. Рикки удовлетворенно засмеялась, но это была мимолетная радость, так как она вспомнила, что Кэрри должна была позвонить ей, если что-нибудь найдет. Но, подумав об этом, она тут же отмахнулась от этих мыслей. Кэрри вышла замуж за пресмыкающееся, это несомненно, но пресмыкающееся и убийца не обязательно синонимы. Шансы Кэрри найти доказательства, обвиняющие ее мужа в убийстве шестерых человек десять лет назад, лежат между совершенно неправдоподобным и невозможным. Наверняка Кэрри после безрезультатного поиска проводит время со своим возлюбленным. Рикки вздохнула – ей хотелось бы знать, где сейчас Боу. Мысль провести остаток дня со своим любовником, вместо того чтобы думать об убийстве, была очень соблазнительной.

Кэрри могла думать только о детях, чьи жизни загубил ее муж… после запугиваний и надругательства над ними. К горлу подступила тошнота. Она потеряла ощущение времени и, услышав, как в отдалении часы пробили один раз, не поняла, который час. Половина третьего, половина четвертого? Зазвонил телефон, и она схватила трубку. Резкий запах подгорелой пищи напомнил ей о фасоли, которую она поставила тушить еще утром.

– Алло? – Ей в голову пришла нелепая мысль: Брет будет разъярен из-за разгрома в чулане.

– Кэрри, это Рикки. Прости, что потребовалось столько времени, чтобы перезвонить тебе. Ты позвонила, как только я ушла на ленч. Секретарь сказала, что у тебя срочное дело. Это означает, что ты нашла то, что искала?

– Нет. – Кэрри собралась объяснить, что она нашла, рассказать об ужасающих доказательствах развращенности своего мужа, но при звуке открывающейся входной двери слова застыли у нее на губах.

– Тогда можешь успокоиться, Кэрри, ведь из-за того, что он не тот, кто…

– Я больше не могу говорить, – перебила се Кэрри. – Ты можешь прийти сюда? – Она понизила голос до шепота: – Ты нужна мне, Рикки, – и, не дожидаясь ответа, положила трубку.

Обернувшись к двери, она увидела на пороге Брета и, когда их взгляды встретились, поняла, что он уже побывал в церкви и обнаружил, что дверь чулана открыта, а конверт пропал. И странно, но Кэрри почувствовала жалость к нему, когда он, пошатываясь, подошел к кровати, где она сидела, и повалился рядом.

Долгое время они оба молчали, и, когда Брет наконец, нарушил тишину, Кэрри удивилась, как громко прозвучал его голос, хотя он говорил тише, чем всегда.

– Я любил их всех, Кэрри Энн. Я не собирался обижать их, я просто хотел любить их, ласкать… Мой отец раньше так же любил меня, но я никогда не плакал, а они плакали, все плакали. Я не собирался обижать их, я только хотел, чтобы они перестали плакать. Они должны были послушаться и понять, что я не хотел им ничего плохого. Я любил их.

Кэрри попыталась ответить ему, но тошнота, которую она подавила, снова подступила к ее горлу, и, уронив конверт на пол, она бросилась в ванную.

Когда она вернулась в спальню, где провела так много ночей, страдая, чувствуя отвращение, боль и страх, которые должны были чувствовать и все эти дети, Брет поднялся ей навстречу.

– Я понимаю, ты должна позвонить властям, но не могла бы ты дать мне один час? Я хочу пойти в церковь и провести несколько минут с Отцом Небесным, а потом написать кое-что для преподобного Паркера. Я думаю, они сразу же пришлют его на мое место. Я хотел бы по возможности помочь ему.

Он подошел к ней, но Кэрри отступила и прижалась к стене. В его глазах сверкнула обида.

– Я не трону тебя, Кэрри Энн. Ты жена, которая дал мне Господь, чтобы я любил и почитал – сказал он и смахнул слезу, скатившуюся из уголка глаза. – Пожалуйста, всего один час.

Кэрри не ответила, она отвела от него взгляда и постаралась справиться с резкой болью в груди, но, услышав, как входная дверь захлопнулась за Бретом, бросилась звонить Рикки.

– К сожалению, миссис Пирсон, Рикки не возвращалась на станцию после перерыва. Она спрашивала об оставленных для нее сообщениях, и я сказала, что вы звонили.

Кэрри ничего не сказала, просто положила трубку. Что ей теперь делать? Придет ли Рикки, как она просила?

Рикки потратила всего несколько минут, чтобы позвонить Боу в офис. Он сразу же подошел к телефону.

– А, Блю, премного благодарен тебе за то, что напустила на меня эту женщину, Фиону Фрэнклин. Она прожужжала мне все уши. Однако у нее, по-видимому, что-то есть. Меня просто направили в суд. Пожалуй, я займусь земельными участками, проверю, кто выкупает все имущество, на которое банк отнял права собственности. Тут возможны махинации. Я думаю…

– Боу, я только что говорила с Кэрри. У меня нет времени объяснять тебе, но, думаю, у нее неприятности.

– Какие, Блю? – спросил он, сразу посерьезнев.

– Не знаю точно. Видишь ли, этим утром она приходила ко мне. Она думает, что Брет мог быть убийцей, «озерным сталкером». Сейчас она сказала мне, что это не так, но казалась по-настоящему напуганной, говорила шепотом и положила трубку раньше, чем я смогла что-либо выяснить. Не попытаешься ли ты разыскать Скутера, а потом встретить меня у дома Пирсонов?

– Конечно, но, Рикки, не бросайся туда очертя голову, подожди меня, я заеду за тобой по дороге. Если там что-то стряслось, я не хочу, чтобы ты попала в беду.

– Минут тридцать назад я звонила в больницу и справлялась о Джуниоре. Скутер уже ушел оттуда. Не знаю, отправился ли он в офис или домой? У меня нет времени ездить за ним.

– Рикки…

– Я должна идти, Боу, я нужна ей.

Боу выругался, услышав щелчок в трубке, вскочил на ноги и, схватив со стола ключи, выбежал за дверь. На бегу он попросил своего секретаря разыскать шерифа Уиткома.

– Попросите его немедленно приехать к Пирсонам.

Когда Кэрри вышла из дома и пересекала двор, отделявший дом от церкви, начался дождь. Тюльпаны выглядят такими жизнеутверждающими, подумала она и удивилась, почему обратила на это внимание. Но потом поняла, что эта красота – контраст той мерзости, которая ей только что открылась. Рыдание перехватило ей горло, и она, согнувшись пополам и обхватив себя руками, упала на траву, в то время как на землю обрушился дождь, грозивший промочить ее до нитки. Но у Кэрри не было сил сдвинуться с места.

После разговора с Рикки боль уменьшилась, сменилась приступом гнева. Как Брет посмел просить дать ему время, посмел объяснять гнусность своих поступков?! Он убил этих детей, невинных младенцев, которых, как клятвенно обещал Господу, должен был вести по Его пути!

Кэрри вышла из дома с намерением пойти в церковь и сказать ему, какой он гадкий и отвратительный, плюнуть ему в лицо, но она не знала, что гнев может отнять все силы. Она не могла никуда идти, у нее перехватило дыхание.

Рикки подъехала к стоянке на подъездной алее. Теперь дождь лил как из ведра, и сквозь серую пелену она с трудом различала контуры двух здании. Она взяла куртку с соседнего сиденья и, держа ее над головой, выбралась из джипа. Услышав, как за ее автомобилем пристроился еще один, и поняв, что это Боy, она побежала к нему.

– Что происходит? – требовательно спросил он, выйдя из машины.