– Ты опять хмуришься, – заметила она.

– Прости, я думал об отце.

– Тогда не думай о нем, мне не нравится видеть тебя таким сердитым.

Боу крепко сжал ее руку:

– Ты права, это наш вечер, и я не допущу, чтобы он испортил его.

Минут через десять он снова съехал с дороги, на этот раз на небольшой участок, почти сплошь заросший кустами и деревьями. Чуть позже он помог ей выйти из машины и повел ее сквозь заросли к небольшой полянке в нескольких ярдах от озера, обнимая за талию и прижимая к себе.

– Ты уверена? – спросил он в последний раз. Она ответила ему поцелуем.

Уже через пять минут его дыхание стало прерывистым. Он собрал в руку ее густые волосы и убрал их, со спины, чтобы поцеловать изгиб шеи. Выбившиеся прядки волос щекотали ему лицо, он упивался ее запахом. Боу потянул ее вниз, и они оба опустились на колени, свободная рука его скользнула под юбку и стала гладить нежную кожу ее бедер и ягодиц.

– Твое платье помнется, – произнес он хриплым шепотом.

– Так сними его, – еле слышно выдохнула Эрика.

Он расстегнул молнию на спине, спустил верх платья, остановился, нагнулся и поцеловал тело над вырезом французского бюстгальтера; делая круговые движения языком, он почувствовал ее ответный трепет.

Спустив платье с бедер, он присел на корточки и посмотрел на девушку. В окружении кустов и деревьев было темно, но отраженный от воды лунный свет окутывал ее неуловимым свечением.

– Боже, как ты прекрасна!

Эрика не ответила, а только улыбнулась, отчего на щеках появились глубокие ямочки, и, ведомая инстинктом, стала не спеша, ловко расстегивать его рубашку. Настала ее очередь снять с него, одежду. Она наклонилась и впервые стыдливо прижалась губами к его соску, целуя сначала робко, а потом все решительней втягивая в себя. В то же время она расстегнула застежку на его брюках и спустила их на бедра.

– Встань, – сказал он почти грубо, стараясь овладеть собой и борясь с желанием ускорить сладчайшее мгновение всей жизни.

Эрика слегка переступила, чтобы он снял платье, которое болталось на земле, потом сбросила туфли и стала ждать, когда он снимет джинсы и обувь.

Она была восхитительна. Высокая и стройная, с белой, как алебастр, кожей, сиявшей в призрачном свете.

Руки Боу, скользнув по ее бедрам, вернулись к плечам и снова начали спуск, задержавшись, чтобы расстегнуть застежку лифчика. Он взял ее груди в ладони, теребя большими пальцами напряженные соски.

– О Боже, Блю, ты самая прекрасная женщина из всех, кого я видел.

– Так люби меня. – Она придвинулась вплотную к нему и прижалась к его бедрам.

– Я не взял одеяло, – извинился он, расстилая на земле ее платье.

– Нам ничего не нужно.

Она легла на платье, а он прижался к холодной земле, чтобы остудить жар, разгоравшийся внутри него. У берега плескалась вода, ветерок шелестел листвой, но они этого не замечали. Лаская губами ее грудь, он тыльной стороной руки нежно поглаживал холмик живота. Ее руки, пробежав по мускулистым плечам, скользнули вниз по спине к его бедрам. Она поцеловала его в ямку у ключицы и тихо застонала, когда его губы и зубы вызвали в ней прилив страсти.

Его пальцы пробрались под резинку трусиков, и она приподняла бедра, приглашая их двинуться дальше. Когда он подчинился и его рука скользнула внутрь, она вся затрепетала, сжав мышцы лона, но раздвинув пошире ноги. Инстинкт был ее единственным проводником, и собственная неопытность не беспокоила ее – она приглашала, прижимая к груди его лицо.

– О Боже, Боу! – вскрикнула Эрика.

Он отстранился от нее и встал на колени, а она сразу же испугалась, что он изменил свои намерения, но их взгляды встретились, и его черные глаза превратились в узкие щелочки. Он выдавил из себя улыбку, больше похожую на оскал дикого, неукрощенного зверя, и она снова почувствовала прилив животного желания. Положив руки на его мощные бицепсы, она кончиками пальцев направила его вниз, к себе.

– Погоди, крошка, – процедил он сквозь стиснутые зубы, поглаживая ее бедра и стягивая трусики к лодыжкам.

Потом он встал, быстро сбросил с себя трусы и снова опустился на колени между ее ног. Его член стоял прямо и гордо, и Эрика, следуя врождённому инстинкту, взяла его в руку. Он пульсировал под ее пальцами, и она потянула его вниз, к себе, подняла бедра и стала водить кончиком его по своим самым чувствительным местам.

– Еще не пора, – простонал Боу, поднимая голову и борясь с желанием уступить и погрузиться в нее. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и снова заглянул ей в глаза. – Блю, я хочу, чтобы ты была готова принять меня.

– Я готова.

– Нет, еще нет.

Он приподнял и развел пошире ее колени, затем опустил лицо в образовавшийся просвет. Он едва касался кончиком языка ее влажной плоти, а она извивалась под ним и стонала.

– О Боже, Боу, нет. Я не знаю, что мне делать!

Он не отвечал, а подводил ее к еще более сладостной муке. Почувствовав ее оргазм – ее тело задрожало и у нее вырвался крик, – он лег на нее и закрыл ее рот поцелуем.

– Пора, – сказал он, просунув под нее руку и слегка приподнимая ей бедра.

Сейчас, как никогда, он чувствовал себя сильным и способным управлять собой, но он чуть не потерял контроль, когда погрузился в нее, почувствовав сопротивление сжатых мышц и преграду девственной пленки. Он медленно поднял бедра, противясь собственномy желанию, – он не хотел причинить ей боль.

Он задержался, крепко прижавшись к ней, потом опустился, надавив на этот раз сильнее, и разрушил разделявший их барьер.

Она оцепенела от жгучей боли, отступила, хотя спасения ждать было неоткуда, потом снова почувствовала, как он надавливает, проскальзывая вглубь. И боль ушла, оставив после себя только легкое жжение, и тогда ее захлестнула волна такого наслаждения, что она не могла сдержать крика.

– О Боже, детка, прости меня, – прохрипел Боу.

Она улыбнулась ему в шею и, приподнявшись навстречу и обняв ногами его бедра, дала понять, что прощает.

Это была изнурительная скачка. Прильнув друг к другу, они почувствовали себя слабыми и дрожащими.

– Я люблю тебя, Боу, – шепнула она ему на ухо, когда он в изнеможении замер на ней.

– Я тоже люблю тебя, теперь ты моя.

– Я уже была твоей.

– Но не так, как сейчас. – Он уткнулся лицом в изгиб ее шеи, чувствуя на губах привкус пота его и ее. – Не так. Он был не прав.

Эрика нахмурилась. Кто был не прав? О чем это он говорит? Она спросила его и пожалела об этом, потому что он отодвинулся от нее, сел и прижал лицо к согнутым коленям.

– Забудь об этом, – пробурчал Боу.

Она тоже села, положила руку ему на плечо и поцеловала тело между лопатками.

– Расскажи мне, – попросила она.

– Мой отец, Берт… Забудь об этом.

– Твой отец? Какое он имеет отношение к нам? К этому?

– Никакого!

– Тогда что же? – Она убрала руку.

– Ничего, черт возьми! Просто перед тем, как я поехал за тобой сегодня, он сказал мне кое-что.

– Что?

Боу сменил положение и повернулся лицом к девушке. Положив руку ей на лодыжку, он стал потихоньку поглаживать ее ногтем большого пальца.

– Он сказал, что я недостаточно хорош для тебя, что ты никогда не будешь принадлежать мне. Но он ошибся, ты принадлежишь мне. Вот и всего-то…

– Всего?! – воскликнула Эрика, вскакивая на ноги. – Всего-то? По-моему, чертовски много всего. Ты привез меня сюда, любил меня, заставил поверить, что это самое важное событие в нашей жизни, и все из-за того, что твой отец бросил тебе вызов?

Она подняла платье и, скомкав его в руках, направилась прочь к озеру. И тогда она увидела на ткани кровь и заплакала.

– Я совсем не это хотел сказать.

Боу шел за ней по пятам, но Эрика не слышала его, она уставилась на свое платье, на кровь, которая спереди, на самом видном месте, пропитала ткань и расплылась круглым пятном, а потом размазалась от их движений. Она почувствовала, что руки Боу коснулись ее плеч, и резко оттолкнула его.

– Не прикасайся ко мне.

– Блю, выслушай меня. Я имел в виду совсем не то, что показалось тебе. Я люблю тебя. Берт не имеет к этому никакого отношения.

Эрика повернулась к нему с искаженным от обиды лицом.

– Я верила тебе! – воскликнула она. – Я отдалась тебе потому, что люблю тебя, а для тебя это была всего лишь игра в настоящего мужчину, способ доказать это твоему отцу.

– Это совсем не то, даже отдаленно не похоже на то, что есть на самом деле! – И он грубо выругался.

– О, в этом ты прав, меня ты «трахнул».

Держа перед собой платье, как бы загораживаясь от Боу, чтобы он не узнал, как много себя она отдала ему, Эрика прошла мимо него, задержавшись, чтобы поднять нижнее белье и босоножки, и пошла одеваться в густые заросли, куда не проникало ни единого луча света, но доносились ругательства Боу. Она повернулась к нему спиной и дрожащими руками натягивала на себя одежду. Впервые в жизни она почувствовала, что ею воспользовались и облили грязью, и ей стало стыдно.

Когда она вышла, Боу ждал ее у машины. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но заметил пятна крови на ее платье.

– О, Блю, прости меня. Пожалуйста, не порть то, что касается нас с тобой. Я люблю тебя.

Он протянул к ней руку, но она отскочила в сторону.

– Отвези меня домой. – Она стояла к нему спиной, но, когда он открыл дверцу, обернулась и встретилась с ним взглядом. – Сейчас рано, если ты поторопишься, возможно, твой отец еще не будет спать и ты сможешь похвастаться своей победой. Успокой его.

– Боже правый! Ты не понимаешь, он не имеет к этому никакого отношения. Тем более к тому, что происходит здесь. – Он хлопнул сжатой рукой по виску. – Это не имеет к нам никакого отношения, это касается только меня.