– Нам предлагается обслуживать себя самим, – проворчал он.

– Вероятно, нет, – ответил ему Эрон, подавая жене кока-колу, – но я решил позаботиться о себе сам. Хочешь чего-нибудь, Джуниор? В свое время я был весьма неплох в роли бармена, когда подрабатывал, учась в колледже.

– Пиво есть?

– Знаешь, братец, – Эрон хлопнул Джуниора по плечу, – у них есть все, наша хозяйка из кожи вон лезет.

– Да, выглядит так, словно она вывернулась наизнанку, чтобы поразить нас. Что касается меня, то я чувствую себя последним идиотом, вырядившись в этот обезьяний наряд.

– Мне кажется, ты выглядишь великолепно, – ласково сказала Пэм.

Дверь снова отворилась, на этот раз вошла Салли Джейн Мэттерз. Рикки была поражена переменой в молодой женщине – она никогда не узнала бы ее. Как и Рикки, Салли Джейн была одета в черное. Она осталась такой же стройной, а брючный костюм только подчеркивая ее изящные пропорции. Было видно, что, несмотря на сельское воспитание, она следовала моде. Ее морковно-рыжие волосы были современно подстрижены и прядками обесцвечены под седину – это было красиво и шло ей. Ее веснушчатую кожу скрывал искусный макияж, а чрезмерно крупные зубы были закрыты коронками. Одним словом, гадкий утенок хотя еще и не превратился в лебедя, но стал тем не менее весьма привлекательным.

– Привет, ребята, – бесцеремонно приветствовала их владелица недвижимости. – Ты в роли хозяина, доктор? – И в ответ на его кивок распорядилась: – Приготовь мне джин с тоником. Как твой новорожденный, Пэм?

– Пожалуйста, не сегодня вечером. Ни слова о детях – даже вспоминать о них не хочу. Нам впервые за два года отпущено больше времени, чем на сеанс короткометражного фильма.

Смех Салли Джейн был выразительным и чарующим. Рикки забыла о магнетизме этой женщины. А вообще-то она когда-нибудь замечала его? Наверное, нет. Интересно, подумала она, Салли Джейн изменилась только внешне?

Следующим в комнату вошел Боу. Рикки с удивлением почувствовала, как ей приятно, что он пришел. Теплота разлилась по ее телу при виде красивого мужчины, и это не удивило ее – он всегда заставлял ее трепетать.

– Эй, Боухэнон, давненько не виделись! – привет ствовал его Джуниор. – Давай сюда, к бару, док здесь выступает в роли хозяина.

Раньше, чем Боу ответил, прибыли последние участники вечера. Рикки пристально наблюдала зл ними, она помнила, как они были влюблены в юности, и гадала, что должно было произойти между ними, с ними, чтобы Кэрри бросилась в объятия Дэнни Лайтнера. Она не забыла намеки Дэнни о жестокости Брета и обнаружила, что это совпадает с ее собственной неприязнью к человеку, которого она много лет назад, вероятно, поставила бы первым в своем списке подозреваемых. Но нужно быть осторожной, она слишком торопится с выводами.

Пора. Она вздохнула. Все взгляды обратились к Рикки, когда она вышла из тени и стала спускаться по ступеням. Она почти чувствовала всю глупость своего театрального появления. Почти, но не совсем. Это было ее шоу, она собиралась взять реванш, и мелодраматический спуск по лестнице, определенно, задавал тон.

Все молчали. Только Боу улыбался, скорее ухмылялся, как родитель, снисходительно потакающий детской шалости. Рикки почувствовала, как дерзкое выражение исчезло с его лица, и лучезарно улыбнулась ему, а затем обратилась к своим гостям со спокойным приветствием:

– Я очень рада, что вы смогли прийти. Все вы. Ведь прошло так много лет.

Все молчали.

– У всех есть что выпить? Если нет, пожалуйста, позаботьтесь об этом сами. Я просила официантов не входить, пока не придет время подавать обед. Я хотела, чтобы у нас было время побыть одним.

– Когда будет обед? – спросил Джуниор. – Я умираю от голода.

– Еда будет подана в восемь тридцать, но на столе для закусок есть чем подкрепиться. – Она переключила свое внимание на других. – Ты великолепно выглядишь, Салли Джейн.

Женщина рассмеялась:

– Не уверена, что твой изумленный тон мне нравится, но благодарю.

– Как поживаешь, Пэм?

– Слишком много работаю, и слишком мало платят. Материнство имеет свои прелести, но, по большей части, это одни хлопоты.

– Она наслаждается каждой его минутой, – сказал Эрон, – не позволяй ей дурачить себя.

– Согласна. Она настоящий символ материнства, – добавила Салли Джейн.

Рикки не была уверена в этом, она помнила бойкую Пэмелу Сью с сияющими глазами, а эта женщина выглядела скорее безнадежно усталой.

– А как поживают преподобный и миссис Пирсон? – обратилась она к Кэрри и Брету.

– Честно? – спросил Брет.

Рикки заметила, как Кэрри предостерегающим жестом коснулась локтя мужа, и еще шире улыбнулась.

– Конечно, честно. Для этого мы и собрались снова вместе.

– Тогда, пожалуйста. – Красивое лицо Брета было таким холодным и отчужденным, что Рикки с трудом подавила дрожь. – Я пришел сегодня вечером, чтобы постараться отговорить тебя от этой абсурдной миссии, которую ты затеяла. Ты будоражишь добропорядочный народ Сент-Джоуна. И к чему это приведет?

– Брет, – вздохнула Кэрри.

– Нет, Кэрри, я довольна, что Брет высказывает свое мнение. Сегодня вечером я хочу откровенного разговора.

Теперь шестеро из семи гостей образовали полукруг возле хозяйки, только Боу стоял, прислонясь к стене и насмешливо приподняв одну бровь. Рикки не обращала на него внимания.

Джуниор взглянул на остальных и подхватил слова Брета.

– Кто-нибудь из вас слушал ее программы вчера и сегодня? Она объявила на весь мир, что один из нас убийца. Не могу сказать об остальных, но я чуть было не изменил своего намерения прийти сюда сегодня вечером.

– Что же тебе помешало? – спросила Салли Джейн.

– Я не хотел, чтобы вы все думали, что я тот, о ком она говорила. – Он фыркнул. – Конечно, может, она права, и среди нас есть убийца, но, по-моему, не все так думают, верно?

– Я думаю, эта теория нелепа, – сказала Пэм. – Тогда мы все только вышли из детского возраста, и мы не создавали уличные компании, как нынешние городские ребята, и не занимались убийствами. Мы были просто сельской детворой, для нас важнее всего было закончить школу или после целого дня ожидания услышать наконец телефонный звонок приятеля. – Она нервно засмеялась. – И ради Бога, ты не можешь подозревать Эрона или меня – его отец сам был одной из жертв.

– Почему бы нам не сесть? – предложила Рикки.

Через несколько минут они все уселись вокруг тщательно сервированного стола. От Рикки не ускользнуло, что места распределились почти так же, как десять лет назад: Пирсоны сидели бок о бок, затем Гранты, затем она сама рядом с Боу и Салли Джейн справа от Джуниора.

– Как в добрые старые времена… – Эрон, очевидно как и Рикки, заметил, как расселись гости.

– Не совсем, – возразила Рикки. – Тогда мы были друзьями.

– Большинство, из нас и сейчас друзья, – сухо заметил Джуниор.

Все надолго замолчали, пока наконец Кэрри не взглянула на Рикки.

– Ты превосходно выглядишь, Эрика.

– Спасибо, ты тоже. Но если ты не возражаешь, я больше не Эрика. Та девочка умерла давным-давно. Ее убили так же жестоко, как и ее родителей.

– О, ради Бога, не кажется ли тебе, что это немного мелодраматично? – спросила Салли Джейн.

– Что есть, то есть, – просто ответила Рикки. Раньше, чем кто-либо успел вставить замечание, двустворчатая дверь распахнулась и, в комнату вошли три официанта в формах, толкая перед собой тележки уставленные едой, шампанским и винами.

В следующие десять минут разговор шел на общие темы, но то и дело замирал – только Эрон и Пэм беседовали друг с другом. Потом Эрон попросил извинить его и вышел.

– Ему нужно позвонить домой, узнать, как дети, – пояснила Пэм остальным. – Мы то и дело заняты тем, что проверяем их, или Эрона вызывают на службу. Нам так трудно куда-нибудь выбраться, что едва ли стоит даже пытаться.

Когда один из официантов начал разливать шампанское, Брет накрыл свой бокал рукой, тогда Рикки жестом попросила другого официанта подать бутылку газированного виноградного сока, который она заказала из уважения к непьющему священнику.

– Для тебя, Брет,… и, конечно, для Кэрри.

– Спасибо, – скупо поблагодарил он, убирая руку с бокала и позволяя налить себе виноградный сок.

Рикки удивленно подняла бровь, когда Кэрри отказалась от безалкогольного напитка и попросила «настоящего зелья». При этом от нее не ускользнул грозный взгляд Брета, брошенный в сторону жены.

Не обращая на него внимания, Кэрри подняла бокал:

– Я хочу предложить тост.

Все тревожно переглянулись, но послушно подняли высокие бокалы и ждали.

– За нас и за наши воспоминания, за друзей детства.

Вскоре Кэрри удивила всех, снова подняв свой бокал.

– Мне хотелось бы произнести еще один тост. – Она взглянула на подругу детства и улыбнулась. – Желаю тебе обрести спокойствие, Рикки, ты его заслужила.

Слезы, которых она не ожидала и которые были совсем ни к месту, наполнили глаза Рикки. Ей не хватало ее лучшей подруги, хотя до этого момента она не понимала, насколько сильно. Возможно, она не права, мелькнула у нее мысль, возможно, она ищет не в том направлении.

– Спасибо тебе, – тихо сказала Рикки.

– Ей не будет покоя, пока она не откажется от этой нелепой охоты на ведьм, Кэрри Энн, – сказал Брет жене, а потом обратился к остальным гостям. – «Мне отмщение», – сказал Господь. Ты действуешь против Его слова, Рикки, и, значит, отвергаешь Его. Без Его помощи ты никогда не обретёшь счастья и умиротворения.

– Я знаю, что Священное Писание так же говорит: «Око за око», – ответила Рикки с откровенными нотами гнева в голосе.

– Тише, – произнес Боу, это было первое сказанное им слово с тех пор, как они уселись за стол.