Джулиана Грей - Грехи

Ее желание обидело его, потому что ей был нужен не он – она просто искала забвения. Несмотря на всю любовь к ней, он совершенно неожиданно для себя, разозлился на нее за то, что она пользуется им не любя.

– Ты хочешь трахаться, детка? Я могу устроить тебе незабываемую скачку.

Ее улыбка еще больше расстроила его, он приподнялся над ней, раздвинул коленями ее ноги и опустился между ними. Когда она протянула руки, чтобы обнять его за шею, он взял их в свои и положил по обе стороны от ее лица. На ее безмолвный вопрос в широко раскрытых глазах он ответил хриплым шепотом, приказав:

– Не двигайся. Предоставь все мне. Просто лежи и наслаждайся.

Боу взял ее груди в ладони и стал поглаживать соски большими пальцами. Он не спешил, и даже когда взял один сосок губами, его действия были неторопливы и томительны.

Когда его пальцы перестали ласкать ее живот, кожа ее горела и была скользкой и влажной от испарины. Он раскрыл ее лоно и почувствовал контраст между жаром внутри и прохладным вечерним ветерком, который распахнул шторы на открытом окне позади него и коснулся его спины. Он трепетал, погружаясь в нее все глубже и глубже, и вздрогнул, почувствовав, как она замерла при первом оргазме. Он лег ниже, поцеловал ее в живот и, упершись в него подбородком, взглянул ей в лицо.

– Мир уже исчез, Блю?

Она ответила не словами, а руками, вцепившись ему в плечи и пытаясь подтянуть его вверх, так, чтобы он оказался между ее ног, внутри нее.

Он хрипло засмеялся:

– Еще нет, детка. Еще нет.

– Боу, я хочу тебя… скорее.

– М-м-м, Блю, ты ещё не хочешь меня. Не так, как захочешь через несколько минут.

– Боу, пожалуйста…

Он больше не возражал, но и не сдавался. Он скользнул ниже, так что его лицо оказалось у нее между ног, и раздвинул их пошире.

Она дернулась, когда его язык в первый раз коснулся ее, но он сжал ее ягодицы, не обращая внимания на ее крики и борясь с собственным желанием, таким сильным теперь, что он почти сдался… почти, но не совсем.

Он сдастся, только когда сделает то, о чем она просила. Когда весь мир для нее исчезнет в забвении.

Положив ноги ему на плечи, она отталкивала его, извиваясь в его руках.

Он, снова приподнявшись, пристально взглянул ей в лицо, блестящее от пота, перевел взгляд на шею, где билась жилка, на груди, налившиеся от желания, и погрузился в нее. Только тогда он почти потерял контроль над собой. Он замер, охлаждая себя и чувствуя, как сжимаются мышцы ее лона. Сдерживая подступающий к горлу стон, он поднял бедра и отстранился от нее на несколько дюймов, заставляя ее последовать за ним, встретить его и полностью поглотить.

Это была неистовая скачка, которая высосала из него все соки, и меньше чем через десять минут он соскользнул с нее и перевернулся на спину. Когда страсть и желание были удовлетворены, ее слова снова вернулись и больно ударили его. Он положил руки под голову стараясь не касаться ее. Теперь, когда он дал ей желанное освобождение от страдания.

Рикки сразу же почувствовала перемену в нем, и это повергло ее в недоумение. Она придвинулась и положила голову ему на грудь, а ее длинная нога накрыла его бедро.

– Не уходи, Боу, поговори со мной, расскажи, о чем ты думаешь.

Он думал о том, как все еще сильно любит, ее, как обидно, что она хотела только секса и ей просто нужен был мужчина. Но, будь он проклят, если скажет ей это! Он вытащил руку из-под ее головы и легонько шлепнул ее по заду, потом отодвинулся от нее и сел на край кровати.

– Я думал о том, как мне необходимо выпить. У тебя есть что-нибудь?

– Пиво и, кажется, бутылка водки, – сказала она с обидой в голосе. – Возьми сам.

– Благодарю, – пробормотал он, выходя из комнаты. Он чувствовал себя скотиной. Она не заслужила этого. Дьявол, это не ее вина, что она забыла его, влюбилась в какого-то красавчика по имени Кит. Не похоже, чтобы она не делала того же, что делал он тысячи раз с другими с одной целью – забыть единственного на свете человека, с которым ему хотелось быть. Вся разница в том, что он использовал других, только чтобы забыть ее.

В кухне под раковиной Боу нашел нераспечатанную бутылку водки. Он не стал искать стакан, а вышел с бутылкой на террасу и начал освобождаться от собственных страданий.

Когда через пару часов он вернулся в спальню Рикки крепко спала, растянувшись на животе. Выпивка могла затуманить его мозг, но не касалась сердца. Боль, которая пронзила его при взгляде на спящую женщину, была такой же острой, как всегда.

Когда Рикки проснулась, место в постели, которое занимал ночью Боу, было свободно. Взглянув на часы, она с удивлением обнаружила, что было уже девять. Она редко спала дольше чем до семи, и хотя заснула только около трех, чувствовала вину. И еще что-то – тоску по Боу.

И тут она услышала, что кто-то стучится в заднюю дверь. У нее екнуло сердце в надежде, что Боу вернулся и обнаружил, что его не впускают.

Она набросила шелковый халатик и босиком поспешила к двери. В ее глазах, вероятно, отразилось удивление, когда она увидела, что ее ранним посетителем была Кэрри.

– Я знаю, что еще рано и меня не ждали, – быстро извинилась она за беспокойство, – но, надеюсь, мы сможем поговорить несколько минут.

Рикки распахнула решетчатую дверь и с улыбкой пригласила ее войти.

– Входи. Прости за мой вид, я проспала.

– Неудивительно после такой ночи.

Рикки не хотелось думать о трагическом повороте событий, который чуть не привел ее к смерти и закончился ранением Джуниора.

– Это уже было в новостях?

Но раньше чем Кэрри ответила, Рикки увидела букет только что сорванных маргариток и вытащила листок бумаги из-под стакана с водой, служившего для них вазой.

Я помню, что ты любишь полевые цветы. Думаю, эти смогут вернуть сияние твоим глазам.

– Боу? – Кэрри, очевидно, прочитала записку вместе с ней.

Рикки не ответила. Не потому, что была смущена тем, что они провели ночь вместе, а просто потому, что все было еще слишком ново, слишком замечательно, слишком ее, чтобы делиться с кем-нибудь.

– Как ты узнала, где я живу? – спросила она вместо ответа.

– Мне сказал Дэнни, – ответила Кэрри, отводя взгляд. – И еще он сказал, что говорил с тобой о нас. Я хочу все объяснить.

– В этом нет необходимости.- Рикки отвлеклась от записки и воспоминаний о том, как занималась любовью с Боу, и, присев на диван, смущенно запахнула халат и поджала ноги. – Усаживайся.

Кэрри послушно села на диван рядом со своей бывшей школьной подругой.

– Знаешь, Рикки, я не виню тебя за то, что ты сердишься на меня. Я знаю, что должна была быть с тобой, когда убили твоих родителей, знаю, что предала тебя. Но, пожалуйста, дай мне еще один шанс. Ты была моей лучшей подругой, и я скучаю по тебе.

– Я не сержусь на тебя, Кэрри. Я сердилась и была обижена, но это прошло. Сегодня утром я сердита сама на себя.

– Почему? Не из-за того же, что произошло на ранчо Уиткома?

Рикки кивнула, и Кэрри взяла ее руку в свои.

– Но то, что ты сделала, удивительно. Джуниор был главой крупной банды, занимавшейся кражей автомобилей. К полудню люди станут называть тебя героиней.

– Я пошла туда не затем, чтобы разоблачить его как автомобильного вора. Меня не заботит, что он имел побочный доход. Я отправилась туда, положившись на слухи, которые чуть не погубили меня, разрушили жизнь другой семьи и, возможно, даже стали причиной убийства Джуниора. Это было опрометчиво и глупо.

– По-моему, ты слишком сурова к себе.

Рикки сменила тему:

– Что касается тебя и Дэнни, ты не обязана ничего объяснять мне, это ваше дело.

– Ты не была поражена? – удивилась Кэрри.

– Конечно, была. Мой Бог, когда я уезжала отсюда десять лет назад, ты была безумно влюблена в Брета, не говоря уже о твоем религиозном благочестии и непреклонной убежденности в том, что все католики служат дьяволу.

– Другими словами, самая настоящая зануда, – добавила с улыбкой Кэрри, но ее следующие слова стерли улыбку. – Я позволяю всем думать за меня, Рикки. Тебя удивило бы, если бы ты узнала, что в тот день, когда я давала свои супружеские клятвы, я уже понимала, что совершаю ошибку? Понимала, но у меня не хватило смелости отступить.

– Почему ты не разведешься?

Кэрри, отвечая, не отрываясь смотрела на свои руки.

– Потому, что я боюсь Брета.

– Он издевается над тобой?

Когда Кэрри посмотрела на подругу, то увидела, как в ее темных глазах блестят слезы.

– Не так, как ты представляешь себе. Он не бьет и не пинает меня.

– Тогда что же?

– С ним не все в порядке, Рикки. Он… он сексуальный извращенец, а может быть, и хуже. Я думаю, он может быть тем, кто убил твоих родителей и дока Гранта. И всех.

Рикки вытащила из-под себя ноги и выпрямилась.

– У тебя есть доказательства? Ты видела ботинки?

– Нет, нет, ничего такого! Но когда он сказал, что в ночь убийства твоих родителей остановил машину перед церковью, он солгал, Рикки. Я знаю. Я была там в ту ночь, думала о нем, о своем замужестве. Я уже знала, что оно будет ошибкой.

– Возможно, он просто перепутал ночи. Преступник совершил пять убийств. Прошло столько времени.

Кэрри покачала головой:

– Дело не только в этом, Рикки. Он… он ненормальный. Помнишь, много лет назад ты настойчиво расспрашивала меня о сексе, а я уверяла, что мы еще ничего не делали. Делали, но не так, как все: Брету не нравилось заниматься сексом нормальным способом. Я не понимала, насколько он болен, пока… ну, пока мы с Дэнни…

– Ты не обязана рассказывать мне об этом, – мягко сказала Рикки.